Роман Злотников - На службе у Изгоя [litres]

Я понимал князя, а потому его слова не вызвали в моем сердце возмущения или смятения. Последние месяцы я провел на херсонских верфях, с плотницким топором в руках, старательно запоминая процесс рубки либурны, – словом, я был при деле и четко шел к цели. А Ростислав лишь беспомощно ждал моего прибытия… Взяв на суда команду гребцов из варягов, по шесть десятков воинов на корабль да по три десятка моих «английских» лучников, я взял курс на Епталу – главный порт касожских пиратов.

Опытные греческие кормчие, знающие побережье как свои пять пальцев, провели нас от Таматархи до Епталы за ночной переход, несмотря на волнующееся море. Слава богу, что не разразился настоящий шторм, разбивший бы нас о скалы! Подобный исход имел веские основания, но после слов князя поступить иначе я не мог.

Впрочем, мы и так пережили немало острых моментов, когда волны едва не перехлестывали через борт, накрывая всех находящихся на палубе ледяной водой… И вот на море в светлеющих сумерках лег предрассветный туман, и, укрывшись им, мои корабли прошли горло бухты.

– Лучники, поднимайтесь наверх! Расчет катапульты, приготовиться к стрельбе!

Одна из сложностей флотоводства в Средневековье – это управление подчиненными кораблями. В более поздние времена моряки придумали сигнализацию флажками, византийцы же передавали команды звуком, посредством различных боевых труб. Но я решил до последнего использовать фактор внезапности, поэтому еще перед выходом в море мы условились, что атаку на касогов начнет моя либурна, а остальные суда будут повторять мои действия по принципу «делай, как я».

И вот нос корабля, увенчанный тараном, стремительно режет водную гладь под дружные гребки варягов. На мгновение может показаться, что либурна парит над морем. Сердце начинает стучать все сильнее, горячая кровь расходится по телу жидким пламенем – до начала атаки осталась всего пара минут. Волнение согревает лучше горячей печи… Неожиданно сквозь туман проступило очертание берега с вытащенными на гальку ладьями касогов.

– Суши весла!

Набравшая разгон либурна остановилась не сразу, несколько впереди нас оказались еще два корабля, чьи кормчие слегка «зевнули». А замыкающее и чуть отстававшее судно, наоборот, затормозило практически на одной линии с нами. Между тем расчеты катапульт, самые ценные мои греческие специалисты, уже полностью их расчехлили, натянув канаты на механизмы метательных машин.

– Никифор, вы готовы? Дистанция для метания подходящая?

– Да, стратиг! [81]

– Тогда действуем, как уговорились: первые два броска в середину скопления судов, затем атакуем левое и правое крылья, также по два горшка. Затем бьем в пространство между центром и флангами.

– Да, стратиг, мы уже можем начинать!

– Подождем немного…

Дав еще полминуты изготовиться расчетам остальных кораблей, я отрывисто рявкнул:

– Бей!

Загудели канаты, рывком дернувшие противовес книзу, со скрипом распрямилось метательное плечо, засвистели веревки пращи [82] – и первый росчерк пламени зажигательного снаряда осветил небо, устремившись к деревянным судам. Спустя несколько мгновений еще три глиняных сосуда с нефтью практически одновременно взлетели в воздух, оставляя за собой пламенный след зажженных «фитилей»…

Теоретически я мог купить в Корсуни и «греческий огонь», только там он стоил едва ли не дороже золота по его весу. А вот нефть, известная грекам еще с античных времен [83]и являющаяся основным компонентом их секретной зажигательной смеси, продавалась вполне свободно, чем я и воспользовался.

И вот два из четырех снарядов с нефтью разбились о дерево пиратских судов, ярко вспыхнув. Еще два перелетели ряд ладей, и позади кораблей растеклись пламенные лужи, постепенно стекающие вниз. На берегу раздались удивленные и испуганные вопли, быстро сменившиеся яростными криками.

– Бей!!!

В этот раз начиненные нефтью глиняные сосуды сорвались с пращей практически одновременно, и четыре пламенных росчерка синхронно пробороздили небо. Греческие мастера пристрелялись, и уже три снаряда врезались в дерево кораблей.

– Поворачивай!

Я несколько усовершенствовал византийские корабельные катапульты поворотным кругом. Эта конструкция представляет собой вращающийся деревянный диск-основу, на который мы и установили порок. В одном положении его фиксирует стальной прут, вложенный в специально просверленный желоб. Стоил он немало княжеского золота, зато сейчас нам нет никакой нужды выполнять сложные маневры с разворотами либурн – а это здорово экономит время!

– Бей!!!

Четыре снаряда одновременно сорвались с пращей, устремившись в сторону судов левого края…

Отстрелявшись по флангам, я приказал кормчим подойти к берегу немного ближе. Между тем огромная толпа горцев бросилась от виднеющихся вдали каменных укреплений к горящим кораблям. Они оказались в зоне досягаемости катапульт – и по моей команде расчеты перенесли огонь на людей. В то же время в воздух взмыли десятки зажженных стрел, калеча и убивая касогов, прорвавшихся к ладьям, и множа очаги возгорания.

– Это вам за Радмира!!!

Ярясь, я с мрачным торжеством наблюдаю, как мечутся объятые пламенем фигуры, как падают люди, пробитые стрелами. Сладкой музыкой звучат многочисленные крики боли и ужаса, раздающиеся со стороны горцев! И все же я полководец, точнее, флотоводец и не имею права давать волю эмоциям. Оторвавшись от картины пламенного ада, развернувшегося у примкнувших к сходням кораблей, я обратил взгляд на фланги. И вовремя! Касоги уже спустили на воду две ладьи, полностью укомплектовав их командой. Да и по центру все больше людей прорываются сквозь стену огня к уцелевшим судам. Со стороны противника ширится оглушительный волчий вой, повисший над бухтой.

– Назад! Гребцы, назад!

Мой крик подхватил кормчий, его расслышали и на ближней либурне. Раздался условный сигнал рога – необходимость в маскировке отпала с началом атаки, – и, повинуясь приказу, все четыре корабля стали набирать скорость, двигаясь к горлу бухты.

Более полутора десятков вражеских судов мы спалили на приколе, еще три зажгли на воде. Два из них неудачно для себя набрали одну с нами скорость, после чего приблизились на дистанцию эффективной стрельбы катапульт – за что и поплатились. Команда еще одной, подобравшись с фланга, сумела рывком проскочить в мертвую для пороков зону – и попала под стрелы лучников сразу трех либурн. Утыканная горящими стрелами словно еж, ладья занялась огнем всего за пару минут.

Но не меньше трех десятков вражеских судов бросилось в погоню. Пылающие гневом горцы презрели смерть – тем более что в их глазах мы по-прежнему остаемся относительно слабой, пусть и зубастой добычей. Правда, наученные горьким опытом касоги держат почтительную дистанцию – но как только они выйдут в открытое море, то сумеют прорваться на абордаж, используя свою многочисленность и простор для маневра.