Сергей Васильев - Император и Сталин

– Уважаемый барон, полно-те, – как расшалившемуся ребёнку, произнёс он, и, взяв Ротшильда под руку, повлёк его к столу, где лежали какие-то бумаги, стояла ваза с фруктами и запотевшая бутылка с вином. – Мы ещё успеем наговорить друг другу банальностей во время официальных приёмов. Вы очень занятый человек. Я тоже не совсем располагаю собой. Так может потратим это скромное время на гораздо более важные вопросы, чем дежурные и не совсем искренние комплименты?

Произнося последние слова, император развернулся и снова впился своими стальными глазами в Эдмона, который с ужасом почувствовал, как от этого взгляда откуда-то из глубины живота поднимаются и растекаются по всему телу необъяснимые волны страха.

– И о чем со мной желает говорить Ваше Величество? – выдавил из себя барон, полностью забывший и заготовленную речь, и свои шикарные приёмы перехвата инициативы во время беседы.

– Я хотел бы поговорить с вами, дорогой барон, про еврейское поселенческое движение в Палестине [15] Эдмон де Ротшильд – яростный сторонник переселения евреев в “землю обетованную”. В 1882 году начал выкупать участки земли в Палестине и наряду с этим стал активно поддерживать поселенческое движение в Палестине. Также он помог российским евреям в 1880-е годы переехать в Палестин, спасаясь от погромов в Российской империи. Средства Ротшильда до конца его жизни оставались основным источником финансирования поселенческой деятельности. Сумма денег, которую он потратил на все эти предприятия, оценивается в более чем 50 миллионов долларов. Ротшильд осуществлял прямое руководство этой деятельностью в качестве президента специально созданного при Еврейском колонизационном обществе Палестинского совета. и про необходимость восстановить справедливость, возродив, наконец, государство Израиль…

Князь Ратиев, начавший уже через два часа беспокоиться и заглянувший объявить о следующем посетителе, застал императора и его гостя ползающими по разложенной на полу карте Ближнего Востока, один конец которой был придавлен пустой бутылкой, а другой – блюдом для фруктов. Посередине карты, прямо поверх надписей Британской и Османской империй краснел небрежно обведенный овал с надписью “Э́рец-Исраэ́ль”, а “высокие договаривающиеся стороны” активно спорили, является ли зона Суэцкого канала историческими землями, завещанными ещё Иакову, и что об этом может подумать королева Виктория…

Декабрь 1900. Германия. Мюнхен.

Обычно элегантный и величественный, как круизный лайнер, отец русской демократии Плеханов сегодня был похож на кипящий самовар.

Шумные собрания с привлечением всех окружающих были обычной реакцией Плеханова на внешние раздражители. В ходе этих комнатных митингов попавшие под горячую руку мэтра должны были выслушивать длинные выспренные речи, покорно кивать и соглашаться, потому что возражения только удлиняли экзекуцию. Но Плеханову прощалось всё. В 1900-ом он был в апогее своей силы и славы, Громовержец-Олимпиец на партийном горизонте. «Это человек, пред которым приходится съёживаться» – говорил о нём Ленин. Поэтому все терпеливо ждали, когда шеф-редактор закончит с “официальной частью” и можно будет перейти к конструктивному обсуждению вопроса.

Владимир Ильич пришёл в редакцию “Искры”, когда вся редколлегия была в полном сборе и наслаждалась извержением вулкана красноречия Георгия Валентиновича.

– Нет, это просто немыслимо! – метал громы и молнии “полубог русского марксизма”, размахивая каким-то письмом. – Этот малолетний тиран будет указывать мне, как правильно понимать Энгельса!

– По какому поводу сегодня митингуем? – полушёпотом спросил Владимир Ильич у притулившейся возле двери Засулич.

– У нас большой праздник, – с какой-то странной улыбкой, больше похожей на гримасу, вполголоса ответила ему Вера Засулич – террористка, переквалифицировавшаяся за границей России в литератора. – Георгия Валентиновича и всех нас поздравил с выходом первого номера “Искры” Его Императорское Величество. Пожелал удачи, посоветовал не тянуть с изданием журнала и прошёлся по всему номеру, предложив в конце свою статью в качестве дискуссионного материала…

– Ну, и что он пишет? Предлагает разоружиться и помириться? – хмыкнул Ленин, грассируя чуть больше обычного.

– Как раз наоборот, – вздохнул стоящий рядом Аксельрод, – обвиняет в беззубости, нерешительности и высказывает сомнение в готовности нашей партии нести ответственность даже за свои действия и действия рабочих, не говоря уже про государство в целом.

– Какие аргументы?

– Сомневается в наших полномочиях говорить от имени всего пролетариата, – прошептала Засулич, – ехидно интересуется нашим рабочим стажем на заводах и фабриках… [16] Из 53 членов ЦК РСДРП (1898–1910) был только один рабочий (Л. И. Гольдман). В ЦК Партии социалистов-революционеров, насчитывавшего 74 человека, имелись двое рабочих (Л. Я. Герштейн и И. И. Тетеркин).

– Смеётся над лозунгом газеты “Из искры возгорится пламя”. Спрашивает, стоит ли поджигать дом, если хочешь вывести тараканов? – хихикнул Аксельрод. – Хорошо, кстати, сказано, надо будет запомнить…

– Пишет, что кричать “Долой!” и “Мы против!” – самое простое, и что много ума для этого не надо, – включился в разговор Александр Потресов. – Подвигает нас к созидательным инициативам и иронично так спрашивает: “Разве марксизм не предполагает строительства нового общества светлого будущего? А если да, почему бы социал-демократам не создать мини-модель такого общества и доказать на практике его привлекательность и жизнеспособность? Готов выделить соответствующую территорию для эксперимента… Представляю себе эту территорию…

– И как он предполагает это сделать в условиях репрессий и гонений? – возмутилась горячая Засулич. – Что можно создать, находясь в тюрьме или эмиграции?

– А вот тут начинается самое интересное, – поднял указательный палец Потресов. – Он предлагает встретиться и обговорить вопрос легализации нашей деятельности для всех, чьи руки не запятнаны кровью.

На последних словах Засулич фыркнула, сжала губы и демонстративно отвернулась. [17] Засулич стреляла в градоначальника Петербурга Трёпова, тяжело ранила его в живот. Оправдана судом присяжных.

– Да, задачка, – протянул Аксельрод, присаживаясь на свободный стул рядом с Лениным, – получается, если мы примем приглашение, на нас якорем повиснет чёрная метка сотрудничества с самодержавием. Если проигнорируем – получится, что мы испугались…

– Провокация! – громко хлопнул ладонью по коленке Ленин, – гнусная, примитивная провокация, имеющая цель поманить, задурить голову и одним ударом обезглавить всё революционное рабочее движение!