Далия Трускиновская - Наследница тамплиеров

Когда Дмитрий спрашивал кузину, нет ли у Анюты новостей, кузина даже не знала, что отвечать. А меж тем новости появились.

Анюта не читала книг, всю информацию воспринимала на слух. Так ей было проще. Волей-неволей, слушая Лесины враки, она кое-что явственно представляла себе. Например — как голая Леся позирует знаменитому художнику. Тут Анюта ничего с собой не могла поделать — картинки в голове появлялись сами. И даже художник, вдруг зашевелившись, полез к Лесе целоваться.

Ей вдруг захотелось, чтобы точно так же полез целоваться беглый муж. Ну очень захотелось! И очередное приключение Леси пролетело мимо ее ушей — тем более что руки и голова на самом деле были очень заняты, Анюта лепила рыбные котлетки.

Поняв, что Леся не спросит о четырех евро, Анюта обрадовалась и несколько дней не прикасалась к своей валюте. Но ей понадобилась большая сковородка с крышкой, чтобы приготовить овощное рагу из купленных по дешевке баклажанов. Она вытащила сковородку, открыла и удивилась — пестрая листовка опять оказалась развернутой. В голову пришла разумная мысль — положить деньги в коробочку из-под рахат-лукума. Анюта вынула оттуда два последних кубика лакомства, один съела сама, другой дала Феденьке. Потом она выложила на стол свою валюту и, хотя пересчитывать не собиралась, это вышло как-то само собой.

Монет оказалось двадцать три.

Анюта забеспокоилась. Память на цифры у нее была хорошая — вот фамилии она запоминала с трудом. Перепутать девятнадцать и двадцать три она не могла.

Решив, что ошиблась, Анюта разложила деньги столбиками по пять монет. Получилось четыре столбика и три монеты отдельно. Тогда ей стало страшно.

Как многие молодые женщины, Анюта не то чтобы целенаправленно ходила в церковь, а захаживала — ставила свечки за здоровье Феденьки, да еще старшие женщины научили ее, что дома всегда должна быть бутылка со святой водой — умывать и поить прихворнувшее дитя. Анюта натянула хозяйственные перчатки, разложила монеты на большом блюде и обильно полила святой водой. Деньги не исчезли, но Анюте показалось, что от двух монет вроде как пошел парок. Она взяла эти монеты — очень осторожно, зачем взяла — сама не знала. Когда они оказались в пальцах, Анюта подумала, что хорошо бы их выбросить в окошко. Но это были не просто деньги — это была валюта. Целых четыре евро надежной валюты. И ведь кто-то их подберет!

Тут запел мобильник.

Анюта заметалась — нужно было куда-то сунуть две подозрительные монеты, снять перчатки, кинуть их на кухонный стол, схватить мобильник. Она все это проделала очень быстро и ответила Лесе, что прям-вот-щас включает электрочайник и мажет бутерброды! Леся же сказала, что бутербродов не надо, — она взяла пиццу и уже входит с этой пиццей во двор.

У женщины, которая несколько месяцев была занята исключительно ребенком, понятие о празднике резко меняется. До замужества у Анюты был праздник, когда с подружкой Дашей, в новой юбочке, в новых туфлях, она шла вечером в модное кафе, где могла позволить себе лишь чашку кофе, зато вокруг сидели обеспеченные мужчины и женщины в дорогой одежде, и она вроде как становилась одной из них. В пору беременности праздником был поход с мужем в обычное кафе — чтобы самой не готовить ужин. А вот потом, когда все время уходило на Феденьку, праздником стала покупная пицца, которую приносил муж, вдруг вспомнив, что надо избавить жену от кухонных хлопот хоть на четверть часа. Муж ушел — а пицца осталась праздничным лакомством, вселяющим не столько калории в желудок, сколько радость в душу.

Лучше всего для нее подходило большое блюдо, где лежали двухеврики, залитые святой водой. Анюта впала в ступор — как же быть, не выливать же такую воду в раковину! На полке стояла ваза, подарок бывшей свекрови, которая страх как не нравилась Анюте, и она уже думала, кому бы этого пестрого стеклянного уродца передарить. Анюта перелила в нее воду вместе с монетами и обрадовалась собственной находчивости. А тут и Леся позвонила в дверь.

У Леси были новости — ее на улице встретил очередной известный художник, чья выставка недавно открылась в галерее «Мираж», и предложил позировать. Анюта, простая душа, поинтересовалась, сколько художник за это заплатит. Леся как-то зажевала пиццей эту цифру, зато вспомнила, для чего ее командировал сюда кузен, и завела разговор о валюте: не хочет ли Анюта еще прикупить евро или долларов да нет ли смысла, накопив круглую сумму, положить ее в банк, чтобы росли проценты?

Анюта испугалась этих расспросов — ей вдруг показалось, что Леся что-то подозревает. Настойчивый взгляд круглых черных глаз подруги сделался прямо демоническим. И Анюта залепетала, что да, конечно, в банк, это правильно, открыть счет, можно на имя Феденьки. Тут сын пришел на помощь — он потерял соску и поднял ор.

Леся малышей не любила, и по самой уважительной причине — она любила себя и считала, что в центре внимания должна быть она, а не какой-то сопливый поросенок. Внимание было ее кислородом, ради интереса в глазах слушателей она была на все способна.

Когда она ушла, Анюта вздохнула с облегчением.

Нужно было разбираться с Феденькой, менять памперс, подмывать, кормить, опять менять памперс, опять подмывать, в панике звонить тете Любе и узнавать, что у сына с желудком, перечисляя весь его рацион за два дня, готовить рисовый отвар, убаюкивать, а кончилась вся эта суета, когда Анюта взяла ребенка к себе в постель, просто полежать рядышком, да и заснула.

Виталик приснился уже под утро.

Ей повезло — Феденька проспал семь часов ангельским сном, такое с ним бывало редко. И Анюта рядом с ним почти выспалась. Началась утренняя суета, практически повторявшая вечернюю, и о двух подозрительных монетах Анюта вспомнила только ближе к обеду. Она попыталась восстановить события — перед тем, как снять хозяйственные перчатки, она ведь куда-то положила эти двухеврики, но куда?

Они нашлись ближе к вечеру — оказалось, были впопыхах накрыты крышкой от сковородки. Но лучше бы не находились вообще — их было четыре штуки. Вот так прямо и лежали квадратиком.

Анюта сперва подумала, что сама их туда уложила. Всего монет было двадцать три. Нужно сосчитать те, что в вазе, прибавить эти четыре — и должно получиться двадцать три!

Она достала монеты из вазы, разложила в линеечку. Их там оказалась двадцать одна штука. То есть с ними ничего не случилось. Плюс четыре — двадцать пять…

Нужно было что-то делать! Первое, что пришло на ум, — выбросить заколдованные монеты. Второе: но ведь валюта… Третье: с этой валютой недалеко до дурдома! Четвертое: позвать попа, освятить квартиру! Пятое: отнести эти четыре двухеврика в церковь и перекреститься с облегчением!