Михаил Ланцов - Война за мир

— Отец!

— Что отец? Нельзя переобуться в прыжке. Все выстроено так, как выстроено. Мы могли бы перевести экономику на военные рельсы, если бы изначально делали ставку на массовую призывную армию. Но мы так не поступали. И выигрывали. Почему?

— Потому что ты каждый раз оказывался впереди противников в плане развития техники и организации тактических приемов.

— Нет. Это лишь следствие. Мы выигрывали, потому что я пытался найти умное решение, а не залить все ресурсами. Любую проблему можно решить, заливая ее ресурсами. Но разумно ли это? Чем будет отличаться от простой обезьяны тот, кто пытается так поступать? Кроме того, ты забываешь об одном очень важном факторе. О людях. Посмотри. Сейчас идет война. Но для большинства населения Империи, во всяком случае, ее хартленда, вся эта война выражается лишь в газетных статьях. Они работают как обычно. Кушают так как привыкли. Спят в обыденном порядке. И не испытывают никаких значимых напряжений сил. Война их по своей сути не касается. От чего тылы пребывают в покое. И запас прочности этого покоя велик. Что, в свою очередь, говорит о достаточно высокой эффективности экономики и хозяйствования в целом. Да и войска сражаются лучше, понимая, что их жены и дети не страдают от голода и холода.

— Но при мобилизации экономики и общества…

— При мобилизации экономики и общества мы сможем в рывке достигнуть большого результата! — Перебил отец сына. — В рывке. Но за счет чего? За счет других отраслей экономики, что прежде не работали на войну. А так как мобилизация — это явление быстрое, то конвертация ресурсов будет отличаться крайне низкой эффективностью. С каждых ста рублей ВВП обычной экономики мы получим хорошо если двадцать — в мобилизационной. Да — концентрированно. Да — сосредоточенно на нужном направлении. Но когда война закончится, это приведет к чудовищной разрухе. Вся страна окажется в руинах. Мобилизация экономики подобно ковровой бомбардировке. Только твои заводы и фабрики бомбят не враги, а твои собственные поступки. Да, когда твоя армия массовая, не обученная и бестолковая иного выхода у тебя нет. Но именно по этой причине я старался всячески избежать такого подхода к войне.

— Хорошо, — тяжело вздохнул Всеволод после долгой паузы. — Я понимаю, почему ты против. И согласен. Затея, по меньшей мере, сыра. Но что — то нужно предпринять. Причем чем быстрее, тем лучше.

— Ты думаешь?

— Я уверен.

— А я — нет. Наша экономика испытывает сложности. Это верно. Но у нас очень большой запас прочности и огромные внутренние резервы. Плюс — отлаженные механизмы утилизации безработных через социально — значимые внутренние инфраструктурные проекты. У Альянса таких возможностей нет. Эта война — война на истощение. Пока толстый сохнет, худой сдохнет. Альянс изначально выбрал стратегию массовости. Что сразу начало ускоренно выкачивать ресурсы из его экономики. Поверь — год — два и его тыл попросту начнет рассыпаться. Битву за море мы выиграли и теперь можем устанавливать свои правила игры, блокируя морское сообщение Альянса. Константинополь мы оседлали, перерезав противнику эту жизненно важную в сложившихся условиях транспортную коммуникацию. Совокупно это ставит хартленд Альянса в очень тяжелое сырьевое положение. На ресурсах одного хартленда они долго не протянут со своей мобилизационной экономикой и массовой армией. Нам даже делать ничего особенно не потребуется. Просто постоять на границах, принимая их и обслуживая. А потом, когда их тылы посыплются…

— Отец, а ты уверен, что у нас есть это время?

— В каком смысле?

— Я ведь тебе не зря сказал — ты — гвоздь этой войны. Сегодня тебе стало плохо с сердцем. Если завтра ты умрешь, то наш народ потеряет веру в победу, а противник воспрянет духом. Я еще войн не выигрывал и в меня они не верят. Они верят в тебя и только в тебя. И если ты уйдешь, то они начнут оценивать реальное положение дел на фронтах, которое далеко не такое радужное, как хотелось бы.

— Брось, — отмахнулся Николай Александрович. — Запас прочности очень большой. Пока все эти глупости перебродят в головах и выльются во что — то значимое, мы уже победим.

— Боюсь, что ты ошибаешься.

— В самом деле?

— Да. Все, кто близок к престолу, УЖЕ обсуждают этот вопрос. Твое ранение заставило многих начать переживать. Особенно в свете того, что ты постарался самоустраниться от войны. Для них войну веду я, а не ты. И мне доверия нет. Я — проигрываю ее в представлении Имперских элит.

— А ты хочешь ее выиграть?

— Да.

— Быстро?

— Да.

— И ты готов изваляться в крови также, как и я?

— Да.

— Хорошо, — после долгой паузы произнес Николай Александрович, потянувшись вновь за чашкой кофе. — Есть один способ сделать это быстро…

— Это моя последняя война… выиграю ли я её или проиграю.

— А вам раньше приходилось проигрывать войны?

— Думаешь, я стал бы тем, кто я есть, если бы проигрывал войны?

х/ф «Игра престолов»

1925 год, 15 июля

Черная вода Северного моря мерно била о берег в районе Бич — Лейн, что к востоку от Ипсуича. Темнота. Повышенная облачность скрывало и луну, и звезды. Поэтому одинокий конный патруль, с трудом держась дороги, пробирался едва ли не наощупь. А из темноты доносились лишь звуки воды и пронзительные крики чаек. Чарльз[1] и Дейл переглянулись. И не сговариваясь пнули пятками лошадей, чтобы поскорее проскочить это мрачное место и добраться до теплой, уютной сторожки.

После высадки десанта под Константинополем в Великобритании предприняли совершенно беспрецедентные меры безопасности. На самом верху опасались такого же сюрприза. Простые же люди лишь крутили пальцем у виски, глядя на эту истерику. Да, предписанное им выполняли, но спустя рукава, быстро и крайне небрежно. Обыватели не верили, что до падение материковых владений Альянса, кто — то полезет к ним на острова.

И только эти двое скрылись за поворотом, как из кустов осторожно выбрался неизвестный человек в темной одежде. Он осмотрелся. Несколько секунд понаблюдал за едва заметными отблесками фонаря патрульных. После чего достал свой фонарик, небольшой, с поворотными шторками. И начал передавать сигнал в сторону моря азбукой Морзе.

Также из кустов стали выбираться другие люди в темной, совершенно неприметной одежде. И занимать позиции с самозарядными карабинами под дозвуковой патрон, оборудованными интегрированными глушителями. Они должны были прикрыть зону высадки от случайных гостей.

Легкий шелест быстрых осторожных движений.

И снова побережье погрузилось в ночной покой, полностью отдавшись звукам моря, крикам чаек и легкой духовой партии ветерка. Наконец, минут через десять, из темноты малым ходом вынырнул силуэт первого десантного корабля. Его паровые двигатели и воздушные винты создавали некоторый шум, но незначительный и в должной степени гасящийся звуками моря. Он подошел к пляжу. И замер, откинув аппарель.