Олег Кожевников - Император [litres]

– Так что же, вы всё-таки ожидаете наступления германской армии? Они ведь приняли решение о переходе к стратегической обороне. По данным, которыми я обладаю, положение в Германии близко к коллапсу. Затяжная война истощила Германию. Второй рейх, почти полностью изолированный от внешнего мира, переживает острейший сырьевой и продовольственный кризис. Нормы потребления продуктов по сравнению с мирным временем составляли: мясо – 20 %, сало – 11 %, масло – 21 %, сахар – 61 %, мука и крупа – 47 %. Стоимость продуктов питания возросла по сравнению с началом 1914 года в два – два с половиной раза, а цены на товары широкого потребления – в шесть-восемь раз. Народ изнемогает от войны и голодает. Индекс промышленного производства упал в этом году по сравнению с 1913-м до 62 %. Военная промышленность испытывает острый дефицит стратегического сырья, особенно цветных металлов. Не хватает квалифицированной рабочей силы. На предприятиях приходится массово использовать женский труд – более трети работающих в промышленности составляют женщины. Также широко используется труд пленных. Только на шахтах Рура работают более 73 тысяч военнопленных. На добыче же бурого угля они составляют более половины всех работающих. В сельскохозяйственном производстве занято около 900 тысяч военнопленных. Железнодорожный и автомобильный транспорт сильно изношен, а возможностей для его обновления нет. Сейчас перевозка одного воинского эшелона с Восточного фронта на Западный длится десять – двенадцать дней вместо двух – трех дней в 1914 году. А если Германия всё-таки решится на наступательные действия на Восточном фронте, положение будет ещё больше ухудшаться. Неужели германский Генштаб не понимает, что огромные пространства России даже без серьезного сопротивления русских поглотят с таким трудом снятые с Западного фронта дивизии?

– Всё германский Генштаб понимает, но других вариантов, чтобы достойно выйти из войны, у них нет. Поэтому и затевают неограниченную подводную войну, располагая всего лишь сорока готовыми к военным действиям подводными лодками, и вероятную переброску на Восточный фронт высвободившихся дивизий из Франции. Я, в общем-то, понимаю мысль германского командования провести силами высвободившихся дивизий наступательную операцию на Восточном фронте. Ведь германские генералы знают о тотальном снижении боеспособности русской армии. Они сами вложили много сил и средств, чтобы разложить русских солдат. И теперь надеются, что их усилия были не напрасны. При должном напоре дивизий, прошедших Французскую мясорубку, русская армия развалится. Но вот решения начать неограниченную подводную войну я не понимаю. Ну, потопят они несколько торговых судов, ну и что? Англичане вытрут слезу по погибшим и станут воевать ещё злее. Общество консолидируется, и уже не будут слышны голоса, призывающие к миру. Наверняка в ходе подводной войны будет торпедировано хотя бы одно американское торговое судно, и это будет служить хорошим поводом США объявить войну Германии. Денежные мешки США давно этого хотят, но боятся общественного мнения, которое не желает вступать в войну в далёкой Европе. Ещё все помнят недавнюю войну с Мексикой. Но та война была, можно сказать, семейным американским делом с вполне понятными для большинства граждан целями, а вот вступление в европейскую бойню не поддерживается большинством американцев. А если Германия, начавшая неограниченную подводную войну и заявившая, что будет топить любой корабль, направляющийся в английский порт, торпедирует беззащитное американское торговое судно, то от политики изоляционизма не останется и следа. И США точно вступит в Европейскую войну на стороне Антанты.

Я глянул на Шуваева, пытаясь понять его отношение к моим словам. Ведь я намеренно поделился крупицей знаний из будущего с человеком из этого времени. Меня очень интересовало, как высший эшелон власти отнесётся к присоединению к Антанте США. Мои слова явно озадачили Шуваева, ведь в это время такой вариант развития событий даже не рассматривался. Чтобы дать возможность Шуваеву осмыслить эту информацию, я нажал кнопку вызова адъютанта. Вошедшему Максиму приказал:

– Капитан, давай-ка организуй нам с Дмитрием Савельевичем чайку. И пирожки, которые жарила Степанида, пускай к чаю тоже принесут. Сам не бегай с этим вопросом, у тебя задача важнее – быть на связи у телефонного аппарата. Пускай Первухин немедленно займётся этим вопросом.

