Олег Леконцев - Шаг в триста лет в прошлое

Поздно вечером его приволок злой и почти трезвый Никита, которому свыше одной чарки не налили, как он не намекал. И, добрая душа, положил у костра, прикрыв, чем нашел у Дмитрия.

На утро Дмитрий особого похмелья не почувствовал (он же был студентом-историком целых пять лет. Куда там Петру нажираться!). А вот рана еще побаливала, да и общее состояние было не очень: слабость, озноб и ломота в ногах. О чем он честно сообщил десятнику.

Тот хмыкнул и велел сегодня отдыхать, ибо рану залечивать надобно. Конечно и десятник, и все остальные ратники десятка совершенно зря думали о болезни Дмитрия по-другому. Но корить сына боярского в похмелье, когда ему сам государь подливал, никто не осмелился. Вот ведь подфартило парню! Тут не корить надо, а завидовать.

А уж как обрадовался своей удаче Дмитрий! И вечером уже, выпивая с царем, и на следующее утро, протрезвев. Он сделал первый шаг на встречу Даше. Пусть ни чина, ни наград не получил, да неужели царь такого интересного сына боярского упустит? Это с его-то огромным дефицитом нужных кадров! А там он на части разорвется, покажет свою надобность.

Но все оказалось не так просто в этой жизни. К вечеру немного оживший Дмитрий (не от похмелья, от зажившей раны) услышал от прошедших по лагерю слухов, что Петр уехал в Новгород – разбираться с боевыми припасами и продовольствием. За него был оставлен герцог фон Круа – самовлюбленный красующийся индюк, время от времени проезжавший по лагерю, надутый от спеси. Он остался не только командующим армией, но и как бы стал исполнять функции царя под Нарвой. Дмитрий к нему не испытывал никакой симпатий, помня о том, что в реальной истории фон Круа вместе со всеми офицерами-иностранцами при появлении армии Карла XII поспешил сдаться при первых же выстрелах. И вряд ли что-то изменится в этой действительности. За что его хвалить?

За остальные дни Дмитрий интенсивно выздоравливал. Ему даже удалось купить у одного из жителей небольшого бычка. Конечно, можно было просто отобрать, но тут вмешался гуманистический настрой Саши… В общем животина была куплена и довольно дорого. Теленка поделили на весь десяток (но варили вместе), а доля Дмитрия была больше всех.

В один из дней, когда десяток был освобожден от хлопот с дежурством и дворяне вместе с холопами занимались своими делами, а от и просто бездельничали, Дмитрий предложил своему товарищу порыбачить. А то смешно сказать, сидят у моря, почти в устье реки Нарвы, а питаются всякой гнилой дрянью.

– У меня рыбацких снастей нет, – сразу предупредил Никита, – ни сети, ни невода.

Вообще-то он не против был половить рыбу, давно уже ухи не ели из свежей рыбы, но ведь как? Нижней рубахой? Ха-ха, не дети же.

Дмитрий тоже сетей не взял. Да и смешно это, сеть брать на войну. Переметные сумы не бесконечные. Лучше снаряжения добавить или продуктов. Но ведь есть другие варианты.

Дмитрий усмехнулся, вытащил из своих запасов два рыболовных набора, демонстративно показал Никите.

Вообще, когда конкретно человечество стало ловить на удочку, он не помнил. Но знал, как историк, аж до тысячи лет назад, точно. Может, в палеолите, а, может, в мезолите. На крайний случай в неолите. Но в одном из этих каменных столетий – это, безусловно. Именно в селениях этого времени археологи стали находить еще каменные и костяные крючки.

Появился металл – начали делать из металла. Рыба при ее изобилии всегда являлась ценным белковым продуктом, от которого люди никогда не отказывались. Ни в одном районе земного шара, где находились водоемы.

Почему местные жители XVIII не ловили ее на крючок, Саше было совершенно непонятно. Или шкурка выделки не стоит? На сети ведь ловили. И церковь никаких ограничений не давала, наоборот поощряла в постные дни рыбную диету. Ну а мы пойдем, как идиоты, с удочками, накопав червей.

Словно подслушав его мысли, Никита скептически поджал губы:

– Думаешь, поймаем?

– Как будешь ловить, столько и получишь, – бескомпромиссно заявил Дмитрий, загнав свои сомнения в дальний угол сознания, – так ты идешь?

– Пошли! – решился Никита, – может, что поймаем, а то надоело тухлую рыбу жрать и пухлых тыловиков ругать.

Вчера десятник из обоза принес очередные пуд крупы и десяток копченой салаки, от которой так пахло, что даже самые голодные и жадные воротили нос. Хорошо оставалось немного телятины и они с ней сварили кашу.

Взяв с разрешения десятника одну салаку и, сообщив на всякий случай, где они примерно будут, они отправились рыбачить. И червей не надо Это для людей рыба была вонючей, а вот сама рыба на такую приманку брала охотно.

И место есть хорошее. Вчера Дмитрий, задумав пойти «в набег на рыбу», решил, что на море он соваться не будет. Не на чем и опасно. С берега же, не зная мест, в это время года он только мужиков их десятка насмешит. А вот немного в стороне от Нарвы приметил он неприметное лесное озеро, небольшое, но с рыбой. Попытаются половить там. Рыба не ахти – окунь, ерш и прочая мелочь, но для ухи подойдет.

На крайний случай, не поймав, сходят в устье Нарвы, хотя там и клев будет хуже, и с крепостных стен внимание привлекут. Получат пару ядер, если защитникам не будет жалко. И то разминка.

Шли ходко, благо было холодно, – почитай, конец осени. Хотя лед ни реки, ни озера не сковал, но это не на долго. К рождеству все окажутся в ледяном плену. Но пока даже снег на водную плоскость не выпал – чувствовалась близость Балтийского моря.

Никита замысел Дмитрия не то что не одобрял, но вскользь заметил о грозящей им опасности. Два человека в лесной тиши хорошая добыча для вражеского отряда, даже маленького. Впрочем, когда Дмитрий легкомысленно отмахнулся, больше о лазутчиках не вспоминал. Пусть враги боятся! В двадцать лет жизнь кажется бесконечной и беспечной, а опасность – смешной и не опасной.

Озеро встретило рыбаков осенним безмолвием. По причине наступающих холодов уже не было ни насекомых, ни даже птиц. Только бродяга ветер неприкаянно шатался по озеру, шурша высохшим и обмороженным камышом. И постоянный житель этих мест – рыба – чувствовалось, подалась общему унылому настроению и не показывалась на поверхности.

Общий рефрен – ждем весны. Доживите полгода до весны, а там видно будет!

Не зря поэтому поплавки оказались неподвижными и, похоже, замерзли в воде. Никите скоро надоело сидеть на промерзлой траве и он, пристроив удилище в кустах, принялся прогуливаться в окрестностях, то ли ища лазутчиков, то ли возможности перекусить той же вкусной после заморозков рябиной. И поплатился за это.

Дмитрий, занятый своей удочкой, тоже поздно заметил мирно плывущее удилище. Его характеристика бестолкового Никиты была короткой, емкой и крайне нецензурной.