Игорь Валериев - Поход [litres]

Работы по наведению порядка ближе к вечеру были прерваны посыльным, который доложил, что на реке появилось подозрительное судно. Поднявшись на стену, где уже находился Станкевич, мы вместе с ним пытались понять, кто же пожаловал в гости.

– Господин капитан, – обратился ко мне подошедший Шираиши, – я думаю, это китайские солдаты, которые хотят прорваться вверх по реке.

– Шираиши-сан, у меня есть приказ капитана первого ранга Добровольского «отвечать выстрелом на выстрел». Сейчас по нам не стреляют, войны ни нашей империи, ни вашей, как и другим союзникам, китайцами объявлено не было. Но я не могу просто так пропустить данное судно. Ваши артиллеристы смогут положить снаряд перед носом данного корабля и заставить его остановиться?

– Да, господин капитан, – поклонившись, японский лейтенант направился к стопятидесятимиллиметровому орудию Круппа, где уже вовсю суетилась японская прислуга.

Через пару минут грохнула пушка, и по курсу парусной баржи встал столб воды. То ли рулевой испугался, то ли задумал такой манёвр, но корабль рыскнул на фарватере и, видимо, напоролся на мель, после чего встал. В этот же момент с баржи открыли ружейный огонь по форту.

Пригнувшись за небольшим парапетом наблюдательной площадки, где мы стояли вместе с поручиком Станкевичем, и заставив его сделать то же самое, я громко крикнул японскому лейтенанту:

– Шираиши-сан, огонь на поражение…

Японец белозубо улыбнулся и буквально пролаял команду на открытие огня по кораблю.

Через десять минут всё было кончено. К нашему артиллерийскому огню присоединился северный форт. Несколько попаданий, и баржа запылала. С неё в воду посыпались китайские солдаты, которые почти все устремились к нашему берегу. Видимо, японский флаг, который развевался над укреплением напротив через реку, заставил их сделать такой выбор.

Глядя на выбирающихся из воды китайцев, я подумал: «Куда же я вас девать, млять, буду? У меня скоро пленных будет больше, чем состав гарнизона! И чем я буду эту ораву кормить?»

Выбравшихся на наш берег китайских солдат насчитали сто два человека, из которых тридцать семь было ранено; трое, на мой взгляд, не жильцы на сто процентов. Да ещё у десяти человек перспектива выжить была минимальной. В общей сложности у меня в форте собралось больше двухсот двадцати пленных, из которых к работам по его восстановлению можно было привлечь около двухсот, для остальных организовали отдельный лазарет, где медиками трудились тройка стрелков, которые хоть что-то смыслили во врачевании. Один из них до службы даже подрабатывал по хуторам, кастрируя хряков. В общем, фельдшерско-врачебный или ветеринарный состав нашего медпункта был ещё тот. Если бы не индивидуальные медпакеты, имеющиеся у каждого стрелка, то дело с оказанием помощи раненым пленным было бы полнейшей глупостью.

А так новоприбывших рассортировали, разоружили, накормили. Правда, пайки пришлось урезать наполовину, как-то не ожидалось, что количество пленных почти удвоится. Будаков чуть с ума не сошёл от этой прибавки, тем более первые китайцы, получив свою порцию мясного кулеша, ели так, будто их неделю не кормили.

Несколько офицеров, захваченных при штурме Таку и в бою с баржей, попросили встречи с новым начальником форта. Во время этих «переговоров» они заверили меня, что, видя такое отношение к раненым и к пленным, готовы выполнять и дальше любые работы по наведению порядка в данном укреплении и просят не передавать их подчинённых японским войскам. Пришлось их заверить, что, пока я командую этим фортом, так и будет, но их дальнейшую судьбу будет решать союзное командование.

Пока я беседовал с китайскими офицерами, почти полностью сгоревшую баржу стащили с мели, освободив фарватер, и при заходе солнца вверх по реке пошла вереница разнообразных судов, перевозящих войска. С большинства из них, при прохождении мимо нашей мини-крепости, над которой развевались флаг России и Андреевский стяг, доносилось громкое «ура».

Уже в сумерках к причалу форта подошёл наш старый знакомый «Двести пятый». Лейтенант Бахметьев, которому я был должен передать рапорт о действиях своего сводного отряда при штурме крепости Таку для адмирала Гильтебрандта, кратко пересказал последние события.

– Тимофей Васильевич, великолепные новости: к устью реки подошли эскадренные броненосцы «Петропавловск», «Наварин», крейсер «Дмитрий Донской», канонерские лодки «Манджур», «Гремящий», «Сивуч», зафрахтованные пароходы, и на них прибыла Третья Восточно-Сибирская стрелковая бригада генерал-майора Стесселя, – радостно произнёс после крепкого рукопожатия командир миноносца. – Теперь дадим бандитам жару.

– Я тоже рад этому, Николай Иванович, а то у меня пленных больше, чем своих солдат. Да и раненых китайцев хватает, а помощь им оказывает великий врач – стрелок Федулов, который по хуторам под Винницей хряков кастрировал.

Бахметьев недоумённо посмотрел на меня, а потом громко расхохотался.

– Господин капитан… Лишь бы ваш Федулов… всех раненых не охолостил… Этого европейское сообщество… не переживёт… – сквозь смех еле произнес лейтенант.

Не выдержав, за командиром миноносца рассмеялся и я, представив заголовки в газетах.

Отсмеявшись, задал вопрос:

– А много войск прибыло?

– Насколько мне известно, всего доставили: девятый Восточно-Сибирский стрелковый полк в полном составе, полубатарею Восточно-Сибирского стрелкового артиллерийского дивизиона, полубатарею пулеметов и третью сотню первого верхнеудинского казачьего полка.

– Поболее полутора тысяч штыков и сотня казаков будет. Неплохо! Жалко, орудий и пулемётов маловато, – задумчиво произнёс я.

– Казаков и полусотни не наберется, – ещё больше огорчил меня Бахметьев. – Лошадей не на чем было перевозить. Но зато германцы доставили две роты третьего морского батальона из Кяочао, англичане готовы выставить пятьсот с лишним нижних чинов морской пехоты из Вэйхайвэя, а также двести американцев и сто японцев. Пара дней, и всех высадят в Тонгку, а оттуда все пойдут на Тяньцзинь и дальше на Пекин.

– Ваши слова да Богу в уши…

– Что-то не так, Тимофей Васильевич?

– Капитан Хаттори мне сегодня утром сообщил, что его моряки, которые остались защищать Тонгку, видели огромное количество китайских солдат со многими орудиями. По их оценкам, где-то семь тысяч пехоты, около тысячи всадников и сорок пушек, причем большинство – новые полевые Круппа.

– Господин капитан, но вы сегодня ночью убедились, какие это воины. Бегут как зайцы при первых выстрелах.

– Не скажите, Николай Иванович. Японцы рассмотрели пестрые треугольные знамена, украшенные лентами и бахромой, с нашитым иероглифом «Не». А это значит, что это были войска генерала Не Шичэна, командующего войсками Печилийской, но более правильно – Чжилийской провинции. О нём капитан Хаттори отзывался очень уважительно, признавая его военный гений во время японско-китайской войны.