Занос самовара и подноса с пирожками мы прождали минут десять, не молчали, конечно, но по односложным ответам Шуваева чувствовалось, что он находится в некоторой растерянности. Я его не торопил, давая возможность сжиться с мыслью, что скоро у России появится новый союзник – США. Только выпив чашку чая, Шуваев попробовал сформулировать своё отношение к моим словам, заявив:

– Странно, немцы же умный народ, и у германского Генштаба много отличных аналитиков – неужели они не просчитали последствия начала безрассудной, по своей сути, подводной войны?

Я, отхлебнув горячего чая, ответил будущему главнокомандующему:

– Наверное, просчитывали, но, как я уже говорил, тевтоны слишком самоуверенны и думают, что никто лучше их воевать не умеет. И из анализа хода войны между США и Мексикой решили, что американская армия слишком слаба и никакой существенной роли на европейском театре военных действий играть не будет. А экономическую помощь странам Антанты она и так оказывает. И формальное вхождение США в Антанту не прибавит этому блоку военной мощи. А вот если осуществить морскую блокаду Великобритании, то это очень сильно ударит по её экономике. Она так же, как Германия, ощутит острейший сырьевой и продовольственный кризис. Англичане – это не немцы и не привыкли испытывать такие трудности, а значит, начнутся народные волнения и политический кризис. Да такой, что англичанам уже будет не до войны. Они сократят помощь Франции и вообще постараются убраться на свои острова. По крайней мере, не будут упираться в вопросе заключении мирного договора на приемлемых для держав Четверного союза условиях.

– В принципе, для России заключение мирного договора с блоком Центральных держав был бы тоже приемлемым. Сейчас Антанта располагает на европейском театре военных действий приблизительно равными силами с Германией и ее союзниками: 274 дивизии (не считая кавалерии) и 275 пехотных дивизий у Германии. Кавалерии у нас, конечно, больше, но зато у противника мощнее артиллерия и пехотная дивизия имеет больше пулемётов. Трёхлетнее противостояние показывает, что ни одна из сторон не имеет явного преимущества. Значит, нужно договариваться.

– Это вы понимаете, а германская элита такой простейшей вещи не понимает. В их головах так и присутствует мысль, что если ещё поднапрячься, то удастся убрать с доски самую слабую фигуру. По их расчётам, это Россия, где самодержавие дышит на ладан, а армия разлагается и вскоре потеряет всякую боеспособность. Ещё один удар высвободившимися на Западе дивизиями, и Россия сама будет просить о заключении сепаратного мира. Впрочем, как и Румыния, по которой германцы наносят такой удар уже сейчас. По идее германского командования, Австро-Венгрия, Турция и Болгария должны «выдержать» до победы Германии. Гинденбург и Людендорф считают, что после выхода России и Румынии из войны и тяжелого положения Италии в результате поражения под Капоретто Австро-Венгрия сама сможет устоять на фронте. Что болгарская армия будет в состоянии противостоять силам Антанты в Македонии, а Турция перебросит свои войска, освободившиеся на Кавказе, в Месопотамию и Сирию и выдержит дальнейшие атаки союзников. Немцы кроме своей самоуверенности ещё и упрямы. Взятие русскими войсками Ковеля и неудавшиеся германские контратаки ничему их не научили. Они продолжают действовать по своему безумному плану. И это доказывают их действия в Румынии. Казалось бы, получил по зубам под Ковелем, срочно перегруппируйся и готовься отражать фланговый удар, а они, как маньяки, продолжают лезть в Бухарест. Ну что же, придётся пережить этот тевтонский угар.