Олег Борисов - Навь [AT]

Василий откланялся, и я остался с противным типом наедине.

– Ну что пойдем? – ласково сказал мне тип.

– Хорошо, пойдемте. Покажете, что можно в пределах моего допуска.

Стеклов странно покосился на меня. Думал, я буду скакать от радости и писать кипятком? Не дождешься.

– Ваш допуск, господин Драбицын, увы, не предполагает доступа ко всей территории завода.

Облом. Ну в принципе оно и правильно, статус гостя, хоть и проверенного, на подобном режимном объекте дает право лишь не быть застреленным охраной при попытке сходить в туалет.

– Куда мне открыт доступ?

– Заводоуправление – открытая его часть, открытая библиотека, цеха общего машиностроения и вспомогательные технические службы.

Я прикинул хрен к носу. Заводоуправление – сбагрят какой-нибудь тетке, которая будет усипусничать и поить чаем господина графа, а то и даст от щедрот поиграть на компьютере. Компьютер естественно под файрволом и не даст полазить по открытому сегменту сети предприятия, а при попытке куда-нибудь влезть я чувствую, что меня отсюда телепортируют проверенным веками способом – пинком под зад, и закроют допуск. Не, отпадает.

Библиотека? Я там тоже ничего не забыл. По опыту пользования, в таких библиотеках, помимо всевозможных законодательных актов куча отраслевых стандартов, норм и правил. Зачем мне нужен ГОСТ РИ на болт М8? Ума не приложу. Все вкусное – в спецбиблиотеке, а вот туда мне хода нет.

– Покажите мне, пожалуйста, цеха.

– Пойдемте, господин граф, – Стеклов развернулся, и пошел по коридору, в конце которого над дверным проемом висела световая табличка с надписью «Опасная зона!».

Стеклов открыл шкафчик и достал оттуда две каски, самые обычные оранжевые пластиковые, одну протянул мне.

– Наденьте, пожалуйста.

Я повиновался. Черт, опять недостатки мелких габаритов – чертова каска упорно норовила съехать мне то на нос, то на затылок, рассчитана-то она на голову взрослого мужика. Пока я правильно затягивал ремешки, чертила в белом халате лишь ехидно улыбался. Ну лыбься, лыбься, знаешь ведь, гад, что за это тебе ничего не будет. Что любая пакость или дурная шутка в твой адрес будет воспринята как попытка саботажа или еще чего там еще в Уложении о наказаниях пишется по поводу государственных преступлений. Вздохнув, я наконец более или менее приемлемо отрегулировал ремешки. Ничего, рукой придержу, если что.

– Пошли? – неожиданно подмигнул мне Стеклов, и открыл передо мной дверь, из-за которой доносился производственный шум.

– Да, не такое я ожидал увидеть, – невольно вырвалось у меня.

Ослепительно белый чистый цех, хоть языком подметай, заставленный станками с ЧПУ и прочими индустриальными достижениями. Некоторые квадраты были закрыты акриловым стеклом, прозрачным и белым там, где не нужен был посторонний взгляд. Я посмотрел на неработающий сейчас пресс. Да и не все станки работали, возле некоторых было пусто.

– Следите за разметкой на полу, заходить за линии не разрешается.

– Часть станочного парка простаивает?

– Конечно, – ничуть не удивился моей реплике Стеклов у нас либо единичное, либо мелкосерийное производство. Это значит…

– Спасибо, я знаю классификацию серийного производства, – перебил я Стеклова. Сдерживаться мне надоело.

– Ну тогда пройдемте дальше. Помните о линиях.

Угу, только это и оставалось. Судя по тому, как была расчерчена этими линиями производственная зона, мне только и оставалось гордо шествовать по центральному проходу, вертя головой на богатство станочного парка.

– А можно будет воспользоваться вашими мощностями?

– Вряд ли. Для этого вам надо будет составить заявку, подать ее на утверждение, провести через всевозможные технические и административные службы контроля, оплатить, потом ждать, чтобы ее включили в месячный план… Так что это обойдется вам в полтора-два месяца ожидания и раз в десять дороже, чем если бы вы заказали ее в частной мастерской.

Еще облом. Хотя в принципе все правильно, как и должно быть не только на номерном заводе. Времена токаря дяди Васи, который тебе сделает любую сложную деталь из государственного материала в рабочее время за бутылку прошли безвозвратно, а в этом мире они похоже и не наступали.

– Ну что, куда вас проводить? Может, в заводоуправление?

– Нет, пойдемте во вспомогательные технические службы.

Мы вышли в другую дверь в конце этой промзоны и попали в длинный коридор.

– Хотите я вас отведу в нашу ремонтную мастерскую? Нашего отдела.

– Ага, – я кивнул головой. Ну, надеюсь, у ремонтников будет поинтереснее.

И точно. Попав в дверь, я вдохнул родной запах электронной мастерской. Почему родной? Да я в детстве отвисал у родителей на их ремонтном номерном заводе, где мне и привили страсть к электронике. О, да тут прямо-таки Клондайк – у меня аж глаза загорелись. В предбаннике стеллажи с различными платами, жгутами, полуразобранные или наоборот полусобранные электронные приборы…

– Пройдемте за мной, – Стеклов постучал согнутым пальцем по двери.

– Да!

Он повернул ручку.

За столом, разглядывая показания приборов на стеллаже над головой и ковыряясь в электронных внутренностях какого-то прибора сидел молодой парень.

– Знакомьтесь, это наш лаборант Алексей. А это граф Драбицын.

– Рад знакомству, Ваше Сиятельство!

Вдруг у Стеклова зазвонил телефон.

– Да. Что? Сейчас? Хорошо. Ладно, я вас оставлю на попечение Алексея, – сказал Стеклов, сунув телефон обратно в карман халата. – Надеюсь, общий язык вы найдете.

А то! Еще как найдем, подумал я.

– Что бы вы хотели посмотреть, Ваше Сиятельство?

Я вздохнул. Как все-таки иногда трудно в кастовой системе…

– Александр. Просто Александр. Можно и на «ты», не люблю, когда мне выкают. Пойдет.

– Как скажете, Ваше…

– Что я попросил? – требовательно спросил я.

– Понял, Александр. И на «ты».

– Ну вот и хорошо, что понял. Над чем работаешь?

– Да вот, регистратор не показывает правильно.

Эх, если бы я еще разбирался в местной элементной базе… Судя по плате, которую я рассмотрел, тут все довольно продвинуто, как и у нас. Керамические клопы микросхем с золочеными ножками, поверхностный монтаж. Знакомое дело.

– А это осциллограф, – кивнул мне Алексей, ковыряясь щупом в контрольных точках и смотря на сигнал на дисплее. – Он служит для…

– Двух или четырехканальный? Какая у него полоса пропускания?

Немая сцена, разбавленная стуком упавшей на стол челюсти.

– Четырех, – наконец обрел дал речи парень. – Пятьсот мегагерц.

– Неплохо, – я щелкнул по фирменной эмблеме «Эриксон» на лицевой панели и подмигнул Алексею. – Что такое осциллограф, сигнатурный анализатор и прочие страшные слова я знаю.