Олег Борисов - Навь. Книга 2 [AT]

Сопровождаемый своими мыслями я поднялся из шикарного мраморно-золотого холла по лестнице на второй этаж, где был первый урок нашего класса. Да, кстати – и никаких девочек, раздельное обучение, блин! Мы – на правой половине школы, девчонки на левой. Правильно раздельное обучение или нет – мне трудно судить, я учился в обычной нашей школе. Это родители рассказывали, что у них было так, но я этим особо не интересовался, для этого вон пускай психологи с педагогами переминают свои части тела, они умные, им за это деньги платят.

Я толкнул тяжелую, действительно деревянную дверь из красного дерева. Скорее всего шпонированная, из макореи или сапеле она выйдет по цене, как небольшая машина. Ну, у богатых свои причуды.

Ну а теперь мне предстояло знакомство со своими прежними одноглазниками – в полном смысле, потому что они были знакомыми прежнего хозяина моего тела. Разумеется, была проведена тщательная подготовительная работа, как для внедрения под прикрытием – учитывая, что я играю роль прежнего Александра. Разумеется, многое можно списать и на последствия пребывания в коме, но… надо же хоть что-то и кого-то помнить! Поэтому я и не особо удивился, когда Старший мне притащил большую папку с папочками поменьше – досье на всех учеников моего класса. И понеслось – зазубрить выжимки из известной информации. Ну и как всегда, по привычке, я засел с маркером, выделяя кислотно-оранжевым те места, которые надо было выучить, и ставя пометки на полях. Кроме фотографий и ФИО – прозвища, особые приметы, пристрастия, принадлежность к клану, и самое интересное, примечания. Откуда мне было бы знать, что один не ест свинину по религиозным соображениям, у второго аллергия на молоко, третий обрезан, а у четвертого была сломана рука в двух местах после падения с крыши? Чувствую, что сбор информации проходил изнутри не только класса, но и кланов -- иначе на всех папках не стоял бы гриф «Совершенно секретно», причем кое-где абзацы были помечены от руки «открытая информация». Хорошо работает папина агентура. Ну правильно, надо же знать, что можно упоминать при контакте с объектом, а что нельзя, какие события и особенности широко известны, а какие – нет.

А вот и первый сюрприз – среди отдохнувших гимназистских рож появился известный мне, но не фигурировавший в списке класса, никто иной, как Ян Вильчицкий, стоявший в стороне от остальных. Увидев меня, он помахал рукой и подойдя, горячо поздоровался, тряся мою руку так, как будто она привязана на веревочках.

– Привет, Саша!

– Здорово, – недоуменно ответил я. – Ты-то как здесь оказался?

– Папаша подсуетился, – подмигнул мне Ян. – Решил, что хватит отпрыску сидеть во глубине сибирских руд и чахнуть от тоски. Короче, избавил меня от своего пристального внимания и перевел в эту вот школу.

– Понятно. С одной стороны, правильное решение, а с другой… Ты здесь новенький.

– А я за старенького, – подмигнул он мне. – Тем более ты здесь старенький.

– Сильно сомневаюсь, – загадочно сказал я. Младшего Драбицына в классе не любили. Еще бы, тут вся родовая аристократия, их предки еще в бархатную книгу были записаны, а Драбицыны не такой уж древний род, своего клана почитай и нет, а если учесть должность папаши…

– Ладно. Будешь сидеть со мной за одной партой, – слава богу, тут были совершенно нормальные школьные парты на двоих, а не модные стулья с пюпитрами. Видимо, школьное начальство решило, что шишкиным детям сколиоз зарабатывать вредно, в первую очередь для него самого.

– Здравствуйте, господа! – в класс вошел наш классный наставник, граф Аристарх Никодимович Калясьев. Пожилой такой, с близоруким взглядом поверх старомодных очечков. Бывший инспектор гимназии, ушедший по возрасту на пенсию, и перешедший на воспитательную и учебную работу, несмотря на пятый класс в табели о рангах – это было большим понижением. Равно как и работа в гимназии, если бы это была обычная, а не наша гимназия. Ну а то, что классный наставник должен быть по меньшей мере графом – тут тоже создавалась видимость статусности школы.

Господа изобразили вялое подобие броуновского движения под транквилизаторами, неспешно рассаживаясь за парты. Моя, судя по отчетам, была третья в среднем ряду, прямо за партой Трубецкого и Ланского, чьи затылки я имел удовольствие лицезреть. Я одобряюще похлопал по парте Вильчицкому, приглашая присоединиться. Тот, довольный, утвердительно мотнул головой и приземлился рядом.

Все, прощай свобода, здравствуй, попа, новый учебный год! Калясьев толкнул патриотически-продвинутую речь, о том, что надо учиться, учиться и еще раз учиться, как говорил когда-то министр просвещения Ульянов – на этом я гыгыкнул про себя, все-таки в этой реальности дедуля нашел свое призвание в менее разрушительной стезе и избежал выставления своей тушки в мавзолее на потеху публике. Ну и соответственно мы, как цвет Империи и ее будущее должны обалдевать знаниями для ее процветания и укрепления, в общем общая патриотическая пурга. Мля буду, хороший бы из него политрук вышел, на таких я насмотрелся. Недаром говорят, что часть без политрука, как деревня без дурака, несмотря на то, что они назывались у нас как «помощник по воспитательной работе», и если раньше топили за победу коммунизма и учение трех бородатых, то теперь за духовность, верность долгу и величие России. Причем, сами не веря в то, что говорят, потому что они были перевертыши из коммунистической системы, поздравляя личный состав со всеми православными праздниками так же яро и ревностно, как до этого со всеми праздниками коммунистическими.

Ну с предметами было чуть разнообразнее. Совсем чуть-чуть – добавили физику и разделили математику на алгебру и геометрию, убрали к чертовой матери ненавидимое мною Изо и ввели гражданскую оборону – так здесь называлась ОБЖ.

После того как устакановочный урок закончился, пошли другие занятия. Да, отвык я получать знания методом протирания штанов, явно отвык. Так что когда наконец-то закончились пять уроков, я был счастлив донельзя. Эх жаль, нельзя было по улице прогуляться! Выход учеников без сопровождения охраны был запрещен, прямо-таки выгуливать нас надо было. А развоз учеников – это да, поскольку у каждого в этой элитной школе были водители и машины. Ожидая в холле, когда перезвонит Иван – коллега безвременно убитого террористами Василия и мой нынешний водитель и телохранитель – я разглядывал толпу учеников. Хотя что их разглядывать, мне их рожи по барабану… Стоп! А это чучело что здесь делает? Паленый собственной персоной. Как эта лоскутная рожа сюда попала? Надо будет справки навести. Хотя он явно на класс или два меньше меня, надо будет узнать. Мерзкий тип. Трется вокруг какого-то бибизьяна восточной наружности с внушающими массогабаритными характеристиками. Внезапно Паленый обернулся, видимо почуяв пятой точкой мой взгляд, повернулся к бибизьяну, показав через спину на меня пальцем, они перешепнулись и мерзко захихикали. Да пусть ржут. Со стороны прямо идеальная парочка педиков, причем кто актив, а кто пассив, догадаться нетрудно. Паленый нашел себе нового любовника? Бибизьян уставился на меня взглядом, не обещавшим ничего хорошего. Я лишь мило и очаровательно улыбнулся и послал ему воздушный поцелуй. Быстро же мне это аукнулось…