Анатолий Подшивалов - Господин изобретатель. Часть III

Вот эта новость о рудознатцах больше всего заинтересовала раса и он сказал, что найдет возможность поселить мой отряд там, где мы встречались с кочевниками и махдистами: чуть дальше от этого места по реке Аваш моют золото, а места вокруг изобилуют дичью и имеют тучную почву, которая пригодна для выращивания всего, что здесь растет, разве что кофейное дерево и хлопчатник требуют немного других условий, но их плантации еще дальше на запад. Я ответил, что выращивание кофе и хлопка непривычно русским, а зерновые культуры и овощи они посадят. Так и договорились, моим людям помогут построить дома и распахать землю, а золотодобытчики беспрепятственно могут исследовать окрестности. Рас озаботится, чтобы местный шум обеспечил их всем необходимым и дал охрану. Я поблагодарил, взял денег из своего ящика и поспешил к страдальцам. Когда приехал, они сидели вокруг костра и ели из мисок похлебку. Я рассказал им про новости, что их отвезут на благодатные земли, где они могут попробовать вести хозяйство. Война их не коснется, а обижать их никто не будет – местному начальнику будут даны на этот счет указания. Через пару-тройку дней туда пойдет караван и вас заберет, денег за дорогу платить не надо. Вообще ни за что платить не надо – говорите, что за все им заплатит рас Мэконнын и от вас сразу отстанут – его здесь как огня боятся.

Потом отозвал в сторонку Павлова и он мне рассказал всю их эпопею, как не было воды и они буквально побирались с бурдюками по Джибути – больше всех помог католический священник, он бесплатно разрешил пользоваться его колодцем, а остальные арабы и французы ломили сумасшедшие деньги. Потом рассказал, как болели, но, к счастью наш пароход привез госпиталь и врачи многих просто спасли от неминуемой смерти. Трое добровольцев, не выдержав африканских условий, уехали в Россию на Дальний Восток с пароходом, что привез госпиталь. Потом пришли верблюды, потому что к тому времени осталось в живых только два десятка мулов, как начальник госпиталя чуть не убил французского консула за издевательство над русскими и грозился написать в русские и французские газеты, после чего консула бы вышвырнули со службы без всякой надежды на пенсион.

– А что, фон Штакельберг, не мог ему того же пообещать? – спросил я артельщика.

– Да что вы, батюшка Александр Павлович! Он, как его Михалыч с животом слег, совсем руки опустил и его офицеры тоже, они же по хозяйству ничего не понимают, думают, что булки на деревьях растут. Вот так все и развалилось. Интендант долго держался, без него совсем бы концы отдали, да и он потом заболел, но поправился быстро, молодой все же. Это Титыч с начальником госпиталя «обработали» железнодорожников так, что они каждый день стали цистерну воды привозить, она уже и не нужна была в таком-то количестве, лошадей и мулов уже не было, так что нам одной бочки на три дня хватало, даже баню в госпитале устроили и постирались перед уходом каравана.

Ну, в общем, все понятно с господами офицерами – им бы только из пушечек пострелять, а в быту – детский сад на выезде. Как не вспомнить тверского вице-губернатора Салтыкова – Щедрина с его сказочкой о том, как один мужик двух генералов прокормил на необитаемом острове. Оставил Павлову половину золота из личных запасов и поехал нагонять казаков.

Через день увидели сверху холма военный лагерь. Мне это напомнило фильмы про воинов Чингис-хана: рев верблюдов и ослов, дым костров, столбами поднимающийся к небу, всадники в пестрых лемптах [81] Плащ-накидка из шкур или ткани, заменяющая знаки различия. , скачущие туда-сюда, хорошо, если по делу.

Разномастные шатры и палатки, на первый взгляд, стояли совсем бессистемно, но, если приглядится, то было видно, что они «кучковались» вокруг некоторых центров притяжения – видимо, ставок расов.

