Виктор Зайцев - Проверка на прочность [litres]

Второй час армия вторжения двигалась по магаданской земле, пока всё шло хорошо, передовые отряды успели разграбить три вёски. То, что селения оказались пустыми, без жителей и скотины, никого не удивило, крестьяне всегда прячутся первые дни. Ничего, скоро вернутся домой холопы, выгонят морозы из лесной чащи. Все придут обратно, покорно подставят свои спины под батоги и плети новых хозяев, принесут дань разжиревшие без налогов схизматики. Говорят, магаданцы с православных подданных семь лет налогов не брали, потому и обнаглели их крестьяне, в шёлковых рубахах ходят. Даже в брошенных вёсках германские отряды взяли неплохую добычу, в основном одежду и обувь магаданского производства, самую модную и популярную в Европе. Известие о том, что у простых крестьян нашлась модная обувь и одежда из Королевца, потрясло всех наёмников в передовом отряде. Глядя, какой ненавистью и алчностью пылали лица рекрутов, Макс невольно пожалел магаданских крестьянок, которым придётся нелегко при встрече с голодным и жадным войском эрцгерцога.

Отряды вторжения шагали, не зная усталости, второй час, лёгкий морозец бодрил, а богатая добыча манила своей доступностью. О том, что в Западном Магадане армия состоит только из четырёх полков, знала вся Европа. Армия Священной римской империи сомнёт эту горстку солдат за два дня, помощь из Новороссии не успеет прибыть. Да и какая там помощь? У Петербурга не больше десяти полков пехоты, пока их погрузят, пока доставят на материк, побережье Западного Магадана будет захвачено. Высадка под огнём германской армии не оставит русам никаких шансов на победу. Конечно, точных планов командования Макс не знал, но барон не зря общался с лучшими полководцами империи, чтобы понять общие принципы военной стратегии.

Наконец, передовые отряды имперцев остановились, уткнувшись в небольшую, но глубокую речушку, приток форсированной по крепкому льду Вислы. Мостик через реку был разобран, не сожжён, а именно аккуратно разобран, из воды торчали лишь три каменных быка. А лёд на речке был взорван вверх и вниз по течению, насколько хватало взгляда. Ледяная вода, успевшая кое-где покрыться тонкой корочкой прозрачного ледка, стала неприступной преградой для передовых отрядов. Высланная в обе стороны, вдоль берега речки, разведка, прочной переправы поблизости не обнаружила. Проклятые магаданцы не пожалели усилий, чтобы уничтожить лёд на реке длиной несколько вёрст. Командиры отправили солдат в ближайший лесок, рубить брёвна для строительства переправы, а сами с большинством отрядов остановились на обед. Пусть время приёма пищи ещё не пришло, но в ожидании обозов с продуктами пехотинцы разводили костры. Ясно было, что постройка добротной переправы займёт пару часов, не меньше. Тем временем, всё новые и новые отряды подходили к разрушенной переправе, устраивались на отдых, вытаптывая снег, укрывший тонким слоем большое поле. Командир передового корпуса, генерал Манштейн не стал отклоняться от разработанного маршрута. Не пройдёт и пары часов, как речушка будет укрыта плотным слоем срубленных брёвен и германская армия продолжит победоносный поход на восток.

В шуме весёлого гама, громких шуток и хохота солдат, скрывавших за грубым юмором своё волнение, никто не услышал первых залпов магаданских пушек. Дюжина земляных фонтанов, поднявшихся среди вставшей на обед имперской армии, вызвала не испуг, а недоумение. Не успела осесть земля, взлетевшая в воздух, не успели почувствовать боль раненые пехотинцы, как ещё дюжина снарядов разорвалась прямо в воздухе, осыпав с высоты германцев жалящими кусочками металла. Только после этого закричали первые раненые, офицеры сбросили с себя оцепенение и принялись командовать. Бестолковые крики командиров вызвали суматоху, отряды бросились в разные стороны, бойцы сталкивались друг с другом, падали, бросали оружие. А в воздухе продолжали разрываться десятки снарядов, засыпая людей смертельным дождём, вновь упали фугасы, поднимая новые фонтаны земли.

