Семён Афанасьев - Доктор 5

— И они вот так спокойно могут нарушать законы? Внутри страны?

— Не «вот так», и никак не спокойно, — с досадой морщится Кеша. — Но кто с них спросит?

— ДВБ не канает?

— ДВБ не канает. Комаровских, для начала, именно на них пойдёт к своему начальнику за визой. Тот — к Председателю. Председатель влезать не разгонится: вначале будет общаться.

— С ними, насчёт их действий?

— Точ-ч-чно.

— Это же всё равно, что им напрямую сказать о моих вопросах?

— А я о чём. Плюс, доказательную базу, любого плана, именно по ним будут собирать строго с соблюдением всех норм законности.

— Это как?

— В данном случае, ДВБ будет обращаться в спецсуд за санкциями на негласное наблюдение, по закону сейчас только так.

— Какая-то грустная процедура, — говорю через полминуты. — Получается несколько через задницу. Как с оружием: обывателю его нельзя. Незаконно. А преступник закон соблюдать и не планирует, оттого он со стволом. А ты, если что, имеешь право пожаловаться только после того, как тебя пристрелят.

— Примерно так. Саня, такие подразделения создаются не для того, чтоб тебя или иного налогоплательщика защищать. Это — узкий инструмент элиты. О котором простым людям и знать не положено. Я ж говорю, на местах о них, например, вообще не знают.

— А что за элита? — пробую зайти с другой стороны. — Ну, кто хозяин инструмента?

— Вот раньше всё было просто и понятно, — снова досадует Кеша. — Но сейчас, при нынешнем двоевластии, реально, это инструмент исключительно в руках того сектора. Теоретически, ещё в наших руках, но нам им доказывать целесообразность по процедуре надо, а это нереально.

— Не докажете, если они вам понадобятся? — заинтересовываюсь против воли.

— Ага, — беззаботно кивает Кеша. — Ну посуди сам: кто будет добровольно брать на себя работу, которую можно не делать?

— Я. В медицине, — смеюсь.

— Не смешно, — Кеша почти что сводит брови вместе. — По правилам, надо через Председателя обращаться, это в реальности не один день. Рабочий, — Кеша поднимает в воздух указательный палец. — Конкретно в моём случае, необходимость в них за время рассмотрения вопроса два раза умрёт. И отсохнет.

— Не понятно, зачем нужно такое подразделение.

— Создано в смутное время, для узкого использования, неподотчётное практически никому. И я не буду тебе доказывать.

— Да я верю, — отмахиваюсь. — Я ж вижу, что ты говоришь правду.

— М-да уж, полезное качество. — Кеша ёжится под резким порывом ветра со стороны гор.

— Ты как-то так всё бесперспективно обрисовал, что я впечатлился. Сказать что чувствую?

— Что? — Непосредственно реагирует Кеша, подаваясь чуть вперёд.

— Тоску и безнадёгу. — Сверлю его взглядом. — И полное непонимание, что делать. Если ход у них, а это так… Я в безвыходном положении: что они хотят, я не знаю. Как с этим бороться, не ясно. С кем и о чём договариваться, тоже не понятно. Знаешь, в старых фильмах о бандитах всегда есть лейтмотив: перед тем, как отрезать голову, дон Корлеоне искренне пытается договориться. Ну, объяснить, что ему надо! Чтоб кровь просто так не лить. Чтоб у человека был шанс откорректировать свой курс, и…

— Да не продолжай! То понятно. Нет, тут такого не будет, — качает головой Кеша. — Я не знаю, что тут делать. За этим тебя и звал. Я, в принципе, знаю, кто это. Но не смогу доказать… Стандартные сдерживающие инструменты, типа прокуратуры и ДВБ, тут не работают. И они — не дон Корлеоне, по одной причине: дон Корлеоне изначально считал всех вокруг себя людьми. С которыми по многу раз пытался то договориться, то выстроить отношения.

— А тут что?

— А эти — молодые и рьяные. Они людьми считают только себя.

— А остальных?

— А остальных — ресурсом.

— М-да уж, — говорю через пятнадцать секунд, чтобы хоть что-нибудь сказать.

Потому что Кеша молчит и бездумно таращится в сторону Китая. Выглядит всё, по крайней мере, именно так.

— Что тебя гнетёт? — спрашиваю ещё через какое-то время.

Потому что Кеша явно депрессирует и чем-то терзается.

— Не знаю, как поступить. По идее, ситуация неправильная. Но лично на своём месте, не знаю, как и что исправить. Тут тот случай, когда проблемы не только и не столько в личностях, сколько в процедурах и в процессах. По идее, «инструменты сдерживания в конструкции» должны быть. Но я вот сейчас ставлю себя на твоё место, вернее, представляю, что мы родственники, — Кеша наконец увлекается моделированием ситуации и переключается с печали на генерацию. — Ну или как сейчас… Вот я и хочу как-то вмешаться, но понятия не имею, как. Если бы не ты, я б пошёл договариваться. Просто искал бы общих знакомых, чтоб с тем сектором были в нормальных отношениях. И как-то бы договаривался, уже через них.

— А что, вот так самому прийти — не вариант? — я не знал, что у них в конторе не всё так просто. — И попытаться обсудить?

— Напрямую прийти равно взвинтить цену вопроса втрое, плюс выступить с позиции просящего, — хмуро отвечает Кеша. — У нас достаточно серьёзные тёрки внутри. Там ребята местами беспределят. Они молодые и, в силу недостатка опыта, не понимают: земля круглая. И их очередь обращаться к другим тоже наступит. Но именно сейчас, они искренне считают, что… — Кеша недоговаривает, в сердцах взмахивая рукой. — Плюс, там такие дела крутятся… — Кеша снова что-то прикидывает, потом добавляет. — Криминал там. Серьёзный. Понятно, что кроме них самих, никто ничего не знает, но я не первый день живу, вокруг себя смотреть и видеть умею, и выводы делать тоже. Вот то, что на тебя с ножом кинулись, это очень типично. Для сегодняшней нездоровой ситуации в том подразделении.

— Вещи, конечно, страшные, но погоди. Не впадаем в эмоции, ты сейчас чуть не конструктивен. Давай иначе.

— Как? — тяжело вздыхает Кеша.

— Вообще-то, лично мне ситуация более чем ясна и прозрачна. Спасибо за информацию. — Начинаю излагать то, зачем сюда ехал я.

Кеша — нормальный мужик. Но его слабость в том, что он не ощущает себя вне системы. За свои «четверть века службы» он настолько свыкся с определёнными шаблонами и схемами мышления, что иными категориями мыслить просто не способен.

В отличие от меня.

Но я сейчас не готов выступать с позиции ментора, поскольку т у т я в такой ситуации тоже первый раз. И то, что знаю в теории, нужно хотя бы раз реализовать на практике.

Тогда моя «альтернативная» точка зрения станет чем-то обоснованным в качестве ориентира. А не пустыми эмоциональными заявлениями шестнадцатилетнего пацана.

— Да ну? — удивление Кеши можно зачерпывать ложкой.

— Ну да, — киваю, глядя в окно этажа, где на фоне светящегося прямоугольника явственно виден только что появившийся силуэт женщины. Без какой-либо одежды. — Слушай, а ничего, что она так?.. — киваю на окно.