Олег Языков - Псион клана Росс

Но и это ещё не всё! Развитие симбионта шло всем на зависть. Только он, сволочь этакая, немного сместился. Должен был прятаться под выпирающей и ясно прощупывающейся костью черепа за левым ухом, а фактически перебежал туда, где череп соединяется с позвоночником. И это есть хорошо, ибо этот прохиндей-симбионт ещё использует возможности и спинного мозга!

Успокоились? Зря! Это опять же ещё не всё. Псиону нужны новые органы познания окружающего мира. У простого человека их шесть. Зрение, слух, обоняние работают на дистанции, вкус, осязание и чувство равновесия, положения в пространстве, ускорения, тяжести. Много это или мало? Человеку достаточно, псиону явно маловато будет. Мне добавили хрящевидные бляшки на уши, их не видно, но они прощупываются. Это мощный сонар и поисковик, с охватом на все триста шестьдесят градусов. Дистанция обнаружения и ощущения будет со временем расти, какая она будет в конечном итоге — будем посмотреть.

Далее. Ученые внимательно выслушали мой рассказ о самодельном выключателе колдовских способностей: высокая температура русской бани, обжигающий пар и удары током с помощью старого телефона. Они уважительно посмотрели на меня: «Герой!», потом потрясённо друг на друга: «Идиот…» и хором сказали, что так себя изнурять не требуется. Просто напросто мне замкнут в единое кольцо всю информацию с рецепторов, её преображение в ощущения, и передачу по нервам обратного сигнала к соответствующим органам организма. Если кратко, то схема такая: ткните мне в лоб горящей сигаретой, сами увидите, что случится с моей правой ногой! После мгновенного удара вам по яйцам вы скрючитесь и очень предметно и внимательно сможете рассмотреть немного травмировавшее вас колено. А спусковым крючком на включение псионства и колдунства будет лёгкий раздражитель, что-то вроде невинных мурашек вдоль позвоночника. Это, если сумма раздражителей, воздействующих на мои рецепторы, превысит некий порог, так сказать, автоматический переход в повышенную боевую готовность. А осознанный боевой режим можно легко вызвать просто еле слышно щёлкнув пальцами.

Мне такая фишка очень понравилась. Я сразу представил себя Человеком-пауком, потом Бэтменом в чёрной резиновой маске с острыми ушками, вэдэвешной тельняшке, с большой татуировкой ГРУшной эмблемы на могучем плече, а потом вообще Железным Человеком, которого юные пионеры притащили в пункт приёма металлолома после субботника. Больше всего мне пришелся по душе Летучий Мышь с торчащими ушками. Он такой загадочный!

Пытки в подземельях Центра мозга Джоре закончились через два дня. Эти Двое-из-Ларца перетащили меня в диагност, ещё раз сверили число рук и ног с картинкой в медицинском атласе и дали увольнительную на неделю. Из-за наличия отсутствия на Метафаре горы Фудзи, нам с Лямым был прописан отдых в лесу и неограниченный приём целебных и бесплатных воздушных ванн в целях экономии галоперидола. Допустимо было есть шашлык и икру пойманных рыб. Юноне икра не полагалась.

Вот там-то, на отдыхе и ленивой рыбалке, Лямой поведал мне леденящую душу историю, как он вместе со Стасом чуть было не потерял свой скальп при неожиданной встрече с луассой. Просто чудом вышло так, что скальп и шкуру потеряла она. Луасса — это такой местный крупный хищник, здоровенная когтясто-зубастая тварь с вислой задницей и густым, длинным и красивым мехом. Мне Лямой потом показал картинку. Я впечатлился. А потом загорелся. Дело в том, что луасса тоже была псионом. Псионом-зверем. Я был человеком, и это звучало гордо. Для меня, по крайней мере. Наша схватка с псионическим хищником была неизбежной.

— А что вообще про неё говорят, Лямой? Ну, про луассу эту… — вроде безразлично спросил я егеря, сгребая угли в центр самодельного мангала, на скорую руку сляпанного из речных окатышей.

— Ничего не говорят, Серьга, — вздохнул Лямой. — Некому говорить. Рухвалы на луассу не охотятся, только стоит увидеть её следы или драную кору высоко на стволах деревьев, где она точит когти, как наши охотники тихонько убегают из её угодий. А те, с кем луасса неожиданно повстречалась на охоте, уже никогда ничего не скажут. Счастье, что этих зверей мало. Они сами себя истребляют. Иногда мы находили мертвых луасс в лесу. Они всегда страшно изодраны когтями, с большими ранами от клыков. Если две луассы начнут драться, то зачастую погибают обе… Когда наши охотники были в лесу группой, и некоторым потом удавалось спастись и убежать, то они рассказывали, что что-то внезапно леденило и выключало им мозги, ноги становились ватными, руки не держали оружие. Луасса на расстоянии вырубала людей, потом убивала тех, кто не сумел скрыться и убежать. Специально за человеком она не охотится, но встреч с ней никто пережить не смог.

— А ты такую встречу сможешь мне устроить, Лямой? Ведь ты же охотник, главный егерь санатория. У тебя наверняка есть электронные поисковые и защитные системы, установленные в лесу. Если таких нет, то я их найду и дам тебе. Что скажешь?

Лямой ничего не сказал. Он неподвижно сидел у огня, уставившись прищуренными глазами в багрово-фиолетовый, с перебегающими быстрыми и маленькими язычками живого пламени, узор углей. Телохранительница подбросила в огонь толстых, сухих сучьев. На Метафаре, как и в России, власти тоже любезно разрешали народу собирать в лесу опавшие ветки. Здесь мы были с Содружеством на равных. Россия, пожалуй, даже явно вырвалась вперёд. Ведь там был принят Федеральный закон, разрешающий людям собирать валежник! Содружество до этого всё ещё не додумалось. Потом егерь плюнул в костёр.

— Дурак ты, Серьга! — равнодушно сказал морщинистый рухвал. — Мы тогда выжили чудом. Человек не способен заметить луассу. Она подойдёт сзади, посмотрит на тебя и ты упадешь. Зверь ударит тебя лапой по затылку, завернёт кожу на нос и убьёт. А ты и не поймешь ничего. Видел я двух-трёх покойников. Лица у них были спокойные, они ничего не опасались. И винтовки несли за спиной. Тогда Стас каким-то чудом обернулся и сразу начал стрелять. А у него была автоматическая десятизарядка, крупнокалиберная. Да-а… Вот он одной пулей ей прямо в пасть и попал. А я ничего не почуял. Правда, я немного впереди от Стаса был, следы читал. На луассу охотиться нельзя!

— А я не охотиться буду. Хочу ей просто в глаза посмотреть. Я псион. Точнее, буду псионом, пока ещё только личинка… Но если мне не сходиться в поединке с сильным соперником, то максимум что я смогу — это задирать нос перед девчонками и хвастать тем, что я ношу кортик. Найди мне луассу, Лямой! Ты найди и заляг с винтовкой в стороне, на страховке как бы. Поможешь?

Лямой спокойно мне кивнул.

— Конечно, помогу. Стас прислал мне просьбу помогать и поддерживать тебя во всём. Как ты хочешь найти луассу?