К тому времени, когда командиры с помощью опытных капралов смогли навести относительный порядок и отвести войска от места расстрела, стрельба из невидимых пушек неожиданно закончилась. Над полем установилась тишина, в которой неожиданно громко послышались стоны раненых и крики умирающих пехотинцев. Но никто не посмел оказать помощь погибающим солдатам, убежавшие от разрушенной переправы германцы боялись вернуться обратно. Солдаты и офицеры внимательно вглядывались в горизонт, стараясь рассмотреть вражеские позиции. Увы, со всех сторон белел нетронутый снег, только поднятые шумом взрывов галки и вороны кружили стаями над полями, заливая окрестности громким карканьем. Минуты затишья тянулись неожиданно долго, пугая своей тревожной безопасностью. Пять, десять, двадцать минут, стрельбы всё не было. Мистическим образом, невидимый и недоступный враг уничтожил и ранил сотни солдат, разметал костры и разрушил повозки, так и не появившись, даже вдали.

– Дитер, пошли к кострищу человек десять, – Макс фон Шмелинг успокоился, но возвращаться не собирался. Стоны раненых, окровавленные тела убитых, разбросанные на бывшем бивуаке, лишили молодого барона аппетита. – Пусть соберут брошенное имущество.

– Десять мало будет, – оглядев рекрутов, бросивших свои ружья у костров, ответил опытный капрал. – Надо две дюжины послать, чтобы за раз всё принесли.

– Хорошо, командуй, – барон огорчённо рассматривал свою запачканную на локтях и коленях землёй промокшую одежду. – Чёрт побе…

Бабах!!! Бабах!!! Бабах!!! – Над германскими отрядами снова разорвались снаряды, начинённые свинцом. Сотни смертельных кусочков металла с пронзительным свистом выкашивали пехотинцев, не оставляя шансов на спасение. Вражеские снаряды неожиданно разрывались в воздухе, оставляя белые облачка от сгоревшего пороха на высоте пятьдесят-сто метров, и, почему-то именно над отбежавшими на новое место людьми, словно невидимые пушкари отлично знали, где укрылись их враги. Из этих рукотворных облачков на землю и пытавшихся укрыться солдат падали отнюдь не снежинки, а раскалённые осколки стали и чугуна, от которых некуда было укрыться на ровном поле. Эти смертоносные осколки снарядов выкашивали убитыми и ранеными до полусотни сгрудившихся в группы солдат за один разрыв снаряда. Спустя пару десятков залпов до германских командиров дошла нетривиальная мысль, что кто-то подсказывает пушкарям, куда они перебегают.

Началось самое интересное – поиск предателя или шпиона. Всё это под регулярным артобстрелом, уносящим десятки жизней каждую минуту. Спустя полчаса до командиров дошло, что надо отступать, в надежде выйти из-под обстрела невидимых орудий. Отступление практически сразу перешло в паническое бегство, солдаты драпали откровенно, лишь ветераны старались помочь раненым и прихватить оружие с немудрёными пожитками. Остатки передового отряда собрались в двух верстах от берега речушки через час, ни о какой переправе речи уже не было. Пока подошли остальные отряды, пока командиры согласовали действия и выслали разведку на другой берег, наступил вечер. За день армия вторжения успела продвинуться на пять вёрст от границы на восток, потеряв убитыми и ранеными четыре тысячи солдат. Макс фон Шмелинг, получив ранение в ногу, уже не мечтал о новом поместье. С юношеским максимализмом он проклинал всех, начиная с императора Рудольфа, обманом пославшего его на смерть, заканчивая чёртовыми магаданцами, не пожелавшими честно встретиться в сражении.