Олег Шабловский - Новые крестоносцы [Дилогия]

— Княжьи? — ахнул стоящий за спиной Тимоха — ой беда Константин Лексеич, бежать надо. Пропали наши головушки.

— Уймись, не каркай — одернул челядина Щебенкин и обернулся к незнакомцу — а ты мил человек кто такой будешь?

— Уходим. Потом обскажу кавалер, мыслю, мы с тобой еще свидимся — бросил "мил человек" и махнул в сторону остывающих на морозе трупов — коли жизнь тебе дорога, о сем, никому не сказывай, и людишкам своим накажи, чтобы языками не трепали.

Больше ничего не сказав, незнакомец поспешно скрылся, словно растворился в темноте ближайшего переулка. Наш герой, жестом позвав за собой спутников, поспешил последовать его совету. Действительно задерживаться не стоило, с соседней улицы уже раздавались голоса людей, надрывались в лае встревоженные шумом собаки.

Ожидавшие за углом лошади, быстро унесли наших путешественников с места недавней схватки и без всяких приключений доставили их к посольским апартаментам. Там Костя, строго настрого запретив спутникам болтать о недавнем приключении, что впрочем, оказалось совершенно излишним. Николай вести пустопорожние разговоры был не склонен в силу своей природной, присущей представителям его народа сдержанности, а Скрынь же был настолько напуган, что вряд ли бы стал кому либо распространяться о своем пусть и невольном участии в темном деле. Наконец разобравшись с делами парень, добрался до заменяющей ему кровать лавке, и отогнав прочь бродящие в голове тревожные мысли и предчувствия завалился спать.

Первые, робкие, солнечный лучики, просочившись сквозь затянутый слюдой оконный переплет, пробежали по лицу. Внизу, в подклети радостно завопил петух, восторженно приветствуя наступление нового дня. Щебенкин открыл глаза, потряс головой, разгоняя остатки сна, рывком сел на зашуршавшем свежим сеном, крытым чистым полотном тюфяке. Сладко потянулся, до хруста в суставах, босые ноги ощутили прохладу свежевыскобленных половиц. Разгоняя кровь по жилам, сделал несколько приседаний и помахал руками. Пригнувшись, чтобы не зацепить головой низковатую для его двухметрового роста притолоку, вышел в просторную горницу. Пожелал доброго утра хлопочущей возле жарко натопленной русской печи Агафье, молодой, лет шестнадцати отроду, хозяйской приживалке, приставленной кормить и обстирывать постояльцев, и направился в сени.

За ночь вода в большой деревянной бадье подернулось тонкой коркой льда, Костя ручкой ковша раздолбил ледок, зачерпнул воды. Выскочив на улицу, наскоро поплескался, поливая сам себе, и юркнул в блаженное тепло терема. У стола в ожидании завтрака уже собралась почти вся его немногочисленная свита.

Не успели они приступить к трапезе как дежуривший у ворот гвардеец, доложил о приезде Теглева.

— Хлеб да соль честному народу! — почти сразу же за докладом в горницу, шумно оббивая в сенях снег с сапог, ввалился Евфстафий. Сдернув с головы колпак, широко перекрестился на поставец с иконами в красном углу. Весело подмигнул, осклабившись, потер руки — ай да я, как раз к столу поспел!

— Не побрезгуй боярин — Агафья с поклоном подала ковш с исходящим ароматным парком сбитнем — отведай, с мороза.

— А и отведаю — гость в несколько глотков выпил горячий, пряный напиток, вернув посудину, попытался облапить уворачивающуюся служанку — хорош сбитенек, да и девка хороша, гладкая да пригожая.

— Здравствуй Евфстафий Юрьич, ты по делу? Или в гости заглянул? — приветствовал новгородца Щебенкин.

— Ага, в гости — хитро ухмыльнулся Теглев — но по делу.

— Ну, садись к столу, поешь, а дело подождет.

Боярин не заставил себя долго ждать, присел к столу и, извлекши из чехла на поясе ложку, запустил ее в миску с кашей.

Некоторое время едоки в полной тишине сосредоточенно работали ложками, наконец, когда с нехитрым, но весьма обильным завтраком было покончено, Костя выпроводил из горницы починенных и оставшись один на один с Теглевым, приступил к расспросам.

Новгородец долго ходить вокруг да около не стал и быстренько выложил, зачем собственно явился в такую рань.

Выяснилось, что после полудня новоросского посла желают видеть в кремле, и не кто-нибудь, а сам великий князь московский Василий Иванович. С одной стороны этого известия Щебенкин ждал уже давно, собственно ради этого в Москву и приехал, но вот с другой стороны… В свете последних событий от подобной встречи можно было ожидать всего, чего угодно. Паранойя взвыла со страшной силой. Разгулявшееся воображение живо нарисовало, как у кремлевских ворот его хватают княжеские дружинники. Ну а там выбор перспектив достаточно широк от пожизненного содержания в тюрьме (что маловероятно, все-таки не велика птица), до смертной казни. Ну а тут, фантазии есть, где разгуляться. Кто знает чего тут положено для убийц и государственных преступников. Тут тебе и дыба, и четвертование, и сажание на кол, да мало ли еще развлечений предки себе придумать могут, с новоросским послом Константином Щебенкиным в главной роли. Б-р-р. Да простое повешение или отрубание головы по нынешним то временам может оказаться невиданным актом милосердия. И попробуй, докажи, что ты ни в чем не виноват, и всему виной нелепая случайность. О презумпции невиновности местные судьи по простоте душевной даже и не слышали.

Хотя вроде по виду и поведению Теглева не похоже на ловушку, но с другой стороны Евфстафия могут использовать и втемную.

Погруженный в эти невеселые мысли Щебенкин собрался, и прихватив с собой пару сопровождающих и полагающиеся в подобном случае подарки направился в путь.

Впрочем, на некоторое время предоставим нашему герою самостоятельно следовать уже знакомым маршрутом, а сами отвлечемся ненадолго, чтобы рассказать любознательному читателю о тогдашнем хозяине кремлевских апартаментов и его эпохе. Великому князю Московскому и всея Руси, князю Новгородскому и Владимирскому шел в ту пору двадцать седьмой год. Московский престол он занял совсем недавно, не прошло и полугода. Не было в нем ни отцовской энергии, ни таланта правителя. От недавно покинувшего этот грешный мир родителя своего Ивана III, унаследовал он лишь весьма жесткий характер, круто замешанный на византийском властолюбии, коварстве и склонности к интригам, коими щедро наградила сына его матушка, племянница последнего византийского императора Софья Палеолог.

К описываемому нами времени интриги, это было, пожалуй, единственное, в чем нынешний правитель княжества Московского на самом деле преуспел. Изначально воссесть на престол ему не светило, ни при каких раскладах. Ведь, дети Ивана III и Софьи Палеолог не могли занимать московский престол. Таковы были условия брачного договора. Но Софья не была бы наследницей византийских императоров, если бы смирилась с подобной на ее взгляд несправедливостью. Первой жертвой ее коварных планов стал, как нетрудно было догадаться, старший сын Ивана от первого брака и по совместительству наследник престола — Иван Молодой. Зимой 1490 года, он внезапно заболел, и через два месяца отдал Богу душу. Естественно подобный оборот событий вызвал вполне обоснованные подозрения в отравлении, было проведено следствие, но ответил за все, как всегда "стрелочник", казнили лишь лекаря.