Андрей Лео - Сделай что сможешь 2

В субботу я пришёл к Путиловым к обеду. И Николай Иванович, и Екатерина Ивановна встретили меня радушно. Если не считать прислугу, то они находились дома одни, и это порадовало, ведь Александр Патрушев был знаком с Екатериной Ивановной, а я, естественно, нет. Присутствуй здесь ещё женщины, мог бы возникнуть неприятный момент во время взаимных приветствий. Нехорошо получилось бы, не узнай я хозяйку дома. Меня сразу же усадили за обеденный стол, и, пока служанка его накрывала, я был буквально засыпан самыми разнообразными вопросами. Как здоровье, как доехал, какие планы, собираюсь ли в ближайшее время поехать в родовое имение проведать тёток, и вообще кто этот граф Ростовцев, у которого проживаю, и не хочу ли я переехать к ним?

Пришлось обстоятельно обо всём рассказывать, хорошо хоть потом поесть дали нормально, не особо отвлекая. Но за чаем дружеский "допрос" опять продолжился. Тут уж и про жизнь в Красноярске разговор зашёл, и про старшего Патрушева вспомнили. Как мог, изобразил скорбную физиономию. О кончине "отца" говорил кратко. Я, правда, и знал-то лишь о том, что он угорел якобы по недосмотру крестьян, присматривающих за домом (на самом деле городничий Канска подозревал в этом купца Потешко).

После рассказа Путиловы выразили мне искренние соболезнования. Печаль в глазах обоих читалась не шуточная. Екатерина Васильевна даже подошла, встала рядом и минуты две по голове меня гладила. Блин, на душе так гадко стало, что и словами не передать. Такого сердечного сопереживания я встретить не ожидал. Совесть укорила: нельзя втираться в доверие за счёт сочувствия к тому, кем ты, по сути, не являешься. Чёрт...

А что делать? Цель оправдывает средства!? Хм... Сейчас, наверно, да. Остаётся только надеяться, что и сам я смогу отплатить этим людям соразмерной любовью и помощью.

Чтобы развеять повисшее в гостиной тягостное молчание, я встал и сходил в прихожую. У меня там был оставлен саквояж с кое-какими вещичками для хозяев.

- Николай Иванович, Екатерина Васильевна, разрешите преподнести вам рождественские подарки, а заодно похвастать своими достижениями.

Я поставил саквояж на стол. Видно, Путилову тоже захотелось скрасить неприятное впечатление от моего рассказа, и он, вскочив, наигранно весело воскликнул:

- Ну-ка, ну-ка! Ты что-то сделал собственными руками?

- Вы совершенно правы. Екатерина Васильевна, я не так давно сдал экзамен на звание подмастерья ювелира. Без ложной скромности могу признать: у меня иногда получаются хорошие вещи. Примите в знак признательности за вашу доброту этот браслет.

Ха... а знатно я удивил хозяев! Челюсти у них на пол, разумеется, не упали, но изумление читалось на лицах обоих. Николай Иванович даже взял браслет из рук жены и чуть ли не носом по нему водил, изучая. Потом отдал его и заявил:

- Александр, у вас талант.

- Да-да, Александр у вас, несомненно, талант! - поддержала его Екатерина Васильевна. - Очень красивый браслет.

- А знаешь, дорогая, у меня такое чувство, что Александр нас сейчас ещё раз удивит.

Я молча достал из саквояжа нож в ножнах и, подавая его Путилову, наполовину выдвинул. Булатный узор клинка сразу привлёк его внимание.

- Любопытно, любопытно. Сам ковал?

Николай Иванович с прищуром посмотрел на меня.

- Сам. Это вещи, которые от и до сделал я. И вот это тоже. Примите заодно как рекламу моих достижений.

На стол легла коробка с револьвером.

- Конструкция моя. Сталь сварена на моём заводе. И поверьте, сталь прекрасная. Ну и выточено всё на станках моего производства.

Теперь Путилов принялся рассматривать револьвер.

- Аккуратно сделано.

- Да. Почти все операции по сверлению, фрезерованию, шлифовке выполняются на станках. Напильником, как принято на наших оружейных заводах, у меня детали не вытачивают.

- Полагаю, оружие выходит дорогим?

- Пока да. Но если удастся получить армейский заказ хотя бы на десять тысяч, то цена опустится до цены того же французского Лефоше. И при этом я могу гарантировать, что все детали у револьверов из этих десяти тысяч окажутся взаимозаменяемы, и ничего не надо будет подгонять друг к другу, подтачивая, как это нынче принято в войсках.

Николай Иванович вновь с удивлением взглянул на меня, затем задумчиво покивал головой. Кстати, я можно сказать не лукавил. По моим расчётам, при партии в десять тысяч цена не должна быть слишком высокой. Хм... в случае чего я даже по себестоимости готов эту первую десятку изготовить. Главное - заявить о себе.

- Одну минутку.

Путилов выскочил из гостиной, но вскоре вернулся, неся в руках шпагу.

- Вот. Хотел отцу твоему подарить. Но, видно, не судьба. Прими от нас этот дар.

Я бережно взял из его рук шпагу и стал рассматривать. Настоящая боевая, украшений нет. Немного легче сабли, но тоже увесистая вещица. Пару раз слегка взмахнул ею - баланс отличный.

- Попробуй согнуть её в кольцо.

Попробовал и поразился. Я с напряжением, но смог достать кончиком клинка до самой гарды, а потом клинок распрямился как ни в чём не бывало. Теперь уже я с удивлением посмотрел на Николая Ивановича, а он с ехидцей спросил:

- Что, хороша?

Я кивнул.

- Запомни: эта шпага изготовлена самим Павлом Матвеевичем Обуховым.

Оп-па! Это ж бывший напарник Путилова, на данный момент уже почивший! В честь его даже завод Обуховским назвали. Получается, эта шпага сделана из его знаменитой литой стали. Блин, классный подарок!

- Спасибо! Для меня это честь.

- Вот и носи с честью.

Николай Иванович улыбнулся и после секундной паузы продолжил:

- А есть ли у тебя ещё чем нас порадовать?

Ха... есть ли у нас чем похвастать? Да сколько угодно! Я молча достал из саквояжа фотографии и выложил их на стол.

- Тут все мои достижения.

Первый и пока единственный фотограф Красноярска, работающий в городе всего три года, денег за фотки содрал немало, но зато сделал всё в наилучшем виде. Тут и виды нашей с Софой усадьбы (оба дома в разных ракурсах), и виды нашего с Потапом завода - и внутри, и снаружи, ну и плюс к этому фотографии локомобиля с пароходом. Путиловы были впечатлены. Объяснения и обсуждения увиденного затянулись часа на два. А в конце я ещё и про угольную шахту рассказал, и про золотые прииски. Так день и закончился.

Но мы договорились вскорости опять встретиться, теперь уже в компании Софьи Марковны и графа Ростовцева.

Возвращаясь домой, я старательно прокручивал в голове прошедшую встречу. Полезной информации о семействе Патрушевых я добыл много, и засланным казачком меня при этом не посчитали. Уже хорошо. Помощь гарантировали. Ещё лучше. Но совесть моя при встрече с Путиловыми теперь постоянно будет горючими слезами обливаться, да и долг перед Патрушевыми вырос неимоверно. Надо бы мне в родовую усадьбу недельки через две-три скататься, посмотреть, как там тётки живут, вдруг нуждаются в чём. Они ж, насколько мне удалось выяснить из рассказов Николая Ивановича, при живом "отце" находились на его иждивении, сейчас, получается, на моём.