Владимир Поселягин - Переселенец. Долг чести. (Черновик)

Северного фронта не было, поэтому столица пока под редкими налётами дальней бомбардировочной авиации. Англичане пытались прошлым летом в районе Мурманска десант высадить, да там тот так и остался, в лагерях для военнопленных, часть их флота перетопила российская авиация. Больше те такие операции не проводили. Неприятным сюрпризом для них оказались новейшие противокорабельные бомбы. Ещё бы, два линкора потеряли, и ещё девять кораблей поддержки, вроде эсминцев и тральщиков, плюс восемь транспортов и лёгкий авианосец. После этого солдат с севера перекинули на воющие фронта, по сути на севере только авиация и работала, перестановки в штабах, где какой генерал принял командование, кого хвалят, а кого нет, это меня не особо интересовало. Вот так к вечеру собрав нужную информацию, я стал прогуливаться по баракам, всматриваясь в лицах пленных. Искал знакомых, надеясь найти тех, кто знал обо мне по Измиру. Может удастся выяснить что с Иваном? И ведь действительно повезло, нашёл того унтер-офицера что брал меня. Тот лежал, спал похоже, но когда я сел рядом, коснувшись плеча, открыл глаза. Выглядел тот не самым худым, тоже тощий, но скорее жилистый. Я уже выяснил, те пленные кто работал за территорией, сформировав рабочие команды, их кормили лучше. Кто в лагере остался, постепенно угасал. Вершинин был из таких. Не нашлось ему места.

- Как меня зовут, не важно, - сказал я. - Если мне расскажешь всё что мне нужно узнать, я вытащу тебя из этого лагеря.

- Это ты сегодня на ограду кинулся? Охрана убавила напряжение, поэтому и не умер, ржали, когда тебя трясло.

- Не важно, - мотнул я головой. - Как насчёт сделки?

- С врагом сотрудничать не буду. Слышал я что они собирают добровольческие батальоны, вперёд из пускают, оборону прорывать.

- Нет, тут другое. Побег и к нашим к передовой. Есть идея как это сделать.

- Я не один. У меня тут подчинённые и друзья. Побратимы мы.

- Постараюсь освободить весь лагерь. Сегодня ночью будьте готовы.

- Спрашивай, - подумав, дал тот согласие.

- В прошлом году, когда к Измиру подошли турки, твой батальон отбил десант. Вы потом прочёсыванием занимаюсь, нашли мальчишку с солидной суммой в руках. Расскажи всё что о нём знаешь, что было дальше.

- Ты слишком хорошо всё знаешь, - задумчиво изучая меня, сказал тот. - Солдат моих расспрашивал?

- Тебе это так интересно? Я не прошу рассказать мне секреты, просто опиши всё что знаешь по тому мальчишке. Он столкнулся с тучным турком, вроде как ракетчиком, и его повели к комендатуре. Что было дальше?

- Ничего не было, - пожал тот плечами. - Он умер на полпути к комендатуре. Доктор сказал, что сердце остановилось. Похоронили в общей могиле, куда погибших горожан сносили.

- Вот оно как? - пробормотал я, серьёзно загрузившись.

Я был уверен, что Иван остался в живых, руки же шевелились, когда я потерял управление телом. Секунды две у меня было, прежде чем окончательно потерял сознанием, но успел это заметить. Получается это конвульсии были? Да, теперь ясно что это было именно так. Встав, молча кивнув унтеру, я покинул барак, и поискав, нашёл того пленного, которого я за фельдфебеля принял. Не ошибся, как мне шепнули, тот и был фельдфебелем, из охотничьей команды. То есть, разведчик. Тот сидел в окружении приближённых, как я понял, именно он тут и является за главного, старясь держать пленных в кулаке, именно благодаря ему число самоубийств было крайне мало, единственно, пища плоха. Кстати, сейчас в лагере не все, часть далеко, работает, две недели назад забрали, часть на грузовиках утром увезли, привезут перед темнотой.

- Отойдём, - велел я тому.

