Михаил Ланцов - Война за мир

Поэтому ранним утром 25 мая в основания Силезского выступа ударил механизированный корпус Гудериана.

Да — да, именно Гудериана!

Его судьба в этой истории развивалась по тому же сценарию, что и в оригинале до 1914 года. Войну он встретил офицером тяжелой радиостанции кавалерийской дивизии. Но очень скоро закончил, так как был среди тех, кого Имперские войска зажали в «котле» в Восточной Пруссии, прижав к Висле. В боях получил ранения. Но не погиб, а попал в плен после капитуляции окруженных в том «котле». Что дало ему шанс на спасение в Имперском госпитале. Там он и встретил конец войны, узнав, что его родной Данциг теперь часть Империи. И ему нужно выбирать — что делать — оставаться там и переходить на службу в Империю, либо уезжать со всей семьей на запад … без денег и перспектив.

Поэтому, выписавшись из госпиталя, он, как и довольно большое количество старых солдат да офицеров Кайзера, имеющих те или иные связи с восточными землями старого Райха, отправился записываться на квалификационные курсы. Которые он довольно легко прошел и смог начать службу сначала в Имперском резерве, а очень скоро и в Имперской гвардии с удивлением обнаружив самый живой интерес к своей персоне со стороны Императора. Почему? Неясно. Ничем выдающимся Хайнц вроде бы не обладал. Однако интерес к нему был явный, как и покровительство, оказываемое с самого верха. Поэтому… даже сам не поняв, как именно, он стал одним из ключевых фигурантов в вопросах подготовке новых механизированных войск. А потом и возглавил первый механизированный корпус…

На острие прорыва шла механизированная дивизия. Ее можно было бы назвать и танковой, вот только танки там выступали только стержнем, на котором все собиралось. И танки, в отличие от Альянса, были ни разу не легкие.

Рубленный, прямоугольный корпус с наклонной лобовой плитой в известной степени подражал советскому танку Т—44, только был крупнее и геометрически попроще. Большая просторная башня с 87—мм полевой пушкой, оснащенной развитым дульным тормозом. Новое поколение паровой машины высокого давления на аммиаке. Еще более компактное и эффективное, как и прежде работающее на любом жидком топливе. Подвеска — торсионная, шахматная. Да, спорное решение, но Император на него пошел, посчитав, что его преимущества превышают недостатки.

В активе недостатков такой подвески было что? Дороже, но в масштабе стоимости танка — отличия копеечные. Сложно обслуживать. То да. Но при грамотном насыщении механизированных частей ремонтно — восстановительными подразделениями — это не проблема. Грязь замерзает между катками… что, впрочем, оказалось обычной сказкой. Он специально проверил это, создав опытный образец. Да, в отдельных, очень редких случаях этого можно добиться. Но там надо так постараться, что замерзла бы любая подвеска. Внезапно выяснилось, что выпуклая форма катков была совсем неспроста. Так что в активе недостатков оставался лишь копеечный прирост стоимости конечного изделия и действительно заметные сложности в обслуживании и ремонте.

А что в преимуществах? Прежде всего очень высокая плавность хода. В сочетании с достаточно большим ходом подвески это давало просто фантастическую плавность даже на самых разбитых поверхностях. Блажь? Никак нет. Чем выше плавность хода, тем меньше танк раскачивается на ходу. Лучше обзор. Лучше управляемость. Меньше нужно времени при короткой остановки для выстрела, ведь раскачка заметно меньше. А при движении малым ходом можно так и вообще довольно метко стрелять прямо на ходу. Нормального стабилизатора орудия инженеры Империи сделать не могли. Поэтому Николай Александрович решил обратиться к германскому опыту частичной стабилизации всего танка.

Другим важнейшим, просто фундаментальным преимуществом, являлся существенный, прямо — таки радикальный рост проходимости танка на слабых грунтах. На той же ширине гусениц и с формальной площадью контакта, танк с шахматной подвеской обладал заметно меньшим удельным давлением на грунт из — за того, что вес распределялся более равномерно на гусеницу. В годы Второй Мировой войны куда более тяжелые «Пантеры» проходили там, где вязли «Шерманы» и «Т—34». Ну и маленький бонус в виде заметного уменьшения износа гусениц. Но это так — легкая приятность.

Вот и выходило, что на одной чаше весов лежало незначительное увеличение стоимости танка и заметный рост сложности обслуживания ходовой. А на другой чаше весов — частичная стабилизация всего танка, резко повышающая его боевую эффективность, кардинальное рост проходимости, поднимающий тактическую подвижность боевой единицы, и снижение износа гусениц. А так как перед Николаем Александровичем не стояло задачи повторить удаль молодецкую Союза или Штатов и выпустить 100500 танков, то и выбора никакого, по сути, перед ним не было.

По своей весовой категории эти танки находились между средними и тяжелыми. Сорок тонн «честного железа». Борта пришлось бронировать достаточно скромно. Однако наклонная лобовая деталь в 90—мм была непреодолимым препятствием на пути очень многих вражеских снарядов, как и довольно крупная маска орудия, оставляющая за собой только скулы сварной башни, идущие под довольно крутыми углами.

Эти танки поддерживали САУ, построенные на том же шасси.

Штурмовая САУ представляла собой приземистую машину с закрытой рубкой в передней части корпуса и 152—мм полевой мортирой. Собственно, артиллерийская САУ со смещенной назад открытой броневой рубкой и 107—мм полевой гаубицей. Этакая «рабочая лошадка» механизированной артиллерии. Ну и зенитная САУ с гиперболизировано большой башней и спаренной установкой длинных 37—мм автоматических пушек на ленточном питании.

Пехота же их сопровождала на бронетранспортерах, максимально унифицированных по конструкции с этой гусеничной платформой. Ради чего пошли даже на шахматную подвеску, не очень — то и нужную на БТРах. Но главное — они были. Крытые. То есть, защищенные от пулеметного огня самолетов и шрапнельных выстрелов. Распашной десантный люк в корме. В передней части, кроме места механика — водителя и командира, имелась и небольшая легкая башенка с ручным приводом, где был установлен 12—мм пулемет. Само собой, с хорошими углами возвышения и круговым сектором. Бронирование этих БТРов было существенно хуже, чем у танков и САУ. Однако от всего стрелкового оружия и осколков они прекрасно защищали. Плавать не могли. Да. Но не все сразу…

Развернувшись клином, эта механизированная дивизия вспарывала оборону Альянса как раскаленный нож масло. Клином — не значит острием к противнику. Нет. Ни в коем случае. Клин применялся обратный, при котором широкое основание было развернуто в сторону наступления. Из — за чего в момент натиска на противника в моменте давило очень много войск и тяжелой техники. Не потому, что этого всего был избыток. Нет. А потому что в конкретном месте, в конкретном времени получалось создавать значительное превосходство. И не только численное, но и качественное. То есть, стратагема Ушакова в ее чистом и незамутненном виде. Немцы в годы Великой Отечественной войны поступали точно также, создавая с завидным постоянством чрезвычайные проблемы советским войскам даже при формальном численном превосходстве последних.