Игорь Валериев - Отряд [СИ]

Художники часто прерывали меня, прося уточнить различные детали, а я, закрывая глаза, видел моё солнышко то улыбающейся, то серьёзной, то заразительно смеющейся и пытался всё это передать словами. Наконец, они закончили и попросили подойти, и оценить их труд.

Пройдя между двумя мольбертами, я развернулся, посмотрел на оба рисунка, и начал правой рукой искать, на что бы опереться. Если у Ильи Ефимовича Дарью мало что напоминало, то с рисунка Куликова на меня смотрела моя улыбающаяся маленькая птичка.

Репин заметил моё состояние и спросил:

– Что с Вами, Тимофей Васильевич? На Вас лица нет!

– Прошу прощения, господа. Рисунок Ивана Семёновича меня просто поразил. Дарья получилась, как живая.

– А кто это, и что с ней произошло? – смущённо произнёс молодой художник.

– Она была моей любимой женщиной и должна была стать женой. После того, как шесть с лишним лет назад было предотвращено покушение на тогда ещё цесаревича Николая Александровича, один из революционеров-террористов, желая досадить мне, убил её, – я замолчал, пытаясь проглотить образовавшийся в горле ком.

– Извините, Ваше высокоблагородие, – повинно произнёс Куликов.

– Ничего, Иван Семёнович, дело прошлое. Время, как говорят, лечит. Могу Вам сообщить, что с сегодняшнего дня Вы приняты на государеву службу в чине коллежского регистратора. А если поможете выполнить поставленную Его императорским величеством задачу, то можно будет шагнуть сразу в губернские секретари, а там и до титулярного советника, и личного дворянства не далеко, – я пожал ошарашенному Куликову руку. Опустив её, достал часы. – В общем, быстренько собирайтесь, у нас осталось два часа до поезда на Гатчину. Берите только то, что понадобится для вашей художественной деятельности и учтите, что работать придётся не только в помещениях, но и буквально на ходу. Всё остальное получите во дворце, а ваши личные вещи позже подвезут.

Молодой художник смотрел на меня с каким-то ужасом, без слов открывая и закрывая рот. Я повернулся к Репину.

– Илья Ефимович, думаю, наша великолепная Императорская Академия художеств поможет первому в мире художнику-криминалисту всеми необходимыми для рисования средствами. А то боюсь, Ивану Семёновичу через пару дней придётся поехать в дальнюю и длительную поездку, а я, собственно, даже не представляю, где закупить необходимое. И по времени – полный цейтнот.

– Конечно, кончено поможет, Тимофей Васильевич, даже не переживайте, – ответил мне не менее удивлённый, чем его ученик, Репин, а потом продолжил, обращаясь уже к Куликову. – Иван Семёнович, дойдите до канцелярии и скажите, что я распорядился выдать всё, что вам понадобиться для работы. Кстати, Тимофей Васильевич, а сколько её будет этой работы?

– Точно не скажу. Давайте ориентироваться, что за время этой поездки Ивану Семёновичу придётся нарисовать около двухсот портретов. При этом часто придётся работать буквально на коленке в стеснённых условиях. Поэтому сами решайте, что надо.

Через пару часов мы тряслись в поезде до Гатчины. В Приоратском дворце Куликов, подписав все необходимые бумаги, был введён генералом Ширинкиным в курс того, в каком расследовании он будет участвовать. Мне даже стало как-то жаль художника, он даже не представлял себе, как изменилась его жизнь. Кстати, рисунок Дарьи забрал себе. Не знаю, придётся ли объяснять Марии кто это, но он всегда будет со мной.

Следующий день прошёл в изучении поступающих докладов по повторной проверке столичных слуг, обслуживающих царскую семью в Ливадии. Буров за день, пока никого на квартирах, в домах не было успел «прошмонать» места жительства семи слуг. В этом ему помогали Логунова Татьяна и старший агент Зарянский Сергей Владимирович, в своё время также входивший в конвой его ещё высочества Николая. Один из фанатов стрельбы по-македонски и рукопашного боя. Пришлось его добавить в нашу группу, так как «боевика и скорохвата» нам не хватало.

Вечером приехал коллежский асессор Кошко, которого также разместили в Приоратском дворце. После подписания в рабочем кабинете необходимых документов, связанных с секретностью расследования, ввели в курс дела и познакомили с членами группы. После того, как Ширинкин покинул наше собрание, я отправил всех остальных по их комнатам и остался с сыщиком наедине.

– Есть какие-нибудь идеи, Аркадий Францевич? – поинтересовался я.

– На первый взгляд просится вывод, что если за почти два месяца в окружении царской семьи на день отравления не выявили убийцу, то его в этом окружении и нет, – медленно, подбирая слова, ответил Кошко.

– Почему Вы так решили?

– Понимаете, Тимофей Васильевич, пускай мой опыт работы в сыскной части небольшой, но за шесть лет службы я убедился в том, что большинство преступлений раскрывается в течение двух-трех дней после его совершения, так сказать «по горячим следам» и, как правило, совершенно не по тем версиям, которые выстраивает первоначально сыщик или следователь.

Кошко сделал паузу, я же с нетерпением ждал продолжения его размышлений.

– По моему мнению, принятая за основу версия – отравление совершил кто-то из окружения императора и его семьи, изначально была ошибочной, – Аркадий Францевич указательным пальцем разгладил усы, давая себе время, чтобы собраться с мыслями, после чего продолжил. – Отравитель – кто-то со стороны.

– И каким образом яд оказался в одном из блюд обеда? И кто этот фантом-отравитель? Жандармы опросили всех, кто был в Ливадийском дворце девятого сентября?! – я пытался сдерживать себя, чтобы не повысить голос.

– Значит не всех. Кого-то не учли. И с этим надо разбираться на месте, – твёрдо произнёс сыщик.

– Вот с вашей поездкой в Ливадию я полностью согласен. О том, чтобы Вам оказывали помощь на местах, начальники жандармских команд в Севастополе и Симферополе будут завтра же оповещены, по этому поводу можете, не беспокоится. Думаю, Евгений Никифорович организует Вам ещё и какую-нибудь грозную бумагу за своей подписью и печатью Дворцовой полиции. Кто-то нужен в помощь из нашей группы?

– Это хорошо, даже замечательно, – Кошко хитро и задорно улыбнулся. – Не могу себе представить, что мне будут помогать жандармские офицеры. Как-то в голове не укладывается.

– Будут, будут. Можете не сомневаться. Так кого в помощь возьмёте из нашей группы? – вновь спросил я.

– Тимофей Васильевич, а художник, действительно, так хорош, как про него рассказывали? И, действительно, может со слов нарисовать лицо нужного человека?

– Да, хорош! Я и сам убедился, да и для остальных членов нашей группы Иван Семёнович нарисовал по описанию лица их знакомых. Все в один голос утверждают, что очень похожи. В дороге у Вас будет время в этом убедиться.