Юлий Буркин - «Битлз» in the USSR, или Иное небо

Спустя пять минут Йоко, с любопытством озираясь по сторонам, вошла в комнату.

– Товарищ генеральный секретарь, – вполголоса сказал Цуканов. – Наша гостья – японка.

– Вот те раз, – покачал головой Брежнев, привставая с диванчика. – Это откуда ж она взялась такая? Вроде иностранцев мы на концерт не звали.

– Госпожа Йоко Оно – супруга одного из музыкантов.

– Ах, вот оно что. Ну, что ж, значит, попереводить тебе придется. Они же там вроде и по-английски балакают? Спроси-ка ее.

– Do you speak English?* [* Вы говорите по-английски? (англ.) ]

– I do**, – лаконично отозвалась Йоко. [ ** Говорю (англ.). ]

– Да вы присаживайтесь, присаживайтесь, – пошлепал Брежнев по диванчику возле себя.

Йоко присела. Она сразу ощутила до сих пор исходящие от престарелого лидера волны мужской силы и власти. А эти флюиды всегда заводили ее.

– Ваш муж, выходит, музыкант?

– Да, мой муж – Джон Леннон. Он – великий музыкант.

– Так уж и великий? Что-то я не заметил. А вы?

– Что я?

– Вы чем занимаетесь?

– Я… – Йоко как-то растерялась. – Я… в основном… Благотворительностью, – неожиданно для себя выпалила она.

– Это что еще такое и с чем его едят?

– Это помощь бедным. Брежнев крякнул.

– Бедным подачек не надо, – сказал он. – Им работу нужно давать. И платить за нее достойно. А у нас, в стране победившего социализма, и вовсе бедных нет.

– А у нас хватает, – пожаловалась Йоко.

– В странах капитала, – уточнил генсек.

– Да, – подтвердила японка. – И пока бедный в стране капитала найдет работу, он ноги протянуть успеет. Так что и вспомоществование наше лишним не бывает никогда.

– Хм. Резонно. А деньги-то на подачки эти вы сами где берете? Чем все-таки зарабатываете?

– Я тоже музыкант, тоже пою, – заявила Йоко и покраснела.

– И хорошо поете? – игриво спросил Брежнев, вернув свое внимание к декольте. – Или как муженек? – Генсека вдруг повело, и он чуть не уткнулся собеседнице носом прямо в ложбинку между грудями.

– Хорошо, – соврала она, не отстраняясь, а даже наоборот, более рельефно обозначив бюст.

– Так, может, нам не их, а вас в тур по стране отправить, а? – спросил Брежнев, словно подслушав ее тайные мечты.

– Я готова, товарищ генеральный секретарь, – отозвалась Йоко, наделяя Брежнева своим фирменным гипнотизирующим взглядом и как бы невзначай косаясь грудью его плеча. – Готова на все.

Тут в дверь комнаты отдыха постучали.

– Мы подумаем, – сказал генсек, выпрямляясь. – Ежели политбюро их программу не утвердит, будем прослушивать вас.

Цуканов выглянул за дверь и сообщил:

– Ваша дочь, Леонид Ильич. С товарищем.

– Пусть заходят, – кивнул Брежнев. – А вы, госпожа, э-э-э…

– Оно.

– Да. Вас проводят. Чувствуйте себя как дома. Встретимся еще, – подмигнул он гостье.

Сопровождаемая Цукановым, Йоко выскользнула из комнаты с одной, но мощной, как заряд магнитной торпеды, идеей в голове: «Как сорвать гастроли „ Битлз" в СССР и заменить их собственными?» План всплыл из недр сознания сразу же, как по заказу. В принципе, Йоко уже пыталась пустить его в ход, но в прошлый раз произошла досадная осечка.

А Брежнев тем временем, устав от приятных переживаний, кряхтя, прилег на диванчик, о чем мечтал уже давно. Тут в комнату ввалилась громогласная нетрезвая Галина и принялась обнимать и целовать отца. Из глаз ее лились пьяные слезы.