Наш авангард и слуги, шедшие впереди, уже поставили шатры. Мой был рядом с большим шатром раса и Мэконнын пригласил меня зайти. Рас сказал. что сейчас поедет докладывать негусу о прибытии и наличии войск. Он сказал, что узнает о том, был ли приказ негуса забрать мой караван и, по его мнению, лучше, если русский попробует договорится с русским, а уж если не получится, тогда будем требовать суда. Еще Мэконнын узнает, когда я могу вручить негусу верительные грамоты и подарки, и, наконец, покажет Менелику флаг, после чего рас продемонстрировал мне полотнище пурпурного шелка, размером два на три метра, сложенное для прочности вдвое и прошитое нитками с вышивкой золотом льва. Флаг получился – заглядение!

Пошел посмотреть, как устроили казаков. Они поставили свои палатки, а для турк-баши Нечипоренко был выделен отдельный шатер, куда перенесли отрядную икону. Отдельная палатка с часовым была для денежного ящика, велел поставить туда же под охрану и мой сундук с верительными грамотами и письмом царя. Знамя пока зачехлили и тоже поставили в оружейно-денежной палатке. Спросил, где Артамонов, сказали, что ему поставили маленькую палатку рядом с моим шатром. Вроде как казаки довольны, поставили кипятиться чай (вот с дровами, чувствую, будет плохо) придется кизяком [82] Сухой навоз, в Азии и Африке на нем и пищу готовят и ничего… топить, сказали, что через час кормить будут.

Пока смотрел, как устроились казаки, вернулся рас, пошел узнать новости. Мэконнын был озабочен и сказал, что две недели назад итальянцы выдвинулись вперед и заняли форт Мэкеле, там находится около семисот местных эритрейских солдат при двух орудиях, командует итальянский майор. [83] Майор Гальяно, к нему на помощь а реальной войне поспешил майор Тезелли с двумя с половиной тысячами итальянцев при 4 легких орудиях. Форт Мэкеле находится на холме, обнесен высоким земляным валом, из-за которого удобно стрелять, подступы к форту изобилуют «волчьими ямами» с кольями, поэтому попытка взять укрепление в лоб провалилась – абиссинцы, потеряв несколько сот человек, отступили. У форта Мэкеле есть уязвимая точка – источник воды находится в 400 метрах от укрепления, и местность простреливается.

Зная, что у русских есть пушки и пулеметы, негус попросил недавно прибывшего к нему русского офицера по фамилии Лывретей или что-то похожее, оказать помощь осадившим форт пяти тысячам абиссинцев и выбить оттуда итальянского майора с его черным батальоном, тем более, что ему на выручку двигалось две с половиной тысячи итальянцев при четырех горных пушках Гочкиса. Русский забрал пушки и пулеметы и отправился к Мэкеле – он ушел пять дней назад и пока вестей нет никаких.

При себе русский имел подорожную, подписанную русским послом и его опознал его баши, который полгода назад привез ящик старых ружей. Когда негус спросил, где этот офицер был полгода и где его грамоты, русский ответил, что его передали русскому послу после того, как какой-то рас Искендер разгромил в пустыне войско кочевников. Мэконнын объяснил Менелику, что русский посол и рас Искендер – одно и то же лицо и негус назначил мне аудиенцию завтра с утра (рас рекомендовал мне прибыть за два часа до полудня). Мэконнын сказал негусу, что я дважды спас жизнь его Мариам – сначала, прыгнув за ней в море, кишащее (ну так уж и кишащщее…) огромными хищными рыбами и второй раз – от кочевников Абу-Салеха, которого я потом вылечил от смертельной раны (так уж и смертельной, оклемался бы и так, воин пустыни) за что он отпустил русского офицера Лывретея и поклялся быть кровным братом победившего его раса Искендера. Эта победа и показ стрельбы пулеметов и взрывов ручных бомб – собственного изобретения посла, во многом облегчила переговоры по заключению перемирия между африканскими мусульманами и христианами на случай, если какая-то европейская держава нападет на одну из них, трехсторонний договор подписан и Мэконнын вручил его расу, удостоившись похвалы негуса.