Михаил Кисличкин - За Веру, Царя и Отечество!

Мы с провожатым отметились на посту охраны и, поднявшись на второй этаж, прошли по длинному коридору. За широкими двустворчатыми дверями в его конце нас уже ждали.

В обширном зале, за покрытым зеленой скатертью столом сидело трое – мужик в мундире военного полковника с золотыми погонами в два просвета и двое коллежских советников в гражданских мундирах.

– Так это и есть наш маг необычной силы? – Спросил один из гражданских, посмотрев на меня. – Скажу честно, не впечатляет. Сущий заморыш.

– Не судите по виду, Арсений Петрович, – обратился к нему другой. – Я читал отчет об освидетельствовании, пишут, что это редкий талант.

– Ну, хорошо. Давайте решим быстренько, куда этот талант определить и обедать. С остальными мы уже разобрались.

– А что решать, – пожал плечами читавший отчет чиновник. – Девочка – сирота из приюта, необразованная. Я заберу ее к себе по медицинской части в Обуховский госпиталь. Пусть подкормится и подучится, за ней присмотрят, потом пристрою ее на магомедициский факультет. Может быть, хороший врач получится. Грех такому дару пропадать.

Полковник, моя главная надежда, даже не вступал в разговор, казалось, он дремлет, прикрыв глаза. Надо было срочно брать инициативу в свои руки.

– Никак нет господа! – Рявкнул я во весь голос. – Осмелюсь доложить, вы ошибаетесь!

– В чем, мы ошибаемся, девочка? – Заинтересовался медик.

– Я образованная! И я не хочу быть врачом. Мечтаю всецело посвятить себя военной службе!

Дремавший полковник открыл глаза и с видом энтомолога, увидевшего редкую бабочку, посмотрел на меня.

– Вот как? И что ты знаешь об армии, деточка? Тебе нравится играть в солдатики вместо кукол? – Спросил он.

– Осмелюсь доложить, никак нет, ваше превосходительство! Об армии и о войне я знаю все! – Врать так врать, хуже уже не будет. – Проверьте меня.

– Хм, – улыбнулся в усы военный. – Прямо все? Расскажи нам о наступлении? Что это за термин? Посмеемся господа, – с улыбкой посмотрел он на гражданских.

– Наступление – главный вид боевых действий, основанный на атакующих действиях, в форме боёв, операций и сражений. – Шпарил точно по уставу я. Не зря же его зубрил в своем времени. – Наступление проводится в целях разгрома противостоящего противника, овладения назначенным объектом и создания условий для ведения последующих действий. Оно заключается в поражении противника всеми имеющимися средствами, решительной атаке, стремительном продвижении войск в глубину его боевого порядка, уничтожении и пленении живой силы, захвате вооружения, техники и различных объектов. Под разгромом понимается нанесение противнику такого ущерба, при котором он теряет способность к сопротивлению.

На отвисшую челюсть полковника и обалделый вид гражданских было любо-дорого посмотреть. Не ожидали такого от семилетней девочки? А я такая, особенная, тьфу, особенный…

– Не совсем верно, но суть схвачена правильно, – сказал после паузы полковник. – Надо же…

– Девочка умница, – согласился с ним медик. – Но не стоит принимать все за чистую монету, господа. Она просто заучила наизусть несколько строк из военного справочника и повторяет их как попугай, не понимая смысла сказанного.

– Вы неправы, уважаемый господин, – я тут же вмешался в разговор. – Я понимаю то, о чем говорю. Например, я мог бы рассказать господину полковнику, как бы я взламывал оборону его полка, силами…ну скажем пехотного полка и кавалерийской части.

– Без артиллерийской поддержки? – Уточнил военный.

