Алиса Климова - Уроки ирокезского

– Федор, ну ты же сам забор вокруг городка строил. Что тебя здесь смущает?

– Так ведь колонн-то сколько… да и вид у них отнюдь не заборный. И как такие быстро выделать?

– Еще раз: мне нужно чтобы только издали вид был правильный. Так что берешь трубу железную – на заводе тебе согнут сколько нужно, наваришь там-сям арматуру ёжиком, снаружи поставишь плиты опалубки как облицовку и зальешь все бетоном.

– Это-то понятно… вот только где такие плиты в нужном числе взять-то? Там же каменотесных работ – не всякая артель с одной колонной за год справится, да и камень нужный где найти…

– Федор, ну что ты как маленький! Пойди на кирпичный завод, там закажи керамические плиты чтобы сколько нужно тебе их отожгли… в унитазостроительном цехе закажи, они тебе любую фигуру сделают. И вообще, кто у нас главный архитектор проекта? Я понимаю, что у тебя еще опыта маловато, но потому и помогаю, однако все же думать тут – твоя работа. И ещё твоя работа – просто сказать мне сколько на все это денег потребно, а моя – тебе эти деньги изыскать. Так что иди и работай, и не расстраивайся, что сразу проблемы решить не можешь – ты у меня не один такой… у меня все, кроме жены и дочери, такие…

С колоннами, кстати, даже еще лучше получилось: советом "думать самому" Федор не пренебрег и "опалубку" для них заказал не в "унитазном", в а трубном цеху. Казалось бы пустяк – ну сбережется час времени на каждой опалубке, но когда колонн нужно почти четыре сотни, и на колонну теперь нужно всего шесть опалубок, а не полтораста, дело идет настолько быстрее…

Господин Чернов, очень довольный сделанным, оглядел уже завершенное (хотя лишь снаружи) здание: даже ему, в Петербурге бывшему неоднократно, особых различий отметить не удалось, а уж для местных, кто Петербург разве что на картинке видел… Впрочем, это всего лишь "начало большой радости" – и Федор Иванович, рассмеявшись от нахлынувших чувств, отправился на "Первый моторный": сегодня там ему предстояло получать литьё для моста. Много – на заводе тоже научились "думать быстро" и подготовили и чугун, и даже бронзу.

Сразу после визита в мой городок Илларион Иванович как-то договорился с Великим князем и по совместительству московским губернатором Сергеем Александровичем о выделении мне "под постройку важнейшего для Империи завода" участка рядом с Москвой. Тот участок выделил – неподалеку от Ярославской железной дороги за Миллионным мостом. Но когда нанятый на строительство завода – да и городка заодно – Дриттенпрайс принес в канцелярию проект застройки, кому-то все это не понравилось, и мне был выделен новый участок, на полторы версты дальше – уже за строящейся Окружной дорогой, зато с правом строить там "все, что пожелаете". Что было объяснимо: изначальный-то участок формально считался "Москвой", а новый был гарантированно за городской чертой – то есть городские чиновники за творящееся там уже ответственности не несли…

От щедрот своих генерал-губернатор "нарезал" сразу сотню десятин, и Петру Александровичу работы там было надолго – что, впрочем, его нисколько не расстраивало. Ведь не каждому архитектору выпадает удача выстроить целиком целый город! Ну, городок, зато с самого начала и до самого конца. В определенных рамках ему была представлена полная свобода самовыражения – ну он и "выразился" от души, первым делом отказавшись от практически "директивного" пожелания все огородить моим железным забором. То есть сама концепция была ему понятна – забор не понравился. За что ему почти тут же пришлось "расплачиваться": вместо одного завода на территории пришлось строить сразу два. Причем второй меня порадовал от души – не сам по себе завод, а то, как он "получился"…

Началось все с самого начала моих переговоров с московским архитектором, то есть не с начала вообще, а с начала обсуждения забора. Сначала-то "вообще" Петер-Йозеф, то есть уже четверть века как Петр Александрович, заявил, что "рабочие городки проектировать – не его уровня работа, казармы пусть другие строят". Я постарался объяснить, что речь-то не о казармах, и в качестве аргумента показал ему несколько фотографий первого моего городка. Разговор приобрел более конструктивный характер, но Дриттенпрайс, рассматривая фотографии, вдруг спросил:

– А не будет ли с моей стороны нескромностью поинтересоваться, кто вам ограду такую проектировал?

– Какая нескромность, что вы! А забор этот я проектировал – если слово "проектирование" вообще можно применить к заборостроению.

– Как вы сказали? Заборостроение? – Петр Александрович рассмеялся. – Не в обиду вам, но слово сие тут будет весьма уместно. То, что вы придумали, возможно и будет полезным, но оно же некрасиво!

– А как сделать, чтобы было и полезно, и красиво? – поинтересовался я, и он, взяв лист бумаги, быстренько нарисовал пару эскизов: – вот, например, так можно сделать – это ограда Инженерного училища в Кронштадте, или например так – это ограда Университета тут, в Москве…

Поглядев на эскиз, я вдруг подумал, что Петр Александрович был прав: заборы, чтобы они не вызывали тоску и уныние, тоже надо уметь проектировать. Чем он – среди прочего всего – и занялся, а для "понимания духа времени" прокатился на Волгу: в Симбирск, в Ставрополь – туда, где я уже успел не только территории обзаборить, но и выстроить всякое разное кой-чего. Ну, духом-то он проникся, однако – будучи урожденным немцем – широко делился с коллегами своим сугубо "немецким" мнением об увиденном. Насколько широко – я понял, когда получил от какой-то бельгийской компании предложение купить у них много железных палок "исключительно подходящих для устройства заборов в вашем стиле". Не русско-бельгийской, а бельгийской, из Бельгии. Они еще написали, что при строительстве следующих заборов они мне и скидку дадут значительную…

Очевидно, что весть о некоем русском, помешанном на пятиметровых железных заборах, проникла в самые отдаленные уголки зарубежья, и бельгийцы (другие) даже не удивились, когда я поинтересовался насчет возможности приобретения прокатного стана для выделки "железных палок для обустройства заборов". Но сказать, что не удивился я, когда они просто выставили мне счет, было бы неверно. И не потому что счет был "заоблачный" – он был вполне нормальный, а потому что они – бельгийцы – вообще согласились поставить в Россию новый прокатный стан. А после небольших переговоров согласились и рабочие валки поставить в трех комплектах: я этот заказ аргументировал тем, что "русские рабочие, пока научатся, минимум пару комплектов поломают".

Единственный прокатный (рельсопрокатный конкретно) стан, который имелся в России на заводе, принадлежащем русскому человеку, был ему продан после четверти века эксплуатации "на родине" – а тут новейший стан, девятиклетьевой… Хотя, судя по срокам исполнения заказа, от него кто-то там, в Бельгии, просто отказался в связи с общим кризисом в промышленности. Но это их кризис, так что пришлось Петру Александровичу строить и "палкопрокатный завод" тоже.