Семён Афанасьев - Доктор 5

— Вот надо было иначе вам условия ставить, — сварливо отзывается мать. — Чтоб докладывали раз в неделю…

— Мам, уже поздно вносить коррекцию в программы связи, так как я взрослый, — смеюсь. — Предлагаю всё же начать заново: давай-таки согласуем наши с тобой цели и задачи? Чтоб твои действия не противоречили моим? А ещё лучше, чтоб твои намерения не расходились с твоими словами и с моими целями.

— Это всё очень логично, но женщины себя так не ведут, — непоследовательно возражает мать. — Лично у меня логика сейчас не работает. И я не про именно вот сейчас и здесь; я вообще о жизненном этапе. Я не готова вот так сходу отказаться от желания повлиять на сына там, где он делает ошибку! С моей точки зрения.

— Я последнее время общался с военными, — решаю не вываливать в деталях подробности о Кеше, Гао, Соме и Арабе. Тем более, там есть далеко не только мои тайны. — Вот они меня научили одному золотому правилу. — На самом деле, я это знал и раньше. — Мама, давай тогда сравним наши с тобой алгоритмы? Мои друзья говорят, что вначале идёт оценка обстановки. Потом — выбор действий либо инструментов. И всегда только в такой последовательности, и никак иначе. Оговорюсь: бывают ситуации, когда обстановка оценивается не полностью, так как до полной оценки можешь не дожить. Но у нас с тобой сейчас явно не тот случай… Ты согласна с правилом? Вначале — оценка обстановки; только после — действия?

— Ну каким же надо быть идиотом, чтобы спорить с очевидным? — демонстративно спокойно соглашается мать. — И-и-и..?

— А теперь давай приложим это правило к нашей ситуации, — хмыкаю, улыбаясь. — Что я школу окончил, тьху, лицей, ты не знаешь. Что я дважды мастер спорта, один из них бокс, ты не в курсе. Что чемпион области — тоже не знаешь. Ладно… Кем и где работаю — ты не знаешь. Сколько зарабатываю — ты не в курсе. Мам?

— Да? Что? — чуть заторможено отзывается она.

— Ну а как ты собираешься действовать? Я сейчас перечислил около половины того, что, с моей точки зрения, важно из того, что тебе следовало бы знать. И что ты вполне могла бы знать. Если бы как-то отстроила отношения со мной. Либо с дедом: поскольку они с бабулей о каждом пункте из вышеперечисленного в курсе.

— Я что, должна вести разведку по собственному сыну?! — почему-то на ровном месте начинает заводиться мать.

Странно. А вроде, нормально же разговариваем.

— СТОП. Мы сейчас о соблюдении универсального правила. Вначале — оценка обстановки; только после — действия. С которым ты, если подумать, согласна. Но которое категорически не соблюдаешь в моём случае. Мам, а может, мне стоит проиллюстрировать? — чуть обеспокоенно поворачиваюсь к ней. Потому что мне с запозданием приходит в голову, что для неё может быть совсем не так самоочевидно то, что лично для меня является аксиомой. — Может, ты согласилась со мной под влиянием разума, но не до конца искренне веришь в это правило?

— Иди в жопу, — тихо и неожиданно шепчет мне на ухо в ответ мать, при этом находясь в нормальном настроении. — Будет оно мне тут выволочки за столом устраивать, — продолжает она шёпотом, и почему-то смеётся; а я искренне не знаю, что сейчас сказать.

Потому говорю, что думаю:

— Ну, тогда подводим черту. Я не могу полагаться на оценки человека, который ведёт себя глупо. Извини. Просто потому, что не хочу вслед за этим человеком повторять глупые поступки. И здесь есть две плоскости…

— Ну давай, давай, повыступай с трибуны, — бормочет мать, у которой, кажется, закончились логические аргументы.

Странно. Я вроде бы уже не первый день тут. Но такое странное следование на поводу своих эмоций, которые противоречат банальной логике, вижу впервые. Втройне грустно от того, что это моя родная мать. Как бы.

— Первое. Мы друг другу родственники. И я сейчас ради матери делаю то, на что в жизни бы не тратил время с другими людьми. Но в ответ ожидаю, что какие-то шаги будешь делать и ты. Мам, я не смогу вычерпать море решетом. Мы ни к чему не придём, если ты и дальше будешь занимать позицию инфантильной пятиклассницы.

— Бе-е-е! — шепчет мне на ухо мать и показывает язык.

В принципе, я уже ничему не удивляюсь. Частоты её мозга, кстати, в порядке: на расстройство психики не похоже. Вернее, это не оно. Просто отсутствие элементарной самодисциплины и уважения к собеседнику. Интересно, чем же я раньше, до того, как… , так уронил её мнение о себе? Что она настолько демонстративно меня не уважает?

— Ну тогда без обид, — пожимаю плечами. — Значит, второй вариант. Остаёмся в рамках действующего законодательства. Я дееспособен, а мои решения автономны, самостоятельны и законны. Всё то, что будет противоречить моим решениям, я буду устранять.

Ни к какому единому знаменателю мы с матерью в итоге так и не приходим. Вернее, она просто отказывается обсуждать детали, скрываясь за маской женской эмоциональной неконструктивности.

Почему-то в исполнении Лены такие моменты отсутствия логики меня не бесят. В отличие от текущей ситуации. Чем объяснить?

От нечего делать, кручу текущую ситуацию в голове с разных сторон. Но ничего путного не придумывается. С запозданием, до меня доходит вторая проблема: дед сегодня едет ночевать к нам (не в том он состоянии, чтоб я его отправлял на такси). В одной комнате спит Светка. Во второй — батя (он примерно равен деду по состоянию). В третьей — мать, поскольку с батей в таком состоянии она в одной комнате спать не будет.

А куда идти мне, и где ляжет дед?

Ближе к утру, наконец, общим решением приходим к выводу: на сегодня все достаточно навеселились. За родителями Лены заезжает через десять минут машина от банка (Роберт Сергеевич кому-то позвонил), и мы все направляемся к выходу (я собираюсь просто взять такси из ряда машин, стоящих у выхода).

Видимо, я что-то упустил за столом, поскольку Роберт Сергеевич, ничтоже сумняшеся, поворачивается к моему деду:

— Анатолий Степанович, ну, вы же к нам?

— Да, как договорились, — степенно кивает в ответ дед.

Затем прощается за руку с моим отцом, обнимает меня (шлёпая по спине) и отбывает в машине Роберта Сергеевича к нему же домой.

— Да они уже часа два как договорились, что дед у них сегодня, — реагирует на моё недоумение отец, который оказывается далеко не так пьян, как казалось.

Одной мелкой проблемой меньше.

Дома мать с отцом разбредаются по своим комнатам, а я ненадолго захожу к сестре (у неё ещё горит свет и она в нескольких чатах вовсю общается с какими-то компаниями из других часовых поясов).

— Ну что, как всё прошло? — спрашивает она, не отрываясь от экрана.

— Вот поехала бы, и узнала, — ворчу в ответ. — Ничего хорошего…

— Мама может, да, — отстранённо бормочет сестра, и я понимаю, что здесь и сейчас я лишний.