Алиса Климова - Уроки ирокезского

– … и из-за этого вы все и остаетесь без работы. Но я пришел не для того, чтобы ругать рукожопых дармоедов, а для того, чтобы рассказать почему вы вдруг попали в такую задницу и посоветовать, как из нее выбраться.

Напор толпы на впередистоящих несколько ослаб, люди стали все же слушать, что я говорю, и я продолжил:

– Казна отменила все заказы заводу на паровозы, вагоны, рельсы… вообще на все, что вы делаете. И отменила по простой причине: поскольку хорошо вы работать не умеете, все, что вы делаете, получается слишком дорогим. Вот взять к примеру паровоз, ту же "овечку": путиловский паровоз завод хочет продавать за сорок восемь тысяч рублей. И какой идиот будет такой паровоз покупать, если тот же паровоз с Сормовского завода предлагается за сорок одну тысячу, а с Брянского завода – вообще по тридцать девять? На тех заводах паровоз делает меньше рабочих, и делают они его быстрее – потому что работать умеют. Нормальный вагон с Брянского завода идет по две с небольшим тысячи, а с Путиловского – просят уже почти три. Путиловский рельс идет по два рубля за пуд, а брянский – по полтора. С вашего завода все выходит слишком дорого, и выходит так потому что вы хорошо работать так и не научились!

– Это мы работать хорошо не умеем? – раздался возмущенный голос из толпы.

– Не умеете. Вы вообще ничего нормально делать не умеете. Работать не умеете, даже за свои права бороться – и то не умеете! Стоите тут как бараны и ждете, пока придет мясник и отведет вас на бойню…

– Это мы и драться не умеем?

Даница, стоящая сбоку от броневика, достала пистолеты, Лиза просто напряглась, а шестерка "официальных охранниц" положила руки на приклады автоматов. Даже если толпа на меня попрет, девочкам хватит времени, чтобы ее задержать… ну, хотя бы на те секунд пятнадцать, которые требуются для приведения пушек броневика в "рабочее положение". Но мне "кровавое месиво" устраивать не хотелось: рабочих в стране и так не хватает.

– Кто там драчун такой? Выйди, я посмотрю на тебя. Бить не буду, просто посмотрю…

Из толпы вышел гориллообразный мужик:

– Ну смотри, господин хороший, нам не жалко. И бить меня ты точно не будешь, меня еще никто побить не смог.

– А если кто сможет?

– Да я и не против буду, пусть кто попробует…

Я отодвинул микрофон подальше и прикрыл щели в его корпусе рукой:

– Аленушка! Сможешь мужичонку мордой в снег положить? Только не калечь его, а то придется его за мой счет лечить…

Алена Никитина – "третий раз" уже работающая у меня телохранителем – просто кинула сильного, но неповоротливого бойца мордой в снег и скрутила ему руку болевым приемом. Даже не кинула, он и сам упал. Девочке было уже семнадцать, но маленькая Алёнушка ростом и на четырнадцать с трудом тянула, а рядом с человеком-гориллой казалась и вовсе крошкой…

Ну я же с раннего детства знал карате, дзю-до и дзю-после, ушу и много других страшных слов – поэтому для тренировок в первой школе постарался найти и тренеров соответствующих. Пару китайцев удалось найти, несколько монголов – но именно девочек особенно тщательно тренировала пожилая кореянка, в детстве изучившая в Японии "великое женское искусство" под названием "таи сабаки". Это искусство не боя, а уверток и финтов всяких, позволяющее избегать ударов и захватов, ну а как врага скрутить – это "искусство" было позаимствовано у марсельской полиции, натренированной на портовые драки – и именно Алёна по этой части добилась самых заметных успехов, очень быстро и точно лупя противника в болевые точки. От таких ударов, наносимых кованым носком ботинка, человек не то что драться – дышать забывает, поэтому у кулачного бойца против нее шансов просто не было.

– Драться вы тоже не умеете, но я-то про иное говорил. Не умеете вы отстаивать свои права, но – поскольку работать вы тоже не умеете, вам и прав-то особо не положено. Вот когда работать толком научитесь…

– Ошибаешься, господин хороший, уж в работе-то путиловец любого за пояс заткнет!

– И вы сможете мне это показать? Давайте посмотрим: выбирайте лучшего токаря и пусть он против меня работу сделает, десять вагонных болтов. Он быстрее – закуплю у завода паровозы. Моя победа будет… я вам расскажу, что вам дальше делать.

Честно говоря, я ничем особым не рисковал: в механическом цехе вагонного производства станки стояли довольно новые, шнейдеровские. Очень дорогие (Шнейдер их просто никому другому и продать не мог из-за этого). С одной "приятной новинкой" – реверсивным ходом – который, насколько я знал, никто и никогда не применял. Документация-то к станку была на французском, и ее даже немецкие рабочие прочитать не могли. Да если бы и могли – везде (кроме России) болты-то делались на патентованных болторезных станках, так что даже во Франции реверсивный ход, специально для выделки болтов и задуманный, не применялся. И на Путиловском не применялся: тут болты точили только если привезенных из Германии не хватало…

А еще я просто знал, как сделать сразу пять обычных болтов не меняя и не переставляя прут заготовки: на этом станке задняя бабка легко передвигалась по станине. Вообще-то именно этот станок "в прошлой жизни" Чаев взял в качестве прототипа нашего уже массового токарного станка, и довольно долго убеждал меня, что его фрикционная передача лучше "моей" зубчатой. Не убедил, но на станке я уже поработать немного успел.

В принципе, я и так знал, что рабочий – он в массе своей неграмотен. Но даже представить себе не мог, насколько неграмотен. Да, выбранный из числа рабочих мастер работать умел. Точить первый болт он начал даже раньше меня – но я сразу поставил в суппорт четыре резца, накернил центр в длинном пруте заготовки, упер его в конус бабки – и за два прохода двумя резцами выточил заготовки всех десяти болтов: оказывается, вагонные – они всего-то два дюйма длиной. А затем по очереди, на прямой и обратной подаче прошелся черновой и чистовой плашками, поснимал фаски третьим резцом, готовый болт отделял четвертым – отрезным, и уложился меньше чем в десять минут на всё. Когда последний, десятый болт упал в поддон, заводской мастер приступил к нарезке резьбы на третьем болте: он их делал строго по одному и даже резьбу нарезал специально заточенным резцом…

Пока я "трудился", в цех успели перетащить и динамики с усилителем, а автобус с аппаратурой на крыше сюда еще раньше меня заехал. Так что я по лесенке забрался на ту же крышу и снова взялся за микрофон: обещал же "рассказать, что дальше делать". Но работяга, с которым я соревновался, с моей победой "не согласился" и, подойдя, прокричал снизу:

– А ты, барин, нечестно победил, у тебя-то ведь и инструмент особый припасен был…

– Залезай сюда, чтобы всем слышно было что ты говоришь. Вот, теперь просто повторяй что мне снизу кричал, да не кричи – и так все услышат…