Олег Шабловский - Новые крестоносцы [Дилогия]

В представлении первобытного, не испорченного цивилизацией человека (и нам кажется это вполне справедливым) — вождь, прежде всего, тот — кто славен своими личными качествами: силой, доблестью, мудростью, а вовсе не тот, чей род насчитывает больше поколений знатных предков или чьи карманы полнее набиты звонкой монетой. Как, наверное, помнит читатель, нашедший в себе силы ознакомиться с первой частью нашего повествования, нечаянная схватка Ляшкова с горным львом, закончившаяся весьма печально для последнего, произвела на индейцев большое впечатление. История о могучем белом воине едва ли не голыми руками разорвавшем грозного хищника, обрастая разными небылицами, в тех или иных вариациях прокатилась по деревням и стойбищам всех окрестных племен. С тех пор как шкура этого зверя украсила стену в парадном зале Кенигсбергского дворца, его изображение стало своеобразным гербом Егора, тотемом его рода. Индейцы даже приволокли, и вознамерились вкопать во дворе прямо перед "красным" крыльцом княжеского терема, тотемный столб с искусно вырезанной на нем головой горного льва. Инициатива эта вызвала дружное негодование обоих святых отцов, заявивших, что они согласны ради процветания веры христовой и своей паствы терпеть друг, друга, но присутствие при дворе христианского государя, языческого идола, это уж слишком. С другой стороны обидеть своих туземных подданых, отказавшись принять их подарок, Ляшков тоже не мог.

Выход был найден с легкой руки Емелина, внесшего предложение установить вышеупомянутый столб на "более почетном месте", тоесть на заднем дворе.

Но впрочем, прервем на этом наше описание убранства приготовленного для празнования помещения и обратим внимание на того, кто непосредственно руководил всеми этими приготовлениями. Тем более, что читателю, прочитавшему первую часть нашего повествования этот персонаж знаком, хотя мы давно, и в общем-то не заслуженно, он нем не впоминали. Плечистый, крепкий старик, опираясь на дорогую, украшенную богатой инкрустацией из моржового бивня и серебра трость, по-хозяйски разгуливал по залу, зычным голосом подгоняя работников. К описываемому нами времени, бургомистру Форта Росс — господину Вольфу уже первалило за шестьдесят. Однако, несмотря на весьма почтенный для средневекового мужчины возраст, хотя и заметно постаревший, бывший начетник ливонского замка Грюненбург, был еще довольно крепок телом и светел разумом. С большим, сложным хозяйством Новоросской столицы этот достойный господин управлялся весьма успешно.

Задача перед Вольфом стояла очень ответственная, по сути, прием в честь великой княгини был первым официальным, дворцовым мероприятием, куда были приглашены представители иностранных держав. Именно сегодня Новороссия должна была заявить о себе на весь мир как о достаточно цивилизованном и христианском государстве, а не некоей полудикой варварской стране, объекте для колонизации. Пожалуй, вряд-ли кто-то кроме него мог взвалить на свои плечи организацию столь серьезного мероприятия и столь блестяще с этим справиться.

Но вот зал был украшен, столы накрыты и к назначенному времени стали собираться приглашенные. В числе первых пожаловали Титовы, пожалуй, одно из самых влиятельных и богатых семейств княжества. Сам Илларион, крепкий и могучий как столетний дуб, кажется, что пролетевшие годы не имеют власти над старым оружейником. Так-же внимательно, с хитрецой смотрят из под кустистых бровей его умные глаза, столь же широки плечи и тяжелы огромные, пудовые кулаки. Одет он в отделанный драгоценным бобровым мехом, богато расшитый кафтан, щегольские атласные порты и новенькие, желтого сафьяна сапоги. Еще бы, он ведь теперь не какой-нибудь ремесленник или лавочник, а владелец самого большого железного рудника, сталелитейной и оружейной мануфактур, нескольких скобяных лавок и тесть самого всесильного министра обороны, великокняжеского друга и наипервейшего советника — Сереги Корнева. И сам, между прочим, почетный член магистрата Форта Росс, к чьему мнению прислушиваються многие большие люди.

Следом за стариком, почтительно приотстав на полшага, гордо задрав бороды, вышагивают, разодетые так же богато и несущие себя с такой же важностью, два его сына-богатыря. И что уж совсем непривычно, для тогдашнего правостлавного, русского человека, замыкают процессию женщины, которым казалось-бы по всем тогдашним представлениям о приличиях вовсе надлежит сидеть дома и не появляться в людных местах. Но просьба княгини и приказ князя звучат однозначно: "явиться всей семьей", вот и семенит, робко прячась от непривычного внимания за широкими спинами сыновей принарядившаяся по такому случаю Настена Титова, которую сопровождают две ее невестки: немка и индианка, перекрещенные по православному обычаю в Елену и Анну.

Если кто в Новом Свете и способен превзойти титовский клан по богатству и влиятельности так это только Ганс Кугель. Заработав огромные деньги на поставках в Европу кленового сахара, соленой трески и табака, предприимчивый ганзеец ни разу с тех пор не пожалел о сделанном в далеком 1501 году, в башне-донжоне Грюненбургского замка выборе. Со временем он переложил все торговые операции в Старом Свете на плечи сына и пребрался на американский материк, окончательно \преведя сюда семью и львинную долю своего немалого состояния. Весьма приличные денежные суммы, вложенные в местное производство и ежегодно в виде налогов отчисляемые торговым домом Кугелей в новоросскую казну, а также богатый жизненный и профессиональный опыт, давно уже сделали его главнейшим советником Егора в делах торговых и финансовых. Сопровождал почтенного негоцианта высокий, довольно упитанный юноша, студент новоросского университета и наследник огромного состояния Ганс Иоган Кугель — младший, для которого сегодняшний выход "в свет" был первым, а оттого, весьма волнительным, подобным мероприятием.

Чинно раскланявшись с семейством оружейников и уважительно поручкавшись с его главой, ганзеец направил стопы к стоящему поодаль Вольфу, дружески облапил его, похопывая по плечам. Старые приятели отошли в сторонку, что-то негромко обсуждая. Предоставленный сам себе Кугель младший, скромно, как подобает благовоспитанному молодому человеку, устроился в уголке и принялся с любопытством разглядывать убранство ратуши и собирающихся гостей.

Внимание юноши среди всего прочего привлекли затянутые в зеленые мундиры фигуры караульных гвардейцев у входа. Алые обшлаги руковов и воротники говорили о том, что солдаты служат в первой роте лейтенанта Фон Зига. Сам Альберт, значительно повзрослел и возмужал с тех пор, как наш читатель впервые мог познакомиться с бывшим оруженосцем на страницах нашего предыдущего повествования (ссылаться на которое в этой главе мы будем еще не раз). Подкручивая черный, длинный ус, он разгуливал по залу, кивками приветствовуя знакомых мужчин, орлинным взором заправского сердцееда выискивая в толпе хорошенькие личики приглашенных на праздник, незамужних представительниц слабого пола. Между тем, наш бравый вояка не забывал и о служебных обязанностях, время от времени бросая строгий, придирчивый взгляд в сторону застывших у дверей часовых. Ничто не выдавало того голенастого насмерть перепуганного юнца, каковым он попал в компанию наших героев, в этом высоком, статном офицере, грозном для врагов, собственных подчиненных и родителей девиц на выданье.