Сергей Васильев - Император и Сталин

– Дайте я угадаю, – нетерпеливо перебил сыщика Ширинкин, – этот морской офицер был в форме мичмана?

– Так точно, Ваше высокопревосходительство! Судя по описаниям – это и есть наш первый раненый – мичман Головин, который сейчас должен лежать в больнице…

– Вы проверили?

– Так точно – отсутствует!

– Продолжайте.

– После того, как на место прибыла ещё одна группа, было проведено повторное тщательное исследование местности и найдена потайная тропинка, скрытая придорожными зарослями, ведущая к старой рыбацкой хибаре, прилепившейся прямо к скале в двадцати аршинах от моря. Там они и находятся в настоящее время.

– Кто находится?

– Мичман Головин и господин Витте… У дороги выставлен двойной пост. Кроме тропинки, другой дороги из дома не обнаружено.

Ширинкин уставился на Кошко, потом на Медникова глазами человека, собственноручно лицезреющего загробный мир.

– Когда всё случилось? Когда выставлен пост?

– Между шестью и восемью вечера…

– Так вот, дражайшие… Сергей Юльевич в яхт-клубе с шести и до трёх пополуночи изволили штосс подрезать, чему я, ваш покорный слуга, свидетель…

Теперь уже в каменные изваяния превратились сыщики…

– А кого же тогда стерегут ваши люди? – обращаясь к Медникову, задумчиво произнес Кошко.

– Очевидно, того, кто уже один раз устроил маскарад на яхте, – усмехнулся Ширинкин. Впрочем, скоро сами всё узнаем… Хибару обследовали?

– Как можно? Даже близко не подходили! Там же министр… Ну то есть агенты думали, что министр… Взяли под контроль тропинку от дороги к домику. Она одна туда только и ведёт. Другой нет. Не свернешь, не обойдешь. С одной стороны скала, с другой – обрыв. Хибарка в тупике. Так что наш пост у дороги, как пробка в бутылке – перекрыл выход намертво – мышь не проскочит!

– Ну-ну, посмотрим на вашу пробку…

– Аркадий Францевич! А ведь это привет лично Вам! – с издевательской улыбкой прокомментировал начальник дворцовой полиции найденные в хибаре накладные усы и парик, точь в точь повторяющие усы и прическу сыщика. Рядом с ними на давно неиспользуемых по назначению деревянных полатях, аккуратно сложенные, покоились генеральская шинель Ширинкина и мичманский морской мундир. Из-за неплотно сбитых досок слышался тихий, но выразительный мат Евстратия Медникова.

Лучший филёр империи стоял у второго выхода из хибары, полностью скрытого со стороны тропинки, а у ног его начиналась крутая, вырубленная в скале лестница, упирающаяся в волны Чёрного моря.

Декабрь 1900. Париж. Латинский квартал.

Она сегодня опять шла домой пешком, несмотря на протесты мужа, настоятельно требующего пользоваться конкой или извозчиком. Милый Пьер, также пылко влюблённый, как и в первые годы знакомства. Он готов был снять с себя последнюю рубашку, чтобы облегчить её долю. Сам работал за троих – и в их бедной, больше похожей на сарай, лаборатории на улице Ломон, и на кафедре в Сорбонне, которую он получил по протекции Анри Пуанкаре.

Денег всё равно катастрофически не хватало. Ни на подрастающую дочь, ни на нормальный быт [31] Только после присуждения в 1903 году Нобелевской премии, супруги Кюри смогли позволить себе такую роскошь – купить ванну и оснастить свою лабораторию необходимым научным оборудованием. . Но самое главное – их не хватало на исследования радиоактивных элементов. Супруги Кюри считали это делом всей своей жизни и отдавались ему упоённо и без остатка.

Из-за постоянной нужды Мари начала преподавать физику в Севрской высшей женской школе. Экономила на всём и, в первую очередь, на своём здоровье. Семь километров туда, семь километров обратно… От недоедания и недосыпания постоянно кружилась голова. Сегодня что-то стало совсем худо…

Молодая женщина присела на парковую скамейку и тяжело опустила голову на руки. Господи! Дай силы дойти! Осталось-то всего триста шагов, не более…

– Мадам Кюри-Склодовска? Вам плохо? Требуется помощь? – раздался над ухом бодрый, слегка вальяжный голос.

Мари с трудом разлепила кажущиеся свинцовыми веки и с удивлением уставилась на франтовато одетого кавалера, сквозь цивильный костюм которого явно проступали военные эполеты и аксельбанты.

«Какого чёрта?!» – хотела уже произнести она, будучи не расположена к уличным знакомствам. Но молодой человек упредил её, подняв руки, и умоляюще сложив их перед собой.

– Прошу прощения, мадам, мы не представлены. Граф Шереметев, к вашим услугам. Флигель-адъютант Его Императорского Величества. Нахожусь здесь по высочайшему повелению и уполномочен Вам вручить личное послание Его Величества, а также оказать всемерную помощь, если таковая понадобится… Я не думал знакомиться на улице, направлялся к Вам домой и совершенно случайно увидел Вас в сквере…

В этот день Мари Кюри явилась в свою семью позже обычного. Точнее, явилась не она, а внушительная гора самых различных коробок и упаковок из магазинов с Елисейских полей, а также записка мужу с просьбой срочно приехать в ресторан "La Tour d’Argent".

– Пьер! Дорогой! – Мари буквально прыгнула на шею супруга, как только он поднялся на второй этаж, с которого открывался дивный вид на собор Нотр-Дам, – познакомься, вот это – посланник русского императора, а вот это, – Мари сунула в руки мужа пухлый конверт, – приглашение организовать в России и возглавить Радиевый институт под его личным патронажем и с начальным бюджетом… ты только посчитай, сколько там нулей!.. [32] Радиевый институт в реальной истории образован в январе 1922 года по инициативе и под руководством академика В. И. Вернадского при активном содействии его соратников и помощников В. Г. Хлопина, А. Е. Ферсмана и И. Я. Башилова путём объединения трёх организаций, занимающихся изучением с разных сторон явления радиоактивности: радиевое отделение Государственного рентгенологического и радиологического института; радиевая лаборатория Академии наук, в которую была преобразована Комиссия по организации и эксплуатации пробного Радиевого завода; радиохимическая лаборатория при Геологическом и Минералогическом музее РАН.

Декабрь 1900. Киев. Дом генерал-губернатора

– Я полностью разделяю ваш скептицизм насчёт этих скорострельных винтовок, Михаил Иванович. Но приказ есть приказ, и я не могу просто взять и выбросить в мусорник Высочайшее повеление. Поэтому мне придётся воленс-ноленс отправиться к полковнику Мадсену с предложением, от которого я лично не в восторге, и которое, уверен, не принесёт никакой пользы нашей армии. Я уже и так изрядно подзадержался у вас в гостях, и дальнейшее промедление, боюсь, приведёт к неприятностям…