Андрей Храмцов - Новый старый 1978-й. Книга вторая

Народ на этой зажигательной песне оторвался по полной. Под незатейливые слова о том, что «она маньячка на полу, и танцует так, как никогда раньше не танцевала» народ скакал и дёргался в музыкальном угаре. Они были действительно похожи на танцевальных маньяков, упивающихся ритмами заводной музыки. Лучи стробоскопов иногда попадали на фигуры танцующих, и казалось, что пульсирует не свет, а сами люди, так причудливо изгибались в танце их тела. Песня всем очень понравилась, особенно школьники были в полном восторге от неё. Пришлось её тоже исполнить на бис. После окончания её повторного исполнения, в зале включили свет и все начали потихоньку расходиться, направляемые и поторапливаемые на выход учителями. Многие желали нам успеха в Англии и кричали, что будут с нетерпением ждать нашего триумфального возвращения в Москву.

Администрация тоже была довольна. Такого праздничного концерта ещё никогда не было в стенах этой школы, да и представитель РОНО был доволен, судя по его улыбающейся физиономии. Он к нам подошёл вместе с Людмилой Николаевной и поздравил с замечательным выступлением. А мы в ответ благодарили администрацию нашей школы и РОНО за оказанное нам доверие, помощь и поддержку.

Чтобы не гонять наших фанатов на ночь глядя, мы Серёгу загрузили в машину с цветомузыкой, чтобы по дороге они забросили его и синтезатор с ритмбоксом к нему домой. Я ему ещё раз напомнил, чтобы он всё собрал в дорогу сегодня заранее и встал завтра в пять часов. Мы за ним рано утром заедем и чтобы к нашему приезду он был полностью готов.

Ещё днём я предупредил Димку, чтобы он организовал машину и на завтрашнее утро тоже, для того, чтобы отвезти человек пятнадцать наших фанатов в аэропорт «Шереметьево». Пусть в «рафике» на коленках друг у друга посидят, если влезет больше пятнадцати человек — будет ещё лучше. Мне нужно создать видимость массовости мероприятия. С завучем я договорился, что пятнадцать наших фанатов в четверг с утра немного опоздают на уроки. Людмила Николаевна, узнав, что я давно знаком с Леоновым и что её фотографии завтра появятся в центральных газетах, была согласна выполнить любую мою просьбу.

Димке я ещё дал дополнительное задание нарисовать несколько плакатов со словами «Мы влюбим «Демо»» и ««Демо» — вы лучшие». Вместо слова «любим» можно нарисовать красное сердце. Ну и ещё штук пять разных плакатов сделать, типа нашей кричалки про Сан-Ремо. И пусть, как увидят нас в аэропорту, не очень громко начнут скандировать «Демо!» и подбегут к нам брать автографы. Вот такую очередную «Демоакцию» я решил устроить для нас завтра в зале вылета аэропорта. Там же и кто-то из представителей EMI должен будет нас провожать, пусть посмотрят, что их рекламная продукция не лежит без дела, а работает на имидж их подопечных. И ещё договорился с Димкой, что по прилёту назад в Москву они нас встретят также с плакатами и новыми речевками.

Лондон

В этот раз будильник прозвенел аж в пять часов утра. Чтобы не опоздать на самолёт, я его завёл на час раньше. С Солнышка пришлось стаскивать одеяло, которое она не хотела отдавать, чтобы она проснулась. Глядя на неё я подумал, что может ну его на фиг этот полёт. Но прогнал эту крамольную мысль. Было сразу понятно, что эта мысль пришла не из головы, а совсем из друго места, которым думают парни при виде обнаженной девушки. Это дело мы всегда успеем сделать и не раз, а вот в Англию слетать может больше вообще не получиться.

Завтракать после зарядки не хотелось, потому, что слишком рано, но пришлось себя заставить. Кормить будут только в самолёте, поэтому ходить голодным я столько не выдержу. Солнышко я тоже заставил съесть один бутерброд и выпить чашку кофе, больше она не захотела. После завтрака я перекрыл, на всякий случай, газ и воду. Мало ли, нас не будет почти шесть дней. Случись какая утечка или протечка — пострадают соседи. Нам бы этого очень не хотелось.

Неожиданно раздался звонок в дверь. Я удивился столь раннему визиту, так как никого не ждал. На пороге стоял фельдъегерь и я пригласил его пройти в прихожую. Там он уточнил, кто я и попросил предъявить паспорт. Так как у меня под рукой был только дипломатический паспорт, то я его и показал. Сверившись с данными паспорта, фельдъегерь вручил мне запечатанный пакет и попросил расписаться на отрывном корешке, указав точное время получения.

Проводив нежданного гостя, я с некоторым волнением вскрыл пакет и увидел выписку из приказа о моем награждении знаком «Почетный сотрудник госбезопасности». Вот это да, вот это Андропов! Нашёл таки чем меня наградить за мою информацию и помощь. Очень почётный знак, очень. Отец и его друзья оценят по достоинству награждение меня этим знаком. Я показал выписку Солнышку и объяснил ей значение этого знака. Она была счастлива за меня и торжественно поздравила с первой правительственной наградой.

— Дай Бог, не последняя, — сказал я, как закоренелый атеист.

Мы посидели на дорожку, я ещё раз проверил паспорта, деньги и мы пошли к машине. Серёгу я разбудил заранее по телефону, поэтому он сам подошёл к нашему подъезду с одной сумкой через плечо. Хорошо холостяку — всё в одну сумку уместилось. Я же теперь человек, можно сказать, семейный, без чемодана на двоих уже не получится куда-либо съездить далеко.

До аэропорта доехали быстро, так как в такую рань машин на дорогах было очень мало. У входа в «рюмку» Шереметьево нас встречали около двадцати наших радостных фанатов с нашими флажками, плакатами и с криками «Демо! Демо!». Мне понравился один их интересный плакат, где было написано ««Демо» = Москва + Лондон». Креативно получилось и просто, как всё гениальное. И главное, политически выверенно.

Другие пассажиры оборачивались и узнавали нас. Они тоже махали нам руками. Многие подходили и просили автографы. Другие просили сфотографироваться вместе с нами. Промоакция получилась удачная. Один Семён Николаевич Неделин смотрел на всё это неодобрительно.

— Семён Николаевич, — сказал я ему, — а вы не предполагаете, что такая же толпа фанатов нас будет встречать в Хитроу? Что тогда получится: нас любят больше на Западе, чем на Родине? Вот как-то так. В шоу-бизнесе вы ничего не понимаете, поэтому попрошу ваши эмоции держать при себе. Нас будут постоянно фотографировать и снимать телекамеры. И ваше кислое лицо на фотографии или в телевизоре рядом с нами будет плохой рекламой нашим песням. Будете портить нам нашу миссию — попрошу вас отозвать. Главный здесь я, а не вы. Надеюсь, мы решили этот вопрос?

— Зачем же так жёстко? — спросил смущенно Семён Николаевич.

— Жёстко будет тогда, когда я сейчас развернусь и не полечу. И виноваты будете вы. Хотите так?