Алиса Климова - Уроки ирокезского

Всякие "традиционные науки" типа географии или ботаники пока что были вставлены в школьную программу на основе гимназических курсов – и, соответственно, учебников. А вот история, русский язык и литература…

С историей было довольно просто. Мне повезло: по каким-то причинам в моей школе использовались еще советские учебники по истории древнего мира, и я уже тут с некоторым удивлением выяснил, что эти советские учебники являются всего лишь изрядно сокращенной версией учебников дореволюционных, даже иллюстрации были теми же самыми, только их в СССР раскрасили. А сократили в СССР довольно длинное и нудное изложение библейских легенд, и я лично проделал то же самое – хотя бы потому, что по этим же учебникам предполагалось обучать и калмыков, и мусульман…

С русским языком все оказалось хуже. Не потому, что учебники были плохие или они мне не нравились. Я просто издал указ, гласящий, что не будет ошибкой написание буквы "е" вместо "ятя", "и" вместо "i", а писать "еръ" в конце слова во всей учебной литературе просто запретил. Не самодурства ради: оказывается, довольно многие ученые, занимающиеся русским языком, подобную реформу языка уже проработали и даже приготовились подать проект ее в министерство народного просвещения. Я просто проект перехватил и оформил указом, дабы не отвлекать занятых людей в министерстве от важных дел – но учебники пришлось существенно перерабатывать и – поскольку "инициатива шла от канцлера" – мне все эти книжки Зинаида Николаевна (крайне к реформе неодобрительно относящаяся) притаскивала на утверждение. В том числе – и учебники по литературе, но это все же "как известному писателю".

И, конечно же, не обошлось без курьезов. Зинаида Николаевна лично, как и всегда, принесла мне на отзыв хрестоматию по литературе для старших классов. Ну, казалось бы, что тут может быть захватывающего? Но я прочитал книжку с огромной радостью – наверное потому, что в свое время подобная книжка как-то проскочила мимо меня. Прочитал, посмеялся. Однако это взрослым людям можно над учебниками смеяться, а дети-то верить должны в написанное! Так что когда Юсупова пришла за отзывом, я ее несколько смутил:

– Все очень хорошо, Зинаида Николаевна, вот только этот стих нужно убрать.

– Но почему?!

– Зинаида Николаевна, дети – они верят тому, что написано в учебнике. Поэтому врать детям – хоть и в самой что ни на есть поэтической форме – в учебнике недопустимо. Вот смотрите: бурлаки тянут расшиву со скоростью хорошо если десять верст в день, так?

– Это все знают.

– Отлично. Волга после разлива входит в берега в середине мая, а от Астрахани до Нижнего пути тысяча восемьсот верст. Когда бурлаки дотащат расшиву до Нижнего? К Рождеству?

– Я не совсем понимаю…

– Извините, я хотел, чтобы вы сами разобрались… возьмем картину Репина. Там эти бурлаки надрываются так, как будто расшиву они по песку тащат – а в той же Голландии по каналам баржи втрое большие таскают даже женщины. В одиночку таскают! Потому что трение покоя на воде вообще нулевое, именно из-за этого корабли к причалу и привязывают: самый слабенький ветерок его унесет. И потом – бурлаки таскают суда по специальной тропе рядом с водой, а на всей Волге бечевников – то есть троп, где тянущие бечеву люди идут – всего два, и оба на Самарской Луке, на перекатах, и тот, который подлиннее – он три версты всего. Бурлаки тащат суда только по мелким речкам у нас, и самое большое – как раз на десять верст – это до Красного Яра, что на речке Сок, и на дорогу они тратят часа три. Просто эти десять верст – это их дневная норма, там дальше тянуть не надо. А так-то расшивы вдоль Волги верблюдами таскают: животина за день верст тридцать проходит, бечевник ей не требуется – у верблюда копыта широкие, он и по бережку, да и по мелководью даже спокойно шагает, и обходится он раза в три дешевле, чем бурлаки. И вообще, бурлак, или, как у нас в Нижнем Поволжье называют, бурлака – это крестьянин, что подался на речное судно подзаработать, после сева но до покоса – то есть на месяц-полтора. И на бечеву их нанимают если только баржа какая на мель села, потому как одному верблюду ее оттуда не стащить. Так что стих этот из учебника уберем, как клеветнический – улыбнулся я.

– А что на его место поставим? Вы хотите что-то из этих… современных, извините, поэтов?

– Ага, я поэт, зовусь Незнайка, от меня вам балалайка… Это же для старшеклассников учебник, поставьте сюда что-то из прозы. Того же Салтыкова-Щедрина.

– А… а при чем тут балалайка, извините?

– Это вы меня извините, я из книжки детской процитировал… сейчас ее пишу.

А что? Пожалуй, пора уже использовать Николая Николаевича для воспитания молодежи, ой пора! Кто там был, Ну, Незнайка, Знайка само собой, Пилюлькин, поэт Цветик и музыкант… как его? На трубе еще играл… да, Гусля, Винтик со Шпунтиком, Торопыжка, который утюг проглотил, Авоська и Небоська… и конечно же Пончик! Ах да, художник был, Тюбик его звали… а всего их было шестнадцать человеко-рыл. Кто еще? Охотник Пулька с собакой Булькой… интересно, собаку за жителя Незнайкиного домика считать? Ворчун, Молчун, Растеряйка… Сиропчик. Вроде все – теперь можно и "писать"…

Еще бы вспомнить, о чем там Николай Николаевич писал, но на это времени хватит и в процессе переплывания через моря и океаны – настало время "дружеских визитов". И настало оно совсем не сразу после звонка Генри насчет продажи магазинов – все же я какой-никакой, но канцлер, а канцлеры просто так в зарубежные гости не ходят. Так что пришлось подождать, пока Дагмар договорится обо всем нужном со своим венценосным братцем, а Генри – уже со своим президентом, и только потом, под звуки фанфар, на перегнанном на Балтику для этой цели броненосце "Князь Потемкин-Таврический" я отправился с визитами.

Хотя до отплытия пришлось еще одно дело сделать.

Иосиф Джугашвили очень неплохо справился с руководством работами по осушению мингрельских болот. В смысле, болота эти осушили, нарезали там плантации цитрусовые, окруженные дорогами, по обочинам дорог насадили эвкалиптов… Самое удивительно заключалось в том, что рассаду этих эвкалиптов не из Австралии тащили, а вовсе даже из Крыма, где серые эвкалипты уже использовались в озеленительных целях. То есть из Австралии тоже сколько-то саженцев привезли, но австралийские почему-то сразу же и загнулись, а вот крымские – прижились: видимо, успело дерево акклиматизироваться в России. А может, просто сорт не тот взяли: ведь различных видов эвкалиптов, насколько я помнил после изучения природы "исторической родины", насчитывается сотни.

Конечно, осушили не всю Колхиду, пока лишь довольно небольшой ее кусочек. Совсем небольшой, около пяти тысяч гектаров – но лиха беда начало. Иосиф Виссарионович с воодушевлением рассказывал, что местные крестьяне, увидев результат, так воспылали энтузиазмом, что… так и ходят, воспыламши. А на осушении работают большей частью лишь бывшие рабочие нефтяных заводов и мужики-контрактники из России… Впрочем, в организованные колхозы мингрелы с удовольствием все же записались и уже в следующем году можно было ожидать неплохого урожая лимонов и мандаринов… в смысле, может быть кое-какие деревца уже и начнут понемногу плодоносить.