Олег Говда - Позывной «Леший»

Ладно… Решили проблему – и тут же забыли. Нечего мозги засорять. Тем более, пришли уже. Вот он – замок. Прямо перед носом подъемный мост и мощные, кованные железом, деревянные ворота. Сейчас толстые створки гостеприимно распахнуты, но только от одного их вида, а так же несокрушимой толщи стен и мощи привратных башен, жутка становится. И даже подумать страшно, что вот эту цитадель когда-то штурмовали воины вооруженные мечами. В пешем строе, без артподготовки и поддержки танков.

Зато, если оглянуться, встать спиной к замку… Господи, какая же невероятная красотища! А я, как та зашоренная лошадь, только в одну сторону смотрю и ничего вокруг не замечаю. Будь проклят тот, кто первым взял в руки оружие… не для охоты или защиты, а чтоб отнять чужое имущество и чужую жизнь.

Буквально сразу за воротами меня ждал сюрприз. В виде невысокого толстяка, в белом фартуке поверх мундира и большой пивной кружкой в руках. И, глядя на обильную и высокую пенную шапку, вопросов о содержимом не возникало.

– Битте, господин… офицер… – протянул толстяк кружку.

– Вас ист дас?

– Цвикельбир… – толстяк едва заметно причмокнул полными губами. Похоже, полнота повара объяснялась не излишним аппетитом, а пристрастием к пиву.

Ммм… Умеют, черти… До чешского, конечно, далеко, но все равно вкусно. Свежее… Пузырьки сами в нос лезут. Впечатление, что только что из погреба достали. Такое залпом не выцедишь… Глотнул еще разок и благосклонно кивнул.

– Данке…

Честное слово, так и зачесалось произнести знаменитую фразу "Жить хорошо…"

– Господин офицер желает что-то еще? – расплылся в довольной улыбке повар. Можно подумать, он сам пиво варил.

Я хотел отказаться, но посмотрел на Адель.

– Eiscreme fur Madchen…

– Яволь…

Я думал, толстяк сейчас метнется со всех ног в подвал, или где там у них холодильник оборудован. Но, похоже, повар службу знал. Он всего лишь голову повернул и подал условный знак. А меньше чем через минуту к нему подбежал солдат, тоже в фартуке, с фаянсовой креманкой, наполненной разноцветными шариками мороженого. Повар угощение перехватил и поднес его девушке лично.

Не баловала девушку жизнь. Ох, не баловала… Такой искренней радости я уже давненько не видел. Даже в глазах Алёны, когда я на втором свидании подарил ей не букет, а сережки с лазуритами. Под цвет глаз и знак зодиака… Да и, вообще, так счастливы, мне кажется, бывают только дети.

Или идиоты… Вроде меня. Опять забыл, где нахожусь. Ну, так судьба не дремлет. И отрезвляющий пинок всегда готова отвесить. Или ушат ключевой воды за шиворот.

Усиленно перегазовывая, к воротам замка подлетел мотоцикл. Резко затормозил, так что даже занесло немного. Мотоциклист в кожаной форме самокатчика, подбежал к гауптштурмфюреру, ни на кого другого даже не глядя и протянул гестаповцу запечатанный сургучом конверт. И, почти одновременно с этим, из ближайших дверей, наверно, бывшей кордегардии выскочил ефрейтор-связист и громко крикнул:

– Господин гауптштурмфюрер! Вас к телефону! Срочно! Это из Штудгарда. Майор Дитрих.

– Прошу извинить… – гестаповец мотнул головой. – Мой коллега. Если ему в участке дали телефон замка… значит, что-то важное.

– Конечно… конечно.

– Судя по номерам на мотоцикле фельдъегеря, пакет из Берлина… – сделал вывод Хорст. – А вот звонок мне не нравится. Неужели Гиммлер в последний момент передумал и изменил место демонстрации изделия?

Я спокойно допил пиво. Чего зря добру пропадать? Как говорится, война войной, а обед по распорядку. Потом вернул кружку ждущему неподалеку солдату, подождал пока тот отойдет и только потом ответил.

– Вряд ли… При столь серьезных изменениях обстановки, вас бы тоже предупредили.

– Как знать… Рейхсфюрер обожает неожиданно менять планы, никого не ставя в известность заранее.

– Ну, посмотрим… Гадать не имеет смысла. Тем более, Адольф уже возвращается.

– И, судя по выражению лица, наш приятель еще не решил – огорчило его полученное известие, или же обрадовало.

– Генрих… Не в службу, а в дружбу… намекните Адель, что ей лучше подняться на стены и полюбоваться пейзажем. Уверен, вид сверху открывается изумительный.

– Хорошо…

Хорст подошел к девушке и что-то негромко сказал. Та оглянулась на меня, получила одобрительный кивок, изобразила легкий книксен и пошла к лестнице, ведущей на стены.

– Плохие новости, дружище? – англичанин вернулся к нам, как раз, чтоб успеть перехватить, направляющегося ко мне гитлеровца.

– Сам не знаю… – в некоторой растерянности пробормотал Зельтцер, разводя руками. – Как поглядеть… Майор Дитрих сообщил, что сегодня ночью на его участке была совершена диверсия. Не такая серьезная, как в Офенбурге, но все же достаточно ощутимая. Это плохое известие… Поскольку, скорее всего, в Штудгарде работали те же диверсанты, которых мы посчитали погибшими, при взрыве на железнодорожной станции.

– И совсем не факт… – пренебрежительно махнул рукой Митрохин. – Мало ли у русских парашютистов?

– Возможно… Но есть и хорошая новость. Высланный на поимку диверсантов ягд-отряд смог их нагнать, и прижать к берегу Неккара. Кстати… У диверсантов явно был либо отличный проводник, либо очень детальные карты местности. Их, собственно, благодаря этому и удалось настигнуть…

– Загадками изъясняетесь, Адольф… – проворчал англичанин.

– Сейчас объясню, – кивнул тот. – Действительно, господа, счастливая случайность. Для нас, разумеется… Река Неккар в тех местах имеет очень крутые берега, настоящие каньоны… с каменистыми обрывами метров в пятнадцать. И переправиться с одного берега на другой весьма проблемно. Особенно в сумерках… Надо очень хорошо ориентироваться, чтобы знать, где мосты переброшены.

– Это понятно, повезло в чем? – опять перебил немца Хорст.

– Так вот именно с этим, – хмыкнул гауптштурмфюрер. – Русские шли к конкретному мосту. Единственному на ближайший десяток километров. А тот, буквально два дня тому взорвали. Какой-то недоумок заснул за рулем грузовика с боеприпасами, и… В общем, был мост и нет моста. Там их и настигли егеря. Русские сопротивлялись ожесточенно, до последнего патрона… Никто не сдался.

Митрохин так скрипнул зубами, что на него все оглянулись. Капитан стоял бледный, играл желваками и сжимал кулаки. Пришлось шагнуть к нему и положить руку на плечо.

– Да, дружище… – поддержал меня англичанин. – Жаль парней… Это ж скольких они с собой прихватили…

– Светлая память… – капитан в последний момент сдержался и отдал не воинский салют, а снял фуражку.

– Чертовски много, – дернул шеей гестаповец. – Упокой Господь их души… Это тоже плохая новость. И, к сожалению, не самая худшая.