– С ней было бы легче, – вздохнул я. – Артиллерия бог войны. А при двухстах орудиях на километр фронта о сопротивлении противника вообще не спрашивают, а лишь докладывают о достигнутом продвижении наших частей. Но можно и без нее. Главное – наметить узловые точки сопротивления и добиться скрытого сосредоточения войск перед атакой. Для этого следует…

Мы беседовали еще с полчаса. Я рассказывал об организации разведки и принципах формирования штурмовых групп, организации обороны, применения конницы для рейда по тылам противника, концепции мобильной войны, которую с легким сердцем назвал молниеносной. Полковник переспрашивал и возражал, некоторые мои выводы отвергал напрочь. Но это была интересная беседа. И продуктивная. Потому что закончилась она правильно.

– Как хотите господа, но я решительно не могу пройти мимо такого чуда, – рубанув воздух рукой, сказал полковник. – Да, она мелкая девчонка. Но как рассуждает! Да, говорит зачастую глупости, но сам подход интересен, в нем есть некая новизна… И к тому же она маг большой силы. Я буду ходатайствовать о ее зачислении юнкером в Павловское магическое училище, такой талант не должен пропасть. Такое право у меня есть и думаю, что начальник училища генерал Брусникин меня в этом поддержит.

– Не дело девушке воевать, – не согласился с ним медик. – Таня, кажется, так тебя зовут? – Ласково улыбнулся он мне. – Ты же девочка, потом будешь женщиной, будущей матерью. Роль женщины в этом мире приносить жизнь, а не отнимать ее. Лечить и рожать, а не убивать. Не знаю что ты себе навоображала, но скоро ты повзрослеешь и сильно пожалеешь о своем поступке. Тебе нельзя в армию.

– Я не собираюсь становиться женщиной! – Несмотря на самоконтроль, я не смог сдержать злобы в голосе. НИ ЗА ЧТО! – Отчеканил я. – Я собираюсь быть офицером и точка. "Легче, Леха, легче. Тебе сейчас не нужна слава неадеквата", – я с усилием взял себя в руки. – Уважаемые господа, я понимаю, что моя судьба в ваших руках, в силу малолетства у меня нет прав распоряжаться моей собственной жизнью, – сказал я.

– Но я же все-таки маг и я человек, который волен принимать решение как ему жить. Так вот, я не буду учиться на врача, силком не заставите. Я буду только солдатом. Мое решение окончательное и перемене не подлежит.

– Полагаю, вам придется уступить, Павел Никифорович, – пожал плечами второй гражданский. – Такая целеустремленность заслуживает похвалы. Я все же поддержу господина полковника, пусть забирает юное дарование.

В Павловское военно-магическое училище имени графа Суворова принимали дворянских и купеческих детей с магическими способностями с четырнадцати лет. Но для меня сделали исключение и приняли без родословной в неполных восемь, особым распоряжением департамента. Причины? Ну, во-первых, я подтвердил силу своего магического дара. Когда мне дали учебный магический орб, я сумел снова развернуть перед глазами сеть и даже поднять себя на пару метров над землей. Молитва действительно придавала сил, на небесах держали свое слово, а мерцающие плетения, письмена и шестеренки магической сети были интуитивно понятны и слушались моих приказов. То, что у такой крохи получается левитировать без подготовки и маготехнического левитирующего ранца, произвело впечатление на приемную комиссию. А во-вторых, я вызвался сдать вступительный экзамен на общих основаниях и сдал его. По гуманитарных дисциплинам все прошло не очень гладко, скажем, латыни я не знал вовсе, а немецкий успел еле-еле подучить, но на это закрыли глаза, учитывая юный мой возраст. Зато по естественным дисциплинам во время собеседования я превзошел остальных курсантов. Я как-никак инженер, в свое время не самый плохой московский университет заканчивал. Кое-что позабылось, но четырнадцатилетним подросткам я мог дать хорошую фору. Ну и в третьих – я подмахнул контракт, обязывавший отслужить в армейских рядах пятнадцать лет, без права выхода в отставку. Иначе никак – империя собиралась отбить в будущем вложенные в сиротку денежки. У курсантов военно-магического училища благородного происхождения это срок составлял лишь семь лет.