Леонид Воронар - Межлуние [СИ]

Она была заложником темной каюты и не могла повлиять на результат сражения, ведущегося в эти минуты над ее головой. Давящие на сознание низкий потолок и стены усиливали гнетущее чувство беспомощности и страх кораблекрушения. Не смотря на фатализм, побудивший ее к столь решительным действиям, она не желала погибнуть в пенящемся море, не достигнув своей цели. Отгоняя тревожные мысли, Аэрин смотрела на огонек масляного светильника, размеренно покачивающегося в темноте, и видела не его, а солнечные вилонские улочки и переулки, по которым она гуляла в прошлом. Где-то там ей предстояло найти ответы на вопросы, проливающие свет на последние дни эспаонского Ковена.

Как бы ни было тяжело осознавать, но ей придется увидеть до боли знакомые следы Мелиссы, пытавшейся убежать от клириков, а затем, выверенные меркой оков, протянувшиеся робкой цепочкой до паноптикума, где они пересекали багряные залы. И здесь неуместно спрашивать, поскольку Аэрин не имела права поступить иначе. Перед ее взором предстала испуганная поступь девочки, обрывающаяся под серостью пепелища. В этом поиске заключалось наказание Аэрин, которое она для себя выбрала. Оно обязана считать шаги сестренки, чтобы с неизбежным потрясением узнать, сколько их было, чтобы положить цветы на последний из них, и чтобы узнать, кто виновен в смерти маленькой девочки, чью жизнь перемолола безжалостная машина инквизиции.

Просочившись между досками и сорвавшись с их поверхности, на руку давы упала крупная капля соленой воды. Она вернула девушку к действительности, вынудив обратить внимание на себя. Повинуясь инстинктивному желанию, Аэрин провела пальцами по коже, стирая влагу, и у нее появилось нехорошее предчувствие. Потянувшись, она поднесла к огню ногти и всмотрелась в их цвет. Охнув от неожиданности, девушка позабыла о том, где сейчас находится, и оступилась, когда пол под ее ногами накренился. Надеясь на игру света, она вновь поднесла пальцы к светильнику так близко, что едва не обожглась. Увы, потерявшие блеск и естественный розовый цвет ногти, приобрели мутную белизну, позволяющую сделать лишь один вывод.

Не успокоившись на этом, Аэрин вытащила маленькое зеркало, и чудом удерживаясь на ногах, осмотрела лицо. Не веря самой себе, она нашла другие следы наливающегося злобой проклятия и, проведя по волосам, обнаружила в них почти не заметную седину. Кому, как не даве, знать о первых признаках кары Каристоля. До мельчайших подробностей, специально рассказанных Марией подрастающему поколению, она знала, что будет дальше. День за днем ее красота начнет увядать, и пусть Аэрин проживет дольше, чем обычный человек, носящий на себе печать рока, ей не удастся обмануть приближающуюся смерть. Вот цена ее свободы и независимости. Такова участь своевольной эспаонки, храбро бросившей Кругу вызов. Не смотря на ужасающее открытие, девушка улыбнулась и даже обрела спокойствие. Ей больше не нужно ждать прикосновения карающей длани Махаши или бояться угрожающего дыхания колыхающейся бездны. Конец неизбежен, но до него, ей нужно кое-что сделать.

Слишком велик риск не завершить начатое. Она не могла себе этого позволить. Если ей суждено оказаться в открытом море без шансов на выживание, то нужно подготовить запасной план, хотя бы теоретически приближающий ее цель. А если проклятие возьмет свое раньше, то кто-то должен выполнить ее последнюю волю.

Морская вода смывает обычные чернила, и Аэрин использовала иглу, нагретую от свечи, чтобы написать письмо. Это был ее ответ безумной жестокости океана и расчетливой безжалостности архидавы. Она получила право на месть, оказавшись отвергнутой и преданной Сестрами. То был бесценный дар для любого агента Купола и необходимая жертва, способная столкнуть между собой неприменимых противников.

Если ее тело найдут, то снимут с него одежду, под которой сохранится письмо. Доставив его по адресу, клирики обнаружат в нем сведения, раскрывавшие тех, кто был в составе Ковена, канувшего в безлуние. Это было необходимое доказательство второй части письма, срывающей маску с Махаши, с пугающей легкостью избавляющейся от других ради своих личных интересов. Открыв ее имя, Аэрин не оставит ей иного выбора. Роду Маболо придется выйти из тени и открыто вступить в войну, ибо они не смогут жить в спокойствии, пока им угрожает бездонная пропасть безлуния.

Ни штормовая качка, ни темнота, ни эмоции не помешали ей написать задуманное. Ее рука была твердой, а цель близка как никогда. Пусть у нее мало времени. Аэрин использует его так, чтобы ни о чем не жалеть перед своим последним шагом.

Еще раз перепроверив написанное, она задумалась над тем, как, наверное, похожа на Махаши. Конечно, гораздо проще одержать победу, если позабыть благородство и мораль. Идти к цели по головам, использовать любой предлог, оправдывая себя целью.

Повинуясь интуиции, Аэрин подожгла край письма и смотрела, как оно сгорает, не испытывая к себе жалость. Ей нельзя использовать чужие руки или бороться с Каристолем позорными методами. Ковены должны отвернуться от рода Маболо, а для этого ей нужно поступать совершенно иначе. Дава отбросила дымящийся комок бумаги, превратившийся в пепел и улыбнулась. Вопреки стихии и людским порокам она смогла обрести спокойствие в самом сердце шторма.

В тиши неспешно проходящей ночи раздался далекий перестук копыт. Стоящий на страже наемник подал сигнал зеленым фонарем, подняв его над головой, и ему ответили: во мраке мигнул изумрудным блеском едва заметный огонек. То были две кареты, подъезжавшие к вилле Вирго Капитола, чья резиденция на короткое время стала тюрьмой для семьи Трейнов.

Вероятно, предчувствуя недоброе, они так и не легли спать, коротая темное время суток за разговорами. В окнах второго этажа время от времени мелькал свет от лампы, и к окну подходила Эмира. Леди следила за наемниками, будто ожидая, что в темноте послышится низкий вибрирующий гул двигателей, предвещавший о приближении дирижабля. Когда их высадили в этом месте, она хорошо запомнила — он улетел на юго-восток. Теперь Эмира пронзала взглядом темноту в том же направлении, выискивая в небе округлые формы баллона с заостренными краями рулей. Воздушный транспорт мог отвезти их дальше или же, вполне возможно, доставить к ним их таинственного врага, медлящего с решением. Кем бы он ни был, он не спешил уничтожать Сагро или выдвигать ультиматум.

Плененных Трейнов окружала непроницаемая завеса пугающей неизвестности. Девушка неоднократно настаивала, что ни одному Дону не выгодно избавляться от них. Придет час, и им скажут, кому и зачем они понадобились. Какие бы вопросы не задавались, их тюремщики ограничивались выученными ответами и не шли им навстречу. Ни драгоценности, ни деньги их не прельщали. Иногда им казалось, что эти люди лишь выдают себя за наемников, служа неизвестному синьору.