Игорь Валериев - Поход [litres]

– Слушаюсь, господин капитан, – Ромка козырнул, потом огрел круп коня нагайкой и с места рванул галопом. За ним унёсся десяток казаков.

Минут через двадцать, пока я приводил в порядок дружинников, которых с учетом всё прибывающих набралось уже около трех сотен, а стрелки с пулемётными расчетами готовили позиции, одновременно на дороге от Тамбовки и от первого поста вдоль реки появились солдаты и казаки. Наблюдая в бинокль, я увидел, что отряд полковника Гинейко никто не преследует.

Вскоре состоялось совещание офицеров под руководством полковника Печёнкина. Было принято решение отрядам Гинейко и Печёнкина выдвигаться к первому посту. За ними должны были выйти дружинники, под руководством десятка казаков. Многим из горе-вояк надо было найти брошенные винтовки, с которыми так тяжело было бежать. Этим Аникам-воинам я объяснил, что их ждёт за утерю выданного казённого оружия в условиях военного положения. Те прониклись и даже хотели идти впереди солдат и стрелков – кому же на каторгу хочется.

Я же со своим сводным отрядом стрелков возвращался в город. На левом берегу перевоза решили оставить сотню наиболее боеспособных ополченцев из Тамбовки и оба парохода.

Информация о высадке китайцев выше станицы Верхнеблаговещенской, слава богу, не подтвердилась. Посланные разъезды казаков не нашли каких-либо следов переправы. Однако отличились дружинники-добровольцы, также отправленные для разведки обстановки в районе Верхнеблаговещенской станицы. Сто семьдесят славных хлопцев под началом судебного следователя поручика Соколова, как те самураи, решили «перейти границу у реки». Точнее, в ночь с пятого на шестое дружинники переправились на лодках на китайский берег и напали на китайский пикет, стоявший в Солдатской пади выше станицы. На этом посту было около ста китайских солдат, почти половину из которых дружинники уничтожили, а остальные сбежали в сторону Сахаляна. С нашей стороны потери составили один казак, пропавший без вести, и подпоручик второй Восточно-Сибирской артиллерийской бригады Юрковский, погибший, можно сказать, по неосторожности. В открытую сунулся к окну фанзы, где засели китайцы, и получил пулю в упор.

Это была первая потеря в офицерском составе гарнизона Благовещенска. Шестого июля в Покрово-Никольской церкви состоялась панихида по убитому подпоручику Юрковскому. На службе присутствовали сослуживцы покойного и военный губернатор Грибский. Седьмого июля состоялось погребение Николая Викторовича с подобающими воинскими почестями. Тело усопшего сопровождали все гражданские и военные чины города. Погребальный салют был сделан сослуживцами боевыми снарядами по Большому Сахаляну, где начался пожар. Я также присутствовал на этих похоронах и, когда гроб с телом девятнадцатилетнего подпоручика опускали в землю, думал о том, какого черта в эту вылазку понесло исполняющего дела казначея артиллерийской бригады.

Поздним вечером этого же дня в город вернулась четвертая сотня, и я от Ромки узнал подробности их небольшого похода. Печенкин, сформировав из двух отрядов единый кулак, состоящий из роты стрелков, четырех орудий и трёх сотен казаков, лихой атакой в виде казачьей лавы разгромил, как оказалось, не очень-то и большой отряд китайцев, который уже возвращался после преследования отряда полковника Гинейко к первому посту. Когда казаки, перебив арьергардный отряд маньчжуров, добрались до поста, то увидели, что все строения пикета были сожжены, а основная масса напавших китайцев заканчивала переправу на свой берег.

– Поболее двух тысяч их было, Тимофей… – Ромка, сделав глоток чая, сытно рыгнул и откинулся на спинку стула. В комнате дома Таралы мы были только вдвоём. Дан не смог вырваться со службы, а Ромка помылся в холодной бане, быстро поужинал и уже за чаем рассказывал мне о случившемся. – Но мы им хорошо ввалили. Сначала отряд полковника Гинейко, а потом и мы. С тысячу точно положили. На следующий день китайцы опять захотели высадить десант на наш берег, но их обнаружил разъезд. Мы дождались, когда большая часть лодок отойдет от берега где-то в трех верстах ниже от поста, да и вдарили из засады шрапнелью из четырех орудий. Человек триста точно перетопили. Потом сходили на второй пост. Обстреляли из пушек Айгунь. Если бы ты видел, какая там паника поднялась! Потом вернулись назад к первому посту, и Печёнкин отправил нашу сотню в город для усиления.

– Наши-то все целы? – спросил я.

– А то я бы не сказал, если бы с кем что-либо случилось. Все целы, здоровы. Привет передают. Ты бы как-нибудь в сотне появился! Пообщались бы, вечерком.

– Если вас никуда завтра не ушлют, то вечером загляну, а теперь мне пора к перевозу. Там горожане окопы второй день роют, надо проконтролировать. Потом в больницу, потом…

– Говорят, там такая красивая медсестричка с голубыми глазами имеется, – хитро улыбаясь, перебил меня Ромка.

– Ты ещё надо мной подшути! – грозно произнёс я.

– Да ладно, братка. Я только рад буду, если у вас всё сложится. Тем более дочка генерала. Это вам не… – Ромка задумался, подыскивая сравнение, но потом махнул рукой и продолжил: – Глядишь, и мне какую-нибудь кралю из благородных подберёте.

– Если так будешь выражаться, даже орочанка за тебя не пойдёт, господин хорунжий, не говоря уж о дворянке.

– Да ладно, мы же только вдвоём, – тяжело вздохнул Селивёрстов. – Ох, Тимофей, если бы ты знал, как тяжело следить за речью, соблюдать весь этот этикет.

– Знаю, знаю. Это ты ещё на царских приемах в качестве гостя не бывал. Вот уж где мука, – я покачал головой, отгоняя кошмары воспоминаний. – Всё. Я пошёл. Хочешь, здесь ночевать оставайся.

– Нет, господин капитан. Не одного вас служба зовёт. Хотя нет, вас-то l’amour toujour зовёт, – хохотнул Ромка и выскочил из-за стола, уворачиваясь от моего подзатыльника.

Минут через десять я был на берегу Зеи. Горожане продолжали рыть окопы вдоль реки. Китайцы в свою очередь на своем берегу напротив перевоза вырыли ложементы, где установили две пушки. Вчера в обед они открыли огонь, вынудив пароходы «Селенга» и «Газимур» уйти выше по реке, куда не доставали снаряды.

Попыток переправиться в эти два дня китайцы не предпринимали. И хотя вероятность десанта через устье Зеи была минимальной, оборону вдоль Зеи начали строить, тем более в ополченцы записалось ещё около тысячи человек, да и пленных китайцев привлекли к земляным работам, благо лесопилка располагалась здесь же на берегу.

Обойдя позиции, отправился в больницу. После моего в храме, под обстрелом, признания Машеньке в любви и её ответа, поговорить наедине у нас как-то не получалось, а хотелось бы. То «поцелуйте меня», то «не могу ответить вам тем же». Ладно, хоть не произнесла «давайте останемся друзьями». Такие мысли часто мелькали в моей голове, и хотелось какой-то определённости.