Все, кто сидел рядом с фельдфебелем, удивленно на меня посмотрели. Понять их тоже можно, парень что сегодня решил самоубийство совершить, грех, многие были верующими, хотя сейчас в армии это не насаждалось, хочешь верь, хочешь нет, но были разные люди, вдруг подходит, с идеальной офицерской выправкой, взглядом хмурым, окинул их всех взглядом с толикой презрения, и с полным копированием поведения офицеров, скомандовал их старшему, фельдфебелю Зиновьеву, следовать за ним. Я не стал дожидаться ответа и заложив руки за спину, это тяжело, меня шатало, хотя тело я освоил, доходяга, вот так неторопливо отошёл в сторону, к пустырю плаца, ожидая фельдфебеля. Тот так и не встал, с интересом поглядывая на меня со своего места, решив проигнорировать мой приказ. Что ж, это его решение. Подождав пять минут, я вернулся в барак и толкнув одного доходягу, велел разбудить меня в полночь, после чего лёг на нары, и почти сразу вырубился. Кстати, воду выдавали, но тоже мало, я попил, подавальщик налил сто грамм мутноватой жидкости. Но надо, пусть горчила, выпил.

Разбудил меня дежурный по бараку. Ему тот доходяга сообщил о моей просьбе. Встав, поблагодарив дежурного, его плохо видно было, в бараке темень, на ощупь направился к выходу. Тут бак с водой, дежурный ещё и подавальщиком дежурным был, тот налил двести грамм воды в кружку, их тут пять, и я, выпив воды, пустой желудок обмануть сложно, но надеюсь на какое-то время мне это удастся, покинул барак, сообщив что в туалет, тут были классические скворечники. Снаружи, что сразу бросилось в глаза, освещение лагеря, незаметно к ограде не подойдёшь. Щурясь, я не привык к свету, но осмотрелся. Британцы не экономили. Освещено было всё, сбежать не то что невозможно ночью, но трудно. Вот так от ворот барака я уверенным шагом направился к туалетам, действительно посетить надо. Уже оттуда к воротам, где прохаживался часовой. Между нами были внутренние и внешние ворота. Под напряжением.

- Господин рядовой. Я хочу сообщить начальству лагеря о готовящемся побеге, - коверкая свою речь, сообщил я часовому на английском.

- Стойте на месте, - приказал тот, и сняв трубку телефона на столбушке ворот, я его не приметил, вызвал дежурного, сообщив обо мне.

Вскоре появился сержант, видимо разводящий, и двое солдат. Те отключили питание, открыли ворота и выпустили меня с территории лагеря. Один из солдат, брезгливо морщась, стал меня обыскивать. Ну да, пах я неприятно, немного измазался в содержимом туалета. Ещё к тому же неприятность, похоже Вершинин страдал дизентерией. Я оценил иронию судьбы, попав в засранца. А так не случайно испачкался, а вполне себе специально, так что обыскал тот меня откровенно плохо. На что и был расчёт.

- Идём, - приказал сержант.

Это был второй мой план по побегу, что англичане сами выведут меня с территории. Дальше придётся собраться с силами и действовать. Первый план, в темноте, замирая, покинуть его своими силами, преодолев охрану и ограду. Она тут из проволоки, колючей. А бежать надо сейчас, пока хоть какие-то силы есть, с этой кормёжкой быстро ослабну, да так что вставать не смогу, как многие в лагере. Какой уж тут побег? Направлялись мы не к ближнему, а даже дальнему зданию. Там, подойдя, меня усадили на скамейку, оба солдата остались охранять, а сержант ушёл в здание, видимо начальству докладывать. Я же, сидя, поглядывая на охрану, размышлял. На самом деле второй план я и собирался использовать, он пусть кровавее, но просто быстрее. Стоит описать как прошли мои три года в будущем. Что я могу сказать, я описывал учёным все свои приключение, с подробностями, как всё это повлияло на историю, в ответ мне выдавали то что я просил. А именно, знания. Ничего больше ценного я тут не видел. Кстати, интеллект у меня, как показало оборудование, в сто шестьдесят семь единиц, а у моего донора, бывшего хозяина этого тела, было восемьдесят три. Тупой качок.