– Папочка, ты не представляешь, что ты совершил! Как был счастлив Боренька!

Брежнев с усилием сел.

– Хорошо, что ты довольна, Галя. Но учти, это мой последний подарок тебе. Мало мне уже осталось. Сам не помру, эти, – кивнул он на дверь, – загрызут.

– Ну что ты опять говоришь ерунду! – Она сдвинула брови, не переставая улыбаться. Добавила дежурно: – Ты еще всех этих старых пердунов переживешь!

– Нет, дочка. Год, от силы два. Не держи меня за дурака. Сама знаешь, что было в семьдесят шестом. А тут Чазов еще и подагрой обрадовал.

– Но, папа…

Леонид Ильич знаком приказал ей умолкнуть.

– Позови-ка лучше своего цыгана, хочу на него лично посмотреть.

Вошел мужчина лет сорока с хорошей прической и серо-зелеными глазами. Он улыбался одновременно и нагло и смущенно, зачем-то вертел одной рукой пальцы другой. Брежнев медленно и внимательно окинул его взглядом.

– Присядь, – приказал он.

Буряце сел.

– Я не буду тебя спрашивать, любишь ли ты Галину. Достаточно того, что она тебя любит. О тебе я справки навел, будешь дальше с фарцой бриллиантовой мутить, плохо кончишь. А если Галину впутаешь…

Буряце хотел привстать, его брови надломились, ладони метнулись к груди… Леонид Ильич остановил его взмахом руки:

– А будешь человеком, будешь как сыр в масле кататься. Да и сейчас уже не бедствуешь. Что ж все кольца снял, боишься? Думаешь, я не в курсе?

Буряце что-то сдавленно пискнул.

– Ладно… – Леонид Ильич отдохнул немного, прикрыв глаза. – Но так просто не отпущу. Моей дочери слизняки, трусы ссыкливые ни к чему. Анекдот про меня расскажешь свежий – будешь жить.

Буряце покраснел, глянул искательно на Галину. Та сделала ободряющий жест, мол, не бойся, у отца с чувством юмора все в порядке.

– Ну, в общем, это… – Борис спрятал руки между коленей, шумно выдохнул и начал: – В общем, зачитываете вы, Леонид Ильич, приветствие спортсменам на Олимпийских играх в Москве, и говорите: «О!» Потом еще раз: «О!»

– Это про олимпийские кольца, что ли? – перебил Брежнев. – Знаю! Давай другой.

Борис отер платочком пот со лба.

– Ладно. Звонит ваш, Леонид Ильич, телефон, ну вы, значит, трубочку поднимаете и говорите: «Дорогой Леонид Ильич слушает».

– Ох-хо-хо, – то ли посмеялся, то ли простонал Брежнев. – Тоже слышал. Ладно, идите с глаз моих. Галя, Нину позови.

Галина с недовольным видом кивнула, чмокнула отца в щеку, и они с Буряце вышли из комнаты. Вошла медсестра Коро-вякова и сделала Брежневу привычную и желанную инъекцию нембутала.

В банкетный зал Бронислав повел «битлов» почему-то не по парадным анфиладам и мозаичным коридорам, а какой-то одному ему известной тайной тропой, по гулким железным спиральным лестницам и узким коридорам, до половины окрашенным в ядовито-зеленый цвет.

Линда взвизгнула, когда из-под ее ног с негромким цокотом шмыгнуло за угол что-то серое.

– Брайан, – не выдержал Джон, – а мы точно идем в банкетный зал, а не в подземные казематы?

– Терпение, – ухмыльнулся Вепрев.

В их звездный период во всех уголках планеты их приглашали в бесчетное количество банкетных залов, больших и малых, и все они были похожи друг на друга. Люди там ели и пили, рассказывали анекдоты, смеялись и флиртовали, заключая пари и сделки, крутились вокруг знаменитостей и красоток, сидели либо фланировали с тарелками и бокалами… Музыкантам давно уже приелась эта атмосфера. Но сегодня их ожидало нечто особенное.