Олег Шабловский - Новые крестоносцы [Дилогия]

Зацепив борт "Надежды" баграми и "кошками" скандинавы пошли на штурм. При практически равном соотношении сил, этот штурм был чистым самоубийством для атакующих, но настолько силен в них был боевой дух предков-викингов, так велика была жажда наживы, что потеряв почти половину из шестидесяти своих бойцов, они все-таки ворвались на палубу каравеллы. Теперь уже новороссам пришлось туго. Каждый из этих свирепых, заляпанных своей и чужой кровью демонов дрался за двоих, своей яростью и полным презрением к смерти компенсируя и малую численность, и отсутствие доспехов. Чаша весов постепенно стала клониться в сторону пиратов, к которым вот-вот могло подойти подкрепление в лице экипажа второго драккара, но у Кости оставался еще один козырь. На высоком юте каравеллы сосредоточилась в единый кулак наиболее боеспособная часть его отряда. Дружным залпом, разрядив свои мушкеты и вооружившись палашами, десяток стрелков под командой Щебенкина и при поддержке Теглева и его бойцов, атаковал разбойников.

Выстрелом из пистолета в упор Костя уложил оказавшегося прямо перед ним мужика, прежде чем тот успел пустить в ход топор, и лицом к лицу оказался перед русобородым здоровяком, на неохватном животе которого туго перехваченном боевым поясом, казалось, грозили разойтись звенья кольчуги. Приняв удар палаша на окованную железом рукоять своей огромной двусторонней секиры, пират резко крутанул ее, моментально оставив Щебенкина без оружия. Больше он сделать ничего не успел, в образовавшейся толчее свалки секира скандинава оказалась совершенно бесполезна. Отбросив оружие, пират взревел, и обеими руками попытался, вцепился в горло своему противнику.

Парень силенкой был не обижен с детства, да и многолетние занятия пауэрлифтингом не прошли даром, но разжать сжимающийся с силой и неумолимостью стальных тисков захват даже для него оказалось непосильной задачей. Вовремя в голове всплыли уроки данные когда-то Ляшковым. Он сделал шаг к противнику, одновременно двумя руками поднимая вверх его локти. Против физики не попрешь, каким бы здоровым кабаном ты не был, и захват резко ослаб. Воспользовавшись моментом, Костя двинул лбом в переносицу скандинава. Брызнула кровь. Хрюкнув, и запрокинув окровавленное лицо, тот осел на палубу. Полоснув по горлу побежденного врага кинжалом, Щебенкин отправил его в Валгаллу. Пока он возился со своим противником, ситуация в корне поменялась в пользу экипажа каравеллы. Остатки пиратов, прижав к борту, быстро и безжалостно добили. На шканцах вновь грохнул фальконет, осыпая градом картечи пришедшую было в себя после первых потерь команду второго драккара. Вскоре и с ней тоже было покончено. В качестве трофеев новороссам достались две допотопные "калоши", куча разнообразного в основной массе своей морально и физически устаревшего оружия и десятка полтора связанных по рукам и ногам пленников, которых ожидала участь рабов.

Все время пока у входа в шхеру кипел бой, люди на стоявших у берега судах безучастно наблюдали за развитием событий. Однако искус добить ослабленных потерями победителей и остаться единоличными владельцами всей "болтающейся" в заливе "посуды" оказался слишком силен. Не успели стихнуть выстрелы и вопли сражающихся, как туши их кораблей, медленно, но неотвратимо, повинуясь дружным усилиям гребцов, двинулись к месту сражения. Когда они приблизились на столько, что с борта "Надежды" споро готовящейся к новому бою, уже невооруженным глазом стало возможно разглядеть новых противников, Теглев сложил ладони рупором и крикнул:

— Эй, православные! Да вы никак воевать нас собрались?

Теперь и Костя сообразил, кто перед ним. Поморские лодьи, выглядели именно так, как их изображали на книжных иллюстрациях.

На нос одного из кочей поднялся костистый мужик с худой, благообразной физиономией и рыжей, окладистой бородой. Жирно лоснящаяся от влаги, поблескивающая серебристой чешуей кольчуга несколько мешковато смотрелась на его тощей, нескладной фигуре.

— Вы кто же такие будете? — неожиданно густым басом проревел он в ответ.

— Посол Великого Князя Московского к Великому Князю Новорассейскому, боярин Теглев — Евфстафий горделиво приосанился и вызывающе задрал стриженую бороденку — а ты кто?

Конечно, никаким послом в полном смысле этого слова вышеуказанный боярин не являлся, никаких посольских полномочий он не имел. Вернее было назвать его подсылом. Карьера тайного соглядатая, у сего почтенного мужа не заладилась в самом начале, хотя и нельзя сказать, что закончилась она полным провалом. После стремительного разоблачения он вернулся в Новгород к своему работодателю, вовсе не с пустыми руками. Собранная странными обитателями Грюненбурга и переданная ему в эти самые руки разведывательная информация об Ордене, позволила Теглеву частично реабилитироваться в глазах начальства. Обратно в Ливонию он вернулся уже если не послом Московского князя, то, по крайней мере, дипломатическим представителем Новгородского наместника. В коем качестве и последовал за Ляшковым и Компанией в Новый Свет. С тех пор минуло уже четыре года и вот теперь, по мнению наших героев, настало время для установления официальных дипломатических отношений между Русью Заморской и Московским Княжеством, и не последнюю роль в этом начинании должен был сыграть скромный новгородский дворянин.

Как бы то ни было, должность Теглева произвела надлежащее впечатление на поморов, и вскоре их предводитель прибыл на "Надежду", дабы лично засвидетельствовать свое почтение высокому начальству.

Холмогорский купец Кузьма Житников, уже не первый раз хаживал со своей артелью в норвежские, и даже датские порты. Туда, как правило, возил воск, пеньку, деготь и поташ, обратно возвращался с грузом железа, свинца и олова, спрос на которые, на Руси, всегда был традиционно высок. Несмотря на всю иконописную внешность почтенного негоцианта, царствие небесное, за дела земные ему вряд ли грозило, поскольку пройдохой был изрядным. С власть предержащими, как своими, так и заморскими, предпочитал не ссорится, и всегда знал, кому и сколько следует "отстегнуть", отчего всегда оставался в "шоколаде". Да и в море ему везло, мужики в артели подобрались боевые, и веслом и топором орудовали одинаково ловко, крови своей и чужой не боялись, оттого и все нечастые встречи с другими судами обычно оборачивались прибылями, иногда и немалыми для предприимчивого купчины. Ничего не поделаешь, в те далекие и суровые времена торговец зачастую подрабатывал ремеслом пирата. Свидетелей, как правило, в живых не оставалось, а море хорошо умеет хранить чужие тайны. В свою очередь и удачливый пират не чурался торговых операций, если подворачивался случай выгодно сбыть честно награбленный товар.