Алексей Махров - Господин из завтра. Десант из будущего

После ухода Николая свет Александровича самодержец всероссийский долго молчит, разглядывая Димку, точно некий курьез. Мы тоже молчим. Пауза затягивается…

– Ну, нижегородец, ухарь-купец, – голос императора не предвещает ничего хорошего, – рассказывай: что ж ты такого великого сделал, что за тебя великие князья и цесаревич хлопочут?

Политов кратко излагает свою биографию. Эдакое резюме. Внимания ничем не заостряет, своих заслуг не выпячивает, но все вместе звучит весьма и весьма солидно.

– Обратите внимание, ваше императорское величество, – вставляю я, – Рукавишников разработал и осуществил программу скоростного кораблестроения, пусть и речного. Используя его методы и технологии, можно значительно повысить темпы строительства боевых кораблей…

Александр делает рукой в мою сторону жест, который не допускает двойного толкования: «Заткнись!» Затем он поворачивается к Рукавишникову:

– Значит, нижегородец, ты пока только пару волжских пароходов слепил? И теперь полагаешь, что можешь для державы нашей броненосцы и крейсера строить? А не слишком ли ты дерзок, купчина?

Вот так! Похоже, что дальше разговор продолжать бессмысленно. Интересно, а ведь император ведет себя так, словно уже заранее все для себя решил. А почему? Ведь еще несколько дней назад Александр вроде был не то что не против, но как-то безразличен к идее назначения Димыча на должность управляющего казенными верфями. Николай-Таругин его здорово накачал. Кто ж это тебя переубедил, царь-батюшка?

Александр меж тем продолжает:

– Не знаю, чем ты цесаревича прельстил, но вот об этом субъекте, – взмах рукой в направлении меня, – меня просветили!

И уже в мою сторону:

– Ты что ж творишь, Alexis? Ну, собутыльник он твой, ну, дела какие-то вместе крутите! Но верфито казенные какому-то купчишке нижегородскому, корабелу макарьевскому? Вы с Павлом руки на этом нагреть решили?!

Та-ак. В таком состоянии я ему ничего не докажу и не объясню. Как бы еще сейчас Димычу не перелетело вот так, за здорово живешь. Да еще и по самое по не могу…

Император тем временем продолжает рычать:

– Так что ступай и протеже своего забирай. Нечего тебе тут делать!

Вот и все. Приехали. Интересно, сможет наш бравый цесаревич исправить это? Ну, «племянничек», готовься! Завтра же начнем подготовку ко второй части «марлезонского балета»!

На следующий день Димыч врывается ко мне со словами:

– Слюшай, Гиви Иванович! Совсэм тэбя этот ГАИ не уважает! И машину отобрал, и права…

Цитата из «Мимино», сказанная в этом времени и в этом месте, да еще и с «кавказским» акцентом, производит на меня оглушающее впечатление – я начинаю ржать, как сумасшедший.

– Епрст, Димыч, ты что там, перетрудился на ниве развития отечественной промышленности? Какое «ГАИ»? Какие «права»? Какая машина?

– То есть как это «какая машина»? – Шутки кончились – в Димкином голосе звучит неподдельная обида. – Три моих «Жигуля» и две «Самары»…

– Какие «Жигули»? – Я перестаю смеяться. И заботливо спрашиваю: – Ты как, вообще… себя чувствуешь? Нормально?

Секунду Димка ошарашенно молчит, а потом в свою очередь начинает хохотать, да так, что я уже почти окончательно уверяюсь в своем первоначальном диагнозе. Но, отсмеявшись, он сообщает, что привез в Питер пять автомобилей – ровно половину мирового автопарка. Три легковушки, которые он окрестил «Жигулями», и два полуторатонных грузовичка – «Самары». Хм… Я ведь видел зимой в Стальграде автомобили, но названия брендов, видимо, пропустил мимо ушей. Легковушки предназначены в подарок мне, Алексею и Павлу, как Димка и предлагал в январе на общей встрече. А в грузовиках лежат пулеметы и оборудование для их показа. Сегодня утром Димыч решил перегнать автомобили с Николаевского вокзала к Зимнему дворцу. И не выбрал другого маршрута, кроме Невского проспекта. Этим автопробегом мой друг решил добиться максимального рекламного эффекта, но возникли непредвиденные трудности. Во-первых, разогнаться до приемлемой скорости, позволяющей привлечь внимание пребывающей на проспекте публики, так и не удалось – мешали многочисленные конные экипажи. Приходилось тащиться со скоростью 15-20 километров в час. А во-вторых, движение автомобилей попытались остановить не в меру бдительные городовые. Что уж они там себе вообразили – один Бог ведает, но последние двести метров Димыч проехал под аккомпанемент полицейских свистков. А как только машины остановились у дворца, их тут же догнали и начали окружать запыхавшиеся блюстители порядка. Димка еле-еле успел сбежать ко мне за подмогой.

Ровно через двенадцать минут мы вызволяем из рук бдительных городовых автомобили и участников автопробега Николаевский вокзал – Зимний дворец. Полицейские, смущенные появлением цесаревича в сопровождении невесты, дюжины офицеров гвардии и конвоя из атаманцев, путано объясняют, что они, узрев экипажи без лошадей, движущиеся в сторону дворца, в простоте душевной представили себе нападение новых террористов-бомбистов и дружно бросились на перехват. К счастью, все разрешается благополучно, и, рыкнув на прощание доблестным охранным воинам нечто одобрительно-грозное, я разворачиваюсь к самобеглым коляскам. Н-да… тут есть на что посмотреть!

Эти автомобили чисто внешне весьма значительно отличаются от тех, что я видел на заводском полигоне. Там, по сути, были рамы с шасси и двигателем, без всякого намека на удобства. Два брезентовых сиденья да тент из парусины, натянутый на каркас из стальных труб. А здесь…

Дизайн кузова легковушек действительно немного напоминает «уазик» с цельнометаллической крышей. Хотя есть в нем что-то и от «крузака», и от «Геленвагена». Этакий здоровенный драндулет, размером с небольшой сарай. В общем и целом машины производят весьма внушительное впечатление. Цвет, как и обещано, черный. Кузовные детали безупречно подогнаны друг к другу. Ручки дверей изящно выгнуты. Большие лобовые стекла сверкают на весеннем солнышке. На капотах красуются фигурки «бегущих» оленей. Прямо как на 21-й «Волге». И похоже, что Димыч решил не мелочиться – фигурки серебряные. На решетках радиатора (посеребренных) большие (опять-таки серебряные) шильдики с выполненной изящным рондо надписью «Жигули». На передних дверцах, сияя огромными (в половину ладони) накладными буквами (догадайтесь с трех раз, из какого металла!), красуется выполненная «полууставом» надпись «Заводъ братьев Рукавишниковых». Вот так! Знай наших! Если мы с Алексеем и Павлом начнем рассекать в этих экипажах по городу (а мы начнем – куда денемся!), у Димыча просто отбою не будет от заказчиков. А поскольку изделия эти эксклюзивные, то цены за них можно драть любые!