Олег Борисов - Навь. Книга 2 [AT]

Пару минут я слушал и запоминал адреса и имена агентов, к которым можно обратиться, способы связи с ними.

– Все запомнил?

Я кивнул.

– Очень сильно надеюсь, что это тебе не понадобится, но лучше всегда иметь варианты на все возможные случаи. И у тебя еще одна задача – поскольку Воронцов не едет, а я дал обещание приглядеть за его дочерью, это будешь делать ты. Безусловно, у него есть и свои ходы, но не надейся на них.

– Я всегда надеюсь только на себя, – сказал я. И это была чистая правда.

– И это правильно. Ну иди, готовься, – неожиданно мягко сказал граф. – Вы же убываете завтра?

– Да. С самого утра сбор в гимназии, потом нас везут на аэродром.

С утра я как всегда плотно позавтракал, стараясь не попадаться никому на глаза, окончательно собрался и спустился с сумками вниз. Провожал меня Старший.

– Ну что, по русскому обычаю присядем на дорожку?

Я кивнул, и уселся на стул в гостиной.

– Ну все, давай, – внезапно обнял меня граф. – Ни пуха, ни пера!

– К черту!

Я вышел из дома и подошел к ожидавшему меня служебному «Руссо-Балту» графа.

Все-таки нахлынула легкая тоска, когда я посмотрел в зеркало заднего обзора на удаляющийся особняк Драбицыных. Дом, пусть и не особо милый в силу определенных обстоятельств, но дом.

Левашево встретил нас свистом и ревом турбин взлетающих, садящихся и движущихся по рулежке военных самолетов. Все-таки это военная база, а не обычный аэропорт. Я с интересом осмотрел военную тезнику, бывшую на обозрении. Ну транспортники меня не заинтересовали совершенно, не интересуют меня тяжеловесные пузаны, как и вертолеты, бессильно свесившие свои вялые лопасти винтов, а вот истребитель, бодро катящийся по рулежной дорожке – это да. Люблю я с детства истребительную авиацию в силу среды обитания.

Войдя за провожатыми в военной форме внутрь терминала, я не стал особо форсить, а прошел к досмотровой комнате вместе со всеми, организовав небольшую очередь – это правительственный терминал, тут ты не просто проходишь через рамку и пропускаешь через интроскоп свой багаж, но и раздеваешься до нижнего белья. Может конечно это и перебдеж с безопасностью, но все-таки мы входим на борт номер два, на котором летает сам Государь Император, ничего не должно остаться незамеченным или пронесенным контрабандой. Ну и кроме электронных был и живой детектор, самый чувствительный – собачий нос. А вот собака была примечательная – нет, не овчарка или еще какая-то бойцовая порода, как в охране. На поводке у до зубов вооруженной охранницы в военной форме сидел до комичности грустный коккер-спаниель с бело-коричневым пятнистым окрасом, с безвольно обвисшими ушами и собачьей безысходностью в глазах – как правило, у этой породы меланхолия в крови. Проходя мимо него, я ему подмигнул, поймав в ответ наигрустнейший собачий взгляд и полное равнодушие – много вас таких тут ходит, и вообще я на работе. Ну и хорошо. Полнейшее равнодушие собакина означает, что у меня с собой ничего с его точки зрения, точнее нюха, запрещенного нет – не знаю, на что там именно он натаскан, подозреваю, что на взрывчатку, не на наркоту же.

На выходе из терминала на летное поле нас ждал автобус в камуфляжной окраске с затемненными стеклами. Нас один за другим загнали в его душное и теплое чрево, и тяжело взяв с места, загруженный автобус тихо, урча электромотором, тронулся с места, плавно и неторопливо поехал по бетонному покрытию летного поля.

Чем ближе мы подъезжали к здоровенному пузатому «Сикорскому», тем более монументальное впечатление он производил. Ослепительно-белый гигант, с синими и красными полосами цветов государственного флага, с надписью «Россия» на борту, стилизованную под эдакую славянскую вязь. Но вместо сине-бело-красного государственного штандарта на киле во всю его длину красовался российский имперский черно-желто-белый флаг с черным двуглавым орлом, увенчанным коронами. Сразу видно, императорский.

Поднявшись по трапу, мы попали в сказку. Если бы не ряды иллюминаторов на борту, можно было подумать, что мы находимся в каком-то салоне особняка с роскошной отделкой и мебелью. Но нас здесь не оставили, а проводили вперед, в обычный, пусть и более тщательно отделанный салон бизнес-класса.

– Здравствуйте! Экипаж приветствует вас на борту лайнера Его Императорского Величества «Россия» и желает приятного полета. Пристегните ремни и следуйте всем указаниям бортпроводников.

Улыбающиеся во все шестьдесят четыре зуба бортпроводницы, в не скрывающей достоинства униформе – о май год, молодой организм выдал меня соответствующим образом, среагировав на короткие подолы юбок и длинные ноги от ушей – показали и рассказали пришедшей в сладкую истому школоте правила поведения на борту, инструкции на тему пользования кислородными масками и прочую необходимую при возникновении нештатных ситуаций информацию. Судя по напряженным лицам одногруппников они боролись с другой нештатной, прямо-таки аварийной ситуацией под суровыми и злыми взглядами девчонок. Ну-ну, зыркайте подруги, поревнуйте немного, от вас не убудет.

Наконец бортпроводницы скрылись за перегородкой вызвав общий разочарованно-облегченный взлет, и раздался приглушенный шум двигателей, переходящий в свист. Мимо нас поехали аэродромные сооружения – наш воздушный гигант выходил на рулежную дорожку, чтобы потом унести нас в небо.

Конец октября в Риме выдался на редкость ненастным. Не было привычной золотой осени с буйством красок, мягкой погоды с редкими заморозками и прочих прелестей, которые так ценят местные жители. Вместо этого лили холодные дожди, по утрам лужи прихватывало мутным льдом, народ массово болел ангиной, чихал и кашлял. Куча ватиканских сановников не были исключением. Что не помешало все же вызвать в гости приора Ордена Святой Марии и вывалить ему на голову ушат дерьма.

– Господин Герра, мы рассмотрели назначение вашего магистра на новую должность. К нему вопросов никаких нет, достойный кандидат и настоящий светоч Веры. Но в отношении вашей кандидатуры возникли некие сомнения. Совсем незначительные, но…

Шелест бумаг, кашель в скомканные платки.

Крысы. Проклятые крысы. Лоренцо поймал себя на этой мысли и с трудом сдержал злобный оскал. Надо же, о назначении на освободившееся место они беспокоятся, как же. Просто как только о будущей синекуре стало известно, тут же набежала толпа родственников и знакомых. О том, что на позиции магистра придется разгребать кучу вонючих отходов, чтобы белые папские одежды не запачкались – об этом стараются не думать. Точнее говоря, большая часть сановников не знает всех особенностей внутренней кухни ордена. И того, чем в самом деле обычно заняты церковные псы. Подкупом политиков, шантажом неугодных, убийством упрямых. Ватикан всегда идет к поставленной цели, используя все доступные для этого инструменты. Даже если где-то приходится нарушать свои же заповеди. Потому как отношения с высшим руководством близкие, в крайнем случае – папа отмолит или индульгенцию выпишет.