Алиса Климова - Уроки ирокезского

Сережа Никитин два года назад закончил Технилище – которое ежегодно теперь выпускало сотни четыре инженеров. И работать отправился в Тюратам, в конструкторское бюро Григоровича. Но там он умудрился с Димой разругаться – причем исключительно по работе: вместо заказанного "грузовика" на три тонны он "доработал" неудачную машину "в противоположном направлении". Сконструированный Никитиным самолет поднимал всего тонну груза, да и тащить он мог эту тонну только на тысячу километров. На двух движках по сто пятьдесят сил мог тащить, но главное заключалось в том, что самолет этот с деревянным клееным каркасом обходился чуть дороже десяти тысяч рублей.

Мне самолет понравился – экономичностью. После небольшой доработки (Рейнсдорф сделал двенадцатицилиндровую версию мотора на двести двадцать сил, и у самолета длина разбега сократилась до четырехсот метров) машину я решил запустить в серию. Для производства был выстроен новый авиазавод… ну, в смысле в одном из новых городков были поставлены четыре арочных ангара и два обычных – хотя и небольших – механических цеха. Ну еще двухэтажный домик, изображающий из себя контору. А главным туда как раз Сережа Никитин и был направлен.

Место было выбрано сказочное: в сотне километров от Орска геологи Иоссы нашли залежи асбеста и там началось строительство карьера – и рабочего городка, конечно. Сказочность заключалась в том, что ближайшая деревня лежала в сорока километрах – и Сережа вот уже год не мог найти себе помощников. В смысле инженеров, все же рабочих Слава ему отправил, заняв, правда, больше половины жилья, выстроенного для горняков. Ну да асбест – штука нужная, однако на войне самолеты, пожалуй, поважнее будут. А дома – так выстроит еще. Скоро. Как только ресурсы найдутся…

Осталось только догадаться, где эти самые ресурсы найти: до широких слоев трудящихся инженерных масс уже дошло, что полезная инициатива приветствуется, и число инициативников начало потихоньку зашкаливать. Конечно, большую их часть перехватывал Слава Петрашкевич – и старался даже из них извлечь какую-то пользу для страны. Но иногда и он пасовал – просто потому, что был не в состоянии разобраться в том, полезна инициатива или наоборот. И тогда творческие личности попадали в мой секретариат, а иногда – и в кабинет.

Хорошо, что в секретариате такие визиты были полностью подготовленными. Так что когда перед Рождеством ко мне в кабинет вошли сразу пять человек, я уже представлял о чем предстоит ругаться. Ну, в общих чертах, поскольку Иосиф Виссарионович обозначил тему совещания как "вопрос шлюзования Волги" и приложил список участников: министр Пузыревский, инженер Кржижановский, председатель Госплана Струмилло-Перташкевич, инженер Графтио – так что я к совещанию подготовился.

– Ну, что у вас, Глеб Максимилианович? – спросил я как только визитеры расселись у стола. Мне был очень интересен "большевик", публично заявивший, что "состоять в одной партии с Ульяновым значит публично признать себя подонком". Не в этой жизни заявивший, но я его запомнил.

– Я против – первым ответил Нестор Платонович, опередив растерявшегося было Кржижановского: Глеб Максимилианович-то меня в первый раз в жизни видел и не совсем понимал, откуда я его знаю. Но объяснять я не стал – да и не собирался: в худшем случае появится еще одна легенда про "всезнающего канцлера", что может быть даже подвигнет людей работать еще тщательнее…

– Я знаю, но сначала мне все же стоит выслушать господина Кржижановского. Тем более, что вы ошибаетесь.

– И в чем это я ошибаюсь?

– В том, что против. Впрочем, Глеб Максимилианович тоже ошибается, и сегодняшней нашей задачей будет из двух ошибочных мнений вывести правильное решение.

– А в чем тогда, по вашему, ошибаюсь я? – Кржижановский выглядел уже совсем… удивленным, что ли. – И в чем тогда вы видите ошибку Нестора Платоновича? Мы же даже не рассказали, в чем суть нашего спора…

– Попробую угадать. Вы же, как правоверный борец за светлое электрическое будущее наверняка пришли с проектом электростанции на Волге, так?

– Так.

– А Нестор Платонович искренне считает, что на равнинных реках строить гидростанции неправильно, поскольку мало того что затапливается много земли, так еще резко увеличивается испарение и подтопление окружающей территории. И в этом он прав – но гидростанции строить можно и даже нужно. Вот если мы рассмотрим ГЭС у Царицына, то при расчетном подпоре метров, скажем, в двадцать – чтобы до Саратова судоходство стало беспрепятственным – затопится около трех тысяч квадратных километров земли, что очень плохо: в хороший год это недобор шести миллионов тонн зерна. Причем почти тысяча километров водохранилища будет с глубиной меньше двух метров, то есть фактически работать больше на испарение чем на водоудержание – а это вообще безобразие. Так что по хорошему нужно углубить то, что будет глубже двух метров и поднять метра на три то, что при нынешнем рельефе будет меньше двух. То есть с тысячи километров снять плодородный слой земли… с трех тысяч, затапливать почву все же просто глупо. Затем тысячу километров поднять – в среднем хотя бы метра на два, углубив остальные две тысячи, а затем на поднятое насыпать ранее снятую почву. И только затем приступать к строительству станции. Понятно, что перекинуть быстренько пару миллиардов кубометров земли не выйдет, но если все подготовить заранее, то можно будет углубление и подсыпание оставить на второй этап, используя уже плавучие земснаряды – как сейчас делается на Иваньковском водохранилище…

– Вообще-то у меня предложения были по станции на Самарской луке…

– Это уже лучше – реку нужно начинать шлюзовать сверху. Но там, пожалуй, двадцатиметровый подпор земли затопит раза в два больше…

– Почему двадцатиметровый? На Самарской луке перепад около шести метров, и если поставить плотину по типу Асуанской и поднять уровень в устье Усы на пару метров, то станция на сто пятьдесят мегаватт – или даже на сто семьдесят пять…

– Если спрямлять русло Волги на луке… – начал кипятиться Пузеревский.

– Господа, стоп. Вы пришли ко мне спорить по поводу станции на полтораста мегаватт? Генрих Осипович, вы тоже?

– Нет. Я против предложения господина Кржижановского потому, что сейчас на Нарве станцию на сто двадцать мегаватт можно выстроить впятеро дешевле и втрое быстрее и я не вижу смысла…

– Согласен с вами. Сейчас… в общем, приступайте к проектированию станции на Нарве, деньги я изыщу. Что же касается Волги… Глеб Максимилианович, вы проявили инициативу – вам и разгребать. Но пользы от нынешнего вашего предложения я не вижу совершенно… погодите! Еще раз: на Самарской луке брать даже пару сотен мегаватт смысла не имеет просто потому, что там можно – и нужно – брать пару гигаватт минимум. А всего с Волги – и Камы, конечно – если мы возьмем меньше десяти гигаватт, то потомки назовут нас болванами и правильно сделают. Значит так, вы займитесь проектированием настоящих гидростанций. Сверху вниз – так строить удобнее, и регулирование строка проще проводить. Скажем… – я стал водить пальцем по заранее выложенной на стол карте, вспоминая где в СССР размещались ГЭС – Рыбинск, далее… Городец, Ставрополь, Балаково, Царицын. Да, пожалуй еще Углич – это на Волге. Скажем Углич – сто, Рыбинск – триста, Городец… уже почти гигаватт, Ставрополь – два гига, Балаково – один, два у Царицына – получается шесть. Это – минимум, на деле можно получить больше. И пару гигаватт можно и нужно взять с Камы. А как все это взять – вы и спроектируете.