Алиса Климова - Уроки ирокезского

– Так.

– И покупает ее капиталист по рыночной же стоимости, так?

– Так.

– Вот я капиталист. Я купил кожу за рубль. Купил труд рабочего за рубль, рабочий сделал мне ботинки, которые обошлись мне в два рубля. Где я ограбил рабочего?

– Ну… а какая рыночная стоимость ботинок?

– Еще раз: я купил кожу и труд, получил ботинки за два рубля. По рыночной стоимости кожи и труда. Сколько стоят ботинки?

– Два рубля – тихо сказала Мышка, не совсем понимая, о чем идет разговор. Понятно, она-то марксову теорию не изучала…

– Рыночная стоимость ботинок определяется не тем, сколько лично ты потратил, а сколько… каковы общественные затраты на производство любых ботинок.

– Слава, вот ты умный человек, а пытаешься изображать из себя идиота. Поясняю: кожа для ботинок на рынке – я сделал ударение на слове "рынок" – стоит рубль. Изготовление ботинок на том же рынке стоит рубль. Рыночная стоимость всего необходимого для изготовления пары башмаков равна двум рублям. Любой капиталист… вообще любой человек купив кожу у кого угодно и наняв любых умелых рабочих получает ботинки за два рубля. Сколько стоят ботинки?

– Если общественные затраты составляют два рубля, то…

– А в любой лавке на рынке ботинки стоят три рубля. Какова же эта твоя рыночная стоимость? Что молчишь? Тогда скажи мне, откуда я беру прибавочную стоимость?

Дед с огромным интересом посмотрел сначала на меня, а затем на Славу. Молча, зато в разговор вступил Красин:

– Если рыночная стоимость составляет три рубля, то вы отнимаете ее у рабочего, которому платите рубль.

– Спасибо, Леонид Борисович. А теперь основной вопрос современности: когда, в какой момент я отбираю эту самую прибавочную стоимость? И, главное, у кого ее я отбираю?

– У рабочего, когда вы платите ему за работу рубль при рыночной стоимости в три…

– К сожалению, комплимент, который я выдал Станиславу Густавовичу, вынужден и вам адресовать. Вот я капиталист, купил кожу, купил труд. Потратил два рубля. У меня нет двух рублей, но есть ботинки. Ценой ровно в два рубля. Кого я ограбил и когда?

– Но если на рынке ботинки продадутся за три…

– А если не продадутся? Но вы говорите, что я уже ограбил рабочего на рубль. А если у меня их купят за два с полтиной? А если я смогу продать их не за три, а за пять рублей? Так когда и на сколько я ограбил рабочего?

– Если средняя рыночная цена пары ботинок…

– Остановитесь здесь. Вы, марксисты, страдаете одним изъяном головного мозга: религия – а марксизм иначе, чем религией и назвать нельзя – запрещает вам думать. Маркс сказал, что прибавочная стоимость возникает в производстве – и для вас это стало догмой. Которую даже обсуждать – ересь, а уж усомниться в ней – преступление перед человечеством. И это при том, что вы сами же сейчас сказали самое главное: прибыль капиталиста, то есть прибавочная стоимость возникает лишь тогда, когда капиталист продает вещь. Продает по цене дороже, чем она ему досталась – причем неважно каким путем досталась. И грабит он при этом не рабочего, который эту вещь сделал, а покупателя! Я вам более скажу, рабочий – который так же продает свой труд по так называемой "рыночной цене", тоже получает свою прибавочную стоимость. То есть ему капиталист тоже переплачивает, и я – если вы захотите – могу это легко доказать, а грабит рабочего как раз продавец товара, и грабит когда продает этому рабочему товар дороже стоимости. Вся теория Маркса направлена на то, чтобы спрятать грабительскую сущность существующей торговли, рыночной торговли. И пуще всего, чтобы спрятать самую гнусную форму этой торговли – торговлю деньгами, которые Маркс, чтобы гнусность эту скрыть, обозвал неким "особым товаром" – то есть осознанно искажал уже всем тогда известную концепцию. Иначе говоря, врал за деньги, а это – смысл мошенничества.

– Ну если так рассуждать…

– А как иначе-то? Повторять за Ульяновым заклинание "теория Маркса всесильна, потому что верна, а верна она потому что всесильна"? Вы же люди образованные, про аристотелеву логику знаете. Теория, противоречащая самой себе, ложная по определению. Ее нужно отмести и искать теорию правильную. В особенности, если вы собираетесь на основе этой теории управлять государством.

– Государством управляете вы…

– Я не управляю. Я всего лишь пытаюсь создать систему, позволяющей России выбраться из той глубочайшей задницы, в которую ее торговцы деньгами загнали. А вот вы мне поможете эту систему построить – но для этого каждый из вас должен овладеть верной теорией, точно знать, что такое деньги. Для господ марксистов сразу уточню: это вовсе не некий мифический "особый товар", это нечто совсем иное.

– И вы знаете, что такое деньги?

– Я – знаю. Причем знаю точно. – Глубоко вздохнув, я продолжил тихим голосом – все замолчали и все равно слышно было каждому. – И на основании этого знания у себя я все и выстроил. Но это – практика, причем ограниченная по времени и территории. А чтобы выстроить то же самое во всей стране, нужна теория, причем понятная всему народу теория. Которую мы с вами все же попытаемся разработать. Но для начала вам все же нужно понять основу основ – что же такое деньги.

– Вот вы, говорите, знаете. А в Европе, в Америке что же – никто так и не додумался?

– Почему? Давно уже додумались, там и так давно это известно. Просто те, кто это понимает, прилагает огромные усилия для того, чтобы другие этого не поняли – так непонимающих грабить проще. Вы читали дневники Лопеса? Я вам каждому давал… ну, понятно, зачем нам читать какого-то древнего идальго? Те, кто понимает в Европе и Америке, уничтожили целую страну. Убили всех ее жителей, которые тоже уже поняли. Их было просто найти, понимающих: они с оружием в руках страну защищали. Все, кто понимал из простых людей – страну защищали. Мужчины, женщины, дети – все. И их всех убили. Всех – и мужчин, и женщин, и детей. Потому что страна была маленькой. Россия – гораздо больше, и если все встанут на ее защиту, то Россию победить и уничтожить не получится – а все встанут если будут понимать, что они защищают…

Мне вдруг пришла в голову забавная мысль, и я, не удержавшись, захихикал. Это настолько не вязалось с пафосом предыдущей фразы, что почти все на меня уставились с недоумением.

– Извините, просто выходит, что я вас всех беру в заложники, ведь любого, про кого станет известно, что он понял, враги попытаются убить – просто для того, чтобы понявший не рассказал об этом еще не понявшим. И первым убьют того, кто побежит им раскрывать эту великую тайну… Наверное, кое-кому все же лучше остаться в неведении – я посмотрел на Мышку.

Та несколько секунд непонимающе глядела на мою посерьезневшую физиономию, а затем, улыбнувшись, ответила на невысказанную просьбу: