Радагор Воронов - Скользящий [СИ]

— А что говорить та, ему надо, ну дознавателю? — Похоже, мне придется здесь задержаться.

— Так скажешь свою кличку, что собственно ты и есть Шустрик. Подтвердишь, что именно ты украл. Мол, увести кошель у князя, почет и уважение среди воров получить. Веди себя понаглей, на все другие вопросы молчи, не отвечай, они не существенные. Ему главное удостовериться, что человек, который стоит перед ним и есть именно тот, кто совершил кражу. Одежку правда придется свою снять. Извини, надо робу надеть, правила. Думаю, два дня потерпишь?

Вздохнув, я кивнув.

— Вот и отлично. — Обрадовался он, аж руки потер. — Да, вот еще что. Завтра, когда тебя сюда приведут, свяжут вначале, так положено. Будешь без рубахи, в одних штанах. Камеру мы тебе нормальную подобрали, сухую, а то у нас тут плесень кругом, сыро. Поспишь два денька, отдохнешь, да и как говорил, деньжат заработаешь.

Что-то боязно мне, аж озноб пробил. Но, раз согласился, куда теперь деваться, придется потерпеть.

— Посиди, я сейчас. — Начальник шустро встал, — и имей в виду, с этого момента мы не знакомы, не выдай себя. Я начальник тюрьмы, ты вор, не подведи.

Я кивнул в ответ и вздохнул.

Он тут же быстро вышел. Я даже не успел ничего толком спросить, как все неожиданно, стремительно закрутилось.

Вскоре начальник вернулся с охранником.

— Так, — он указал с серьезным видом на меня пальцем. — Этого щенка отведешь на нижний ярус, посадишь в седьмую. Дашь робу, его всю одежду заберешь, принесешь мне, понял?

— Так точно, — выпалил тот.

— Вечером, не забудь покормить.

— Будет исполнено господин начальник. — И уже обращаясь ко мне: — Пошел.

Я встал.

— Идите. — Махнул тот рукой.

Мы вышли из кабинета.

— Руки давай. — Бросил стражник, доставая веревку.

Я пожал плечами, наверное, так положено и протянул их. Он шустро набросил петлю, затянув, потащил за собой.

Мы прошли по коридору, спустились. Вновь проход, массивная дверь, за ней спуск еще ниже. Оттуда пахнуло затхлостью. Я поежился.

— Пошел каналья. — Дернул он меня за веревку. — Упираться еще будет.

— Да не… — начал было я оправдываться.

— Молчать, — рявкнул тот, — ты мне еще тут поговори, совсем распоясались, страх потеряли. Какой-то сопляк, что-то вякает. — Бурчал он, таща меня вниз по лестнице, все дальше под землю.

Да, вся тюрьма располагалась именно под землей, аж четыре яруса. Здесь когда-то были хранилища, на случай войны или долгой осады крепости. Затем их переделали, соорудив везде камеры.

Мы вошли в небольшой зал, из него шли три коридора, в разные стороны. Пройдя по левому, остановились возле одной из дверей.

Массивная, деревянная, обитая толстыми полосками железа, уже изрядно проржавевшего металла, с маленьким, решетчатым окошком вверху, заставила меня поежиться.

Стражник, с лязгом отодвинул запор, отворив ее. Ни слова не говоря, просто втолкнув меня внутрь, в нос ударил тяжелый, застоялый воздух. Тут же зайдя следом, он быстро снял с моих рук веревку.

— Скидывай все, да шевелись, мне некогда ждать. — Рявкнул стражник.

Пришлось подчиниться.

— Трусы, что оставил, я сказал, все снимай, — Он зло зыркнул нам меня.

Я нехотя спустил их, затем отдал ему. Тот молча вышел и тут же захлопнул дверь.

— А одежду? — Крикнул я.

Послышался звук запираемого засова.

— Перебьешься, утром принесу. — И ушел.

Как-то стало совсем неуютно. Не привык я находиться в голом виде и поежился. Камера маленькая, всего два на три метра. Серые, мрачные, каменные стены. Слева, небольшое возвышение, сколоченное из грубых досок. На нем сено, прелое, дурно пахнущее. В углу ведро, с крышкой. Дышалось с трудом, еще, было холодно, темновато. Лишь самую малость, пробивался свет сквозь решетки окошка в двери.

Я посмотрел на свою постель. И на этом мне спать? Тяжело вздохнув, аккуратно присел и тут же вскочил. Соломины больно впилось в кожу. Вот ведь гад, без одежды я все себе исцарапаю.

Долго устраивался, пытаясь их подгибать. В итоге кое-как улегся, сжавшись калачиком. Ну не стоять же босяком на холодном полу, ноги быстро застыли.

Лежал, потихоньку ворочался, сопел. Хотел подумать о том, что завтра говорить, да только в голове постоянно крутилось совсем другое. Денис, Москва, темный Повелитель, печать. Проскочила мысль, «это не мой мир», я вздрогнул, занервничал. Было что-то сокрыто за этим, вот только никак не мог вспомнить что. Мысль о мире, озадачила, как это, не мой?

А что, разве есть другие, кроме того, где мы живем? Бред, но чувство, что это крайне для меня важная тайна, не покидала.

Иногда удавалось задремать, и со стоном просыпаться, солома больно впивалась в кожу.

Так и промучился до утра. Вернее не знал, что наступило утро, просто дверь открылась, зашел все тот же стражник, рявкнул, — Встать.

С просини я вскочил, не понимая вначале, где нахожусь. Мне тут же всучили в руки штаны. Наконец, до меня дошло, что в тюрьме.

— Чего стоишь, ждешь, зенками хлопаешь, — тот буквально зарычал. — А ну, быстро напялил, нас уже ждут.

Я посмотрел на то, что было у меня в руках. Какая-то грязная, грубая мешковина. Но, увидев суровый взгляд стражника, принялся быстро натягивать на себя. И где же он взял такие маленькие, узкие штанишки. Лишь с большим трудом удалось впихнуться и то, чуть выше бедер.

— Пошел. — Толкнул он меня.

Я сделал шаг и зашипел. Мало того, что все тело болело, кругом царапины, так еще грубая роба причинила неудобство.

— Водички бы попить? — Пропищал я.

— Еще чего. Может тебе квасу подать или курочку жаренную? — И вновь толкнул в спину.

Вот ведь, гад.

Мы вышли в коридор. Я хотел было поправить штаны, но не успел.

— Руки. — Рявкнул стражник.

Пришлось подчиниться. В этот раз связывал не спереди, а ловко заложил мне их за спину, шустро скрутил веревкой, еще и в локтях стянул.

И неожиданно, резко, одним сильным рывком подтянул мне штаны, так, что мое тело подлетело вверх. Они тут же врезались в зад, кое-что защемило спереди.

Я взвизгнул, зашипел, инстинктивно дернув руками, застонал, и не поправишь ведь. Затем последовал толчок в спину.

— Пошел, — выкрикнул охранник и отвесил мне нагой под зад, да так, что я, взвыв от боли, едва удержался на ногах. Ну, не ожидал такого, вот сволочь.

Морщась, от неприятных ощущений, я медленно побрел вперед, каждый шаг давался с трудом.

Мы вошли в тот же кабинет, откуда вчера меня забрали.

За столом, на месте начальника, сидел какой-то франт, по-другому не скажешь. Весь расфуфыренный, лет тридцати, в дорогом, зеленом камзоле.

Рядом с ним примостился начальник тюрьмы, сбоку стоял пацан, лет двенадцати, по всей видимости, это и был его племянник. Скорей всего зашел к дяде. Тот, представил его высокому начальству. Доволен мальчуган, смущенная улыбка на лице.