Арнольд Джозеф Тойнби - Если бы Филипп и Артаксеркс уцелели

Павсаний промахнулся, царь Филипп остался жив, слава богам! Ведь это злосчастное покушение могло изменить всю нашу жизнь: царем стал бы принц Александр, а уж он бы все царство перевернул вверх дном! Конечно, он храбрый боец и способный воевода, но он же иностранец по матери, да еще воспитанник этого лукавого грека Аристотеля. Голова Александра полна эллинских премудростей и странных замыслов — не этим должен жить македонский царь! Вот отец его Филипп — достойный правитель, хотя и узурпатор. Он разгромил хитрецов эллинов при Херонее, а потом объединил их всех в одну Коринфскую конфедерацию, сам же стал ее внешним правителем — гегемоном. И правильно сделал: не включать же самоуверенных проныр греков в состав доброго Македонского царства! Вообще наш Филипп молодец: отослал жену-иностранку на родину, раз она не хочет придерживаться македонских обычаев, да еще сына своего настраивает против отца. Эх, не будь этой Олимпиады, как бы славно поладил Филипп с Александром, а потом они вместе повели бы нас на войну с персами!

Но судьба решила иначе: принц сбежал вместе с матерью в соседний Эпир, к своему дяде и тезке царю Александру, а македонская рать вторглась в Малую Азию под командой Аттала, дяди Клеопатры, новой жены царя Филиппа. Сам царь остался дома — он решил уладить свою семейную проблему женитьбой Александра Эпирского на его дочери, другой, младшей Клеопатре. Такое лестное предложение от владыки всей Греции пересилило козни Олимпиады; эпирский царь прибыл в македонскую столицу Пеллу на свадьбу — и вдруг это злосчастное покушение на Филиппа! Наверняка за этим стоит Олимпиада, да и оба Александра не без вины — недаром зпирский царь бежал на родину сразу после неудачи Павсания! Теперь не бывать миру между Македонией и Эпиром; а вот персидский поход придется отменить, это жаль…

Так рассуждали македонские воины после неудачного покушения на царя Филиппа в 336 году. Возможно, они заблуждались насчет инициаторов этого дела: гибель могучего и агрессивного Филиппа была особенно нужна царю царей Артаксерксу, а персидское золото не раз направляло кинжалы убийц в Элладе. Но политический вывод был бесспорен: война с Эпиром неизбежна, корпус Аттала надо срочно вернуть домой и напасть на двух Александров, дядю и племянника, раньше, чем они соберут достаточно сил и сами нападут на Македонию.

Так и вышло: не успела эпирская рать вторгнуться в македонские земли, как Филипп встретил ее во всеоружии. Принц Александр очень рассчитывал на свою популярность среди македонских воинов, но он просчитался, навербовав в свою дружину диких горцев Иллирии, давних врагов Македонии. Никто из бойцов Филиппа не перешел на сторону царевича, и численное превосходство македонцев решило исход битвы. Эпироты бежали вслед за своим царем; принц Александр бился с отчаянной храбростью, но попал в плен. Филипп сам заколол сына — кто иной посмел бы обагрить свой клинок царской кровью? То был горький час для македонского владыки, он сам оставил себя без наследника и помощника накануне трудной войны с Персией, но другого выхода не было.

Развивая свой успех, Филипп вторгся в Эпир и быстро подчинил себе эту разобщенную страну. Царь Александр бежал в Италию, а Олимпиада покончила с собой, не желая стать пленницей своего ненавистного супруга. Филипп снова оказался на распутье: что важнее — Персия или Италия?

Царь царей Артаксеркс зорко следил за событиями на западе, но не стал форсировать неизбежную войну с Македонией. Давний опыт походов Дария и Ксеркса показал, что война в далеком Средиземноморье быстро истощает казну империи, способствует вспышкам сепаратизма на всех окраинах и не дает окончательной победы. Разумнее дать фору Филиппу: пусть он ворвется в Малую Азию, пусть дойдет хоть до Евфрата, там его встретит вся мощь персидской армии, имеющей за спиной великую житницу Вавилонии и людские ресурсы Ирана. Тогда персидское золото отнимет у Филиппа его греческих союзников — моряков и македонская армия погибнет во вражеском кольце. Таков был персидский план, его обеспечение потребовало времени, и эта отсрочка позволила Филиппу решить италийскую проблему.

Беглый эпирский царь попросил убежища в Таренте, но греки-колонисты отказались принять врага могучей Македонии. Зато гордые самниты, контролировавшие весь юг Италии и соперничавшие с Римом за единовластие на полуострове, приняли Александра с остатками его дружины. Игнорировать эту новость Филипп не мог, он решил подчинить себе Италию с ее большими ресурсами, пока царь царей не беспокоит его тылы.

Политическая ситуация в Италии сложна и быстро меняется. Только что Рим впервые столкнулся с самнитами в борьбе за гегемонию, эта война вызвала неожиданное отпадение от Рима его давних союзников — латинов и кампанов, возмущенных тем, что их зазнавшийся лидер перестал принимать новых переселенцев в число своих граждан и не хочет дать своим верным союзникам полные гражданские права. В этих условиях римляне быстро помирились с самнитами и вместе одолели кампанов; теперь Рим готовится к расправе над латинами, и если Филипп не вмешается в эту борьбу немедленно, то потом ему не на кого будет опереться в Италии.

Филипп это понимает и трезво оценивает свои силы. В Элладе и в Эпире много недовольных македонским владычеством; этих неустроенных людей нужно увлечь в поход, обещая в награду тучные земли Италии. Даже надменные спартанцы не откажутся от участия в таком выгодном деле, их ведь совсем разорил фиванец Эпаминонд, когда разгромил при Левктрах и даровал свободу их бывшим крепостным, илотам Мессении. А если нищая и буйная спартанская молодежь переселится в Италию, то обезлюдевшая Спарта станет совсем безопасна для македонской державы.

Итак, войск для похода в Италию у Филиппа хватит, можно высаживать десанты одновременно в нескольких местах, брать врага в клещи — объединенный флот Коринфского союза обеспечивает своему гегемону полное владычество на море. Этот флот, удаленный от родных городов и сокрушающий врагов Филиппа, служит и гарантом верности эллинов их жесткому и прозорливому владыке. Точно так же рассуждал полутора веками раньше царь царей Ксеркс, мобилизуя ионийский флот для вторжения в Элладу…

Новый план Филиппа был лучше продуман, чем старый план Ксеркса, и увенчался полным успехом: в 335 году македонские армии последовательно разгромили самнитов и захватили Рим, после чего сопротивление италиков прекратилось. Беспокойному полуострову нужен был устойчивый и выгодный для македонцев мир, поэтому весь следующий год Филипп занимался в Италии политическими реформами.