Олег Леконцев - Шаг в триста лет в прошлое

Разбойнички никого не боялись. На большой поляне была открыто поставлена большая охотничья заимка, склады, больше похожие на крестьянские избы и хлева со скотом. Широко расселись. Одного Дмитрий не понимал, – ну тупые, ну дремучие, но чувство самосохранения, имеющееся у всех живых существ, должно быть? Они, что, думают, государство позволит им так жить?

Окружили сооружения. Дмитрий разделил людей на три группы. С одной стороны стоял Савелий Гриднев, с другой, – Никита, а третью, прикрывающую дорогу, возглавлял он сам с воеводой. Сам он руководил атакой.

Что-то вроде часового у душегубов все же присутствовало. Если, разумеется, назвать часовым блюющего человека у входа. Так сказать, за неимением лучшего сойдет и такой.

– Петр, – позвал он стоящего за деревом молодца, который, просясь в отряд (в нем уже было полсотни человек, так что надобность в добровольцах отсутствовала), наплел с три короба про свою меткость, – вот тебе цель. Попадешь, переведу в первую полусотню.

Петр Морозов был сообразительный малый, понимающий, что у него есть шанс твердо гарантировать себе место в Преображенском полку. Пищаль уже была заряжена, он зажег фитиль, тщательно прицелился.

Оглушительный выстрел прогремел в лесу. Даже с тридцати метров было видно, что пуля попала в грудь и умирающий в агонии упал в снег.

– Эй, разбойнички, – позвал воевода, – пришла пора вам каяться у иконы перед смертью.

Ответом были крики, больше напоминающие звериный вой. Человеческого у душегубов было уже маловато. Сдаваться они не собирались, а брать штурмом заимку, сооруженную из стволов в два охвата и не имеющей окон, было очень кровавым мероприятием.

Ну для этого есть и другие возможности. Дмитрий замахал поднятыми над головой руками. По этому сигналу Никита с десятком парней споро подтащили сухие березовые стволы, бересту, сухую хвою, облили скипидаром и подожгли. А когда костер стал большим, навалили стволы толщиной с бедро. Теперь огонь гарантировано перекинется на стену заимки.

Разбойники сгорать в заимке не захотели. Они выбрались через узкую дверь, мешая друг другу, заревели, замахали оружием (в основном обычными топорами, лишь у одного был кистень, а у другого – сабля).

Подбадривают себя, – понял Дмитрий, – увы, ничем не могу помочь.

По его сигналу пищали сделали прицельный залп. Для разбойников этого оказалось достаточно, все они были убиты. Вот и нет шайки Митьки-душегуба!

Заимку быстро потушили, забросав снегом и занялись обыском. Если зерно в рогожах, различная рухлядь и скот были видимы визуально, то денег и драгоценностей в результате первого поверхностного обыска не нашли.

– Поторопились с разбойничками, – искренне огорчился воевода, – надо было оставить одного, выпытали бы.

– Все мы остры задним умом, – вздохнул Дмитрий, – узнаем умное опосля.

После того, как перебили разбойников и потушили заимку, внутри ее внезапно обнаружили десяток женщин, обслуживающих бандитов. Хозяйственно и, как понял Дмитрий, сексуально. Когда на заимку напали, женщин связали по рукам и ногам, заткнули рты кляпами и спрятали под шкурами. Если бы заимку не потушили, все бы они погибли.

Страх у этих жертв насилия перед разбойниками был таким большим, что они наотрез отказались выходить из дома и еще попеняли освободителям, что их развязали. Мол, их накажут, нещадно изобьют, да еще выгонят на ночь из дома спать в снег.

Пришлось их насильно вывезти и показать трупы бандитов. Разглядев своих мучителей мертвыми, женщины немного успокоились и появилась возможность попросить их приготовить ужин и помочь рассортировать имущество.

С собой они взяли четыре штуки сани про запас и еще пять взяли у разбойников. Но все равно пришлось сделать несколько волокуш, настолько велика была добыча. Только рухляди – шкур различных пушных зверей, в том числе соболей, было, по подсчетам Силантьича, на несколько сот рублей. А еще шерстяные, шелковые ткани, гобелены, десятки пудов сыра и масла. Позаботились разбойнички о своем питании.

Поздно вечером, точнее ночью, нашлись деньги и драгоценности. Зоркие новобранцы, вынося охапки шкур, обратили внимание, что в одном месте вроде бы рыли. Послали за Дмитрием и воеводой, разрыли. В тайнике оказалось три солидных бочонка с деньгами, такие тяжелые, что с трудом вытащили, различные безделушки из золота и серебра: посуда, гребни, перстни, сережки и так далее.

Дмитрий осторожно убрал с набора чарок землю.

– Понравились? Себе возьмешь? – деловито спросил воевода.

Дмитрий в ответ лишь подмигнул:

– Это брат-воевода такая вещь, что себе никак не возьмешь. Если я не ошибаюсь, любимые чарки государя Петра Алексеевича. Пропали они еще в прошлом году и царь до сих пор о них вспоминает. А они здесь оказались. Если так окажется, царская милость тебе обеспечена.

Силантьич пораженно перекрестился, отгоняя нечистого.

– Вот где настоящее-то сокровище, – прошептал он, – что деньги, пришли и нету.

Дмитрий молча похлопал его по плечу.

Выехали на следующее утро. Почти сутки выходили из лесу. Тяжело груженые сани становились совсем неповоротливыми. Местами приходилось их разгружать и нести на руках и сани, и груз. Но о том, чтобы часть грузов выбросить никто даже не заикался. Это была их добыча, законная и справедливая.

На зимнике части людей пришлось идти пешком. Много грузов, да и женщин тоже не бросать же в зимнем лесу. Не чужие чать, православные.

Так и шли-ехали, потратив почти целую неделю. Дмитрий не торопился. Погода была благодатная, почти безветренная, днем несколько градусов мороза, ночью холодало, но не очень, у костров согреешься. Пусть молодежь втягивается.

Продовольствие и рухлядь, захваченные у разбойников, почти все скупил Дмитрий. На деньги, тоже захваченные у душегубов и полученные в его долю. Вот такой бизнес. Воевода по старой дружбе продал очень дешево. Дмитрий стал владельцем нескольких четей пшеницы, ржи, овса, десятков пудов сыра, масла и мяса.

Еще ему досталось несколько сороков пушнины. Больше всего оказалось шкур волчьих, лисьих, медвежьих, но по паре сороков нашлось соболей, горностаев, куниц.

Мясомолочную продукцию сразу взял с собой, а зерно и пушнину оставил на хранение, взяв в аренду пару пустовавших крестьянских изб. Пришлось нанять и пару работников. И сторожить надо, и следить, чтобы продукция не испортилась.

Нижний Новгород стоит на месте слияния Волги и Оки и речная дорога здесь оживленная. Поэтому без труда купил пару стругов и нанял команду на весну. Не все же плотами баловаться. И груз оставленный отвезут.

Соединив, таким образом, бизнес с государевым делом, Дмитрий дал команду трогаться своей оживленно-оптимистической команде. Недоросли были пьяны без вина. За уничтожение разбойников каждый из них получил по десять рублей. Колоссальные деньги по тем временам. Отпущенные на пару суток домой «по всякой надобности» они произвели такой эффект, что дома даже никто и не упрашивал остаться. Двое за это время успели жениться, одному отец купил небольшую вотчину. Дмитрию откровенно обрыдли толпы желающих записаться в новобранцы и он отправлял их к воеводе. У того было много вакансий – создавались солдатские и драгунские полки.