Дино Динаев - Пантанал и дети Ла-Манша [СИ]

— Полтора часа!

— СРОЧНО УХОДИТЕ ИЗ ГОРОДА, ИНАЧЕ ВСЕ УМРЕТЕ!

Вайс словно исполнив важную миссию, втянулся в диск. Сам девайс превратился в безмолвный 2 — х цветный диск.

Соседний дом напоминал армейскую казарму из — за обилия комбинезонов цвета хаки. Они присутствовали во всех окнах, дверях и даже крыше.

Прапорщик Ерзаков возвышался надо мной аки глиняный колосс.

— Па — авторяю вопрос! Что вы там видели, тащ следователь?

Он бы давно начал меня избивать, если бы не свидетели. Межеедов застыл рядом подобно служебному псу пограничника. У меня вдруг возникло странное чувство, что он готов вцепиться в любого, кроме меня. Но чувство быстро прошло. Даже если майор был готов сражаться за вашего покорного слугу, то исключительно для того, чтобы потом убить его первым.

Озвучивать правду не имело смысла. «Левый» прибор религиозных фанатиков предупредил(!), что если мы не уберемся, то все тут сдохнем. Если бы я только сообщил подобное, меня бы связали как сумасшедшего. Я и сам бы не поверил во всю эту лабуду, если бы в своей практике не сталкивался с артефактами Пантанала — жутковатыми не поддающимися осмыслению предметами, способными с одинаковым успехом нести как жизнь, так и беспощадную смерть. Сам Проект для меня лично представлял монументальное построение. Нечто вроде электрической подстанции в городе. Стоит обыденный кирпичный сарай среди типовых пятиэтажек. Люди ходят вокруг, дети бегают. Но стоит кому попасть внутрь — гудящий трансформатор в тысячу вольт готов разнести человеческую плоть в ломкий уголь.

Посему ложь по давней профессиональной привычке была придумана заранее.

— Боец! С оружием! — говорил я. — Предупредил, что их тут много, и если мы срочно не уберемся, нас всех убьют!

— Да? — недоверие прапора просматривалось даже сквозь маску.

— Следов никаких! — доложили из дома. — Здесь давно никого не было!

— Откуда солдат может знать, давно или не давно? — нагло заявил я. — Давай команду на эвакуацию, прапорщик! Чертовски не охота тут загибаться!

Ерзаков продолжал колебаться. Подмога пришла откуда не ждали.

— Я считаю тревогу Евгений Палыча обоснованной! — сказала Анжелика, и я сразу ее полюбил, комбинезон лишь подчеркнул ее женственность, особенно, округлый зад.

— У вас нет права голоса! — одернул Ерзаков.

— Конечно! — едко согласилась девушка. — Но если хоть с одним из нас что — то случится, то в вашем уголовном деле главным будет обвинительный рапорт следователя, который официально предупредил вас об опасности!

Даже я бы после таких слов обосрался.

— Командирам отделений доложить по личному составу! — гаркнул Ерзаков. — Отставших нет? Уходим!

Уходили колонной по одному. В авангарде 1 — е отделение. Затем ученые. После ученых я. 2 отделения прикрывающие.

Вышел на связь старлей Ивандюков.

— Что там у вас? Почему эвакуация?

— Вершинин обнаружил… э… опасность! — доложил Ерзаков.

— Какой к черту Вершинин? Немедленно продолжить разведку!

— Пошел в жопу!

— Чта — а? Кто это пасть разинул?

Как вы поняли, пасть разинул я. К этому времени я сильно запыхался и имел сильное желание, чтобы меня оставили в покое. И да, я готов был продолжить разведку, лишь бы больше не бежать.

Я начал задерживать солдат прикрытия. Колонна уже втягивалась на автостоянку и сильно растянулась. Люди ругались вполголоса. Многие крыли «одного психа» за необоснованную тревогу. Я и сам уже сомневался. Да и дышать хотелось.

— Тащ прапорщик! — в эфир влез начальствующий бас контр — адмирала. У меня просьба! Мы не можем связаться с летчиками! Помехи. Попробуйте вы. Вы находитесь ближе. Фамилии их Гущин и Евсеев!

В голосе капитана неприкрытая тревога. Она передалась людям. Все вокруг сделалось опасным и враждