Александр Зелинский - Розовый Зигурат [СИ]

И наоборот…

Фатима — толстая. Я — худощавая. Впрочем, всё относительно! По сравнению со съеденными Твинком сёстрами, я была жирухой. Медленная и толстая для курьерки. Однако, самая сильная из сестёр, в чёт Твинк и убедился…

Ну, теперь меня уже не с кем сравнивать…

Фатима — волосатая (приходится и впредь её в нужных местах подбривать). Я — гладкокожая.

По сути, она мой антипод!

Но, самое важное — мы обе похожи на хуманок, хотя ни одна из нас хуманкой не является!

И это — тоже плюс, для моего плана.

И особенно приятно было, что когда я с Фатимы сорвала лиф и засунула его ей в рот, у милого там, только слегка шевельнулось. Да и не особенно он на её бюст и посматривал. Зато, когда я сняла свой, реакция была более чем откровенной. И его красавец…

Так, не отвлекаться!

Думать о дальнейших планах!

Дальше надо временно притормозить операцию «Сладкое-Солёное» и переходить к операции «Я — виновата, но не виновата! Пожалейте меня!»…

Нет!

Не могу ни о чём думать кроме милого!

— Фатима! Сходи к менеджеру! Попроси у него парочку самотыков, которые в самом лучшем состоянии! Скажи, что для леди демонессы!

— А если спросит, — Зачем?

— Для научных исследований!

— Как ты именуешь меня, когда думаешь обо мне?

Ифритка уставилась мне в глаза.

— Ответишь мне честно, и будет тебе награда, а у меня никакой обиды не будет. Солгав же, покажешь свою слабость и недостойность узнать и узреть то, что доступно лишь Великим…

Чертовкой я её мысленно называю, но не признаваться же!

— Прошу простить меня, Госпожа, если слово ифритка оскорбит ваш слух…

Произнося это я встала перед чертовкой на колени и склонила голову до пола.

Чертовка дёрнула мою голову за волосы и снова уставилась на меня огромными синими глазами.

— Лучше бы ты мысленно называла меня суккубкой, ибо скучаю я по настоящим суккубкам, коим я, всего лишь недостойное и жалкое подобие, красота которых неописуема, а нежность к друзьям неизмерима. И потому буду я рада слышать это слово. Тем более, что нет в ближайших пространствах тех, кто сравнится со мной в магии суккубов. Однако и против именования себя ифриткой, не вижу я крамолы, ибо обладаю я и силой упомянутой.

Она отпустила мои волосы.

— Услышь же, Фатима, мои слова и уразумей, что осознаю я, с кем способна сравниться и в возможностях и в своих мыслях. Прочту я по памяти для тебя фрагмент древней книги. «ифритка склонилась над Камар-аз-Заманом и поцеловала его между глаз, а после этого она опустила плащ ему на лицо и, накрыв его, распахнула крылья и полетела в сторону неба. Она вылетела из-под сводов той комнаты и продолжала лететь по воздуху, поднимаясь ввысь, пока не приблизилась к нижнему небу».

Всё время, пока чертовка декламировала текст, чем-то напоминающий тексты книги «Тысячи и одной ночи», она продолжала смотреть мне в лицо.

— Это сто семьдесят седьмая ночь. Повесть о царе Шахрамате, сыне его Камар-аз-Замане и царевне Будур. А вот ещё один фрагмент…

Чертовка подняла указательный палец и покачала им.

— «когда ифритка Маймуна, дочь Димирьята, увидала его, она прославила Аллаха и воскликнула: «Благословен Аллах, лучший из творцов!» А эта ифритка была из правоверных джиннов. Она продолжала некоторое время смотреть в лицо Камар-аз-Замана, восклицая: «Нет бога, кроме Аллаха!» — и завидуя юноше, завидуя его красоте и прелести, и потом сказала про себя:

«Клянусь Аллахом, я не буду ему вредить и никому не дам его обидеть и выкуплю его от всякого зла! Поистине, это красивое лицо достойно лишь того, чтобы на него смотрели и прославляли за него Аллаха».

Она снова подняла указательный палец.

Видимо, таким способом она пыталась намекнуть о важности того, что собиралась сказать…

— Я с величайшим уважением держала в руках Коран и внимательно его читала. Я преклоняюсь перед мудростью и могуществом Аллаха.

Она помолчала.

— Фатима, веришь ли ты в могущество правоверных джинов и ифритов?

— На всё воля Аллаха.

— По воле Аллаха правоверные джины и ифриты способны долетать до нижнего неба, о котором писал высокомудрый имам Аль-Мунтахаб аль-Хасан ибн Ахмед. Веришь ты этому?

— Верю.

— Сомнения в мудрости и могуществе Аллаха недопустимы!

— Фатима, веришь ли ты в могущество правоверных демонов? А, клянусь, милостью Аллаха, такие существуют! Веришь?

Кажется чертовка подталкивает меня к какому-то решению, которое я должна принять покорно и добровольно… А что мне ещё остаётся! Надо ускориться, а то тошнит уже от этого пафоса! Всё равно итог будет один!

— Верю.

— По воле Аллаха и с его помощью, я научу тебя летать.

«Дыра Шайтана»!

Что она несёт?!

Спокойнее, Фатима, спокойнее! Следует избегать ненормативной лексики и ругательств, даже будучи наедине с самой собой! Верующий должен избегать слов, которые уродуют его речь!

— Госпожа… суккубка… Мусульмане должны избегать вещей сомнительных! Верующий не только запрещенных деяний избегает, но и вещей сомнительных старается сторониться! Абу Абдулла ан-Ну‘ман бин Башир свидетельствовал о том, что Пророк Мухаммад говорил о сомнительном, которое находится между запретным и дозволенным, и многие люди не имеют представление о том, что такое сомнительное. Но тот человек, который занимается сомнительным, придет к совершению запретного! Об этом рассказывается в достоверном хадисе, переданном Муслимом и Бухари.

— Фатима, нет ничего сомнительного и тем более запретного, чтобы убедиться в способностях той, кто намерена оказывать тебе покровительство! Кроме того, возможность раскрыть способности, которыми обладаешь, но о которых пока не знаешь, не может повредить имеющим разум! Если тебе не понравится летать, то можешь не летать! Но хотя бы узнаешь о таковой возможности!

Чертовка взяла меня за плечи.

— Просто поверь, что тебе ничего не угрожает! И не забывай, что очень полезно громко ругаться в экстремальных ситуациях! Матерные слова позволяют перенастроить мозговую активность на более упрощенную. Это объясняется тем, что нецензурная брань является более емкой и выраженной, она может объяснить много слов одним или несколькими. Так же можешь повизжать и повопить от страха. Для твоего первого полёта, это будет естественно. Поверь, что тебе ничего не угрожает! Фатима, ты мне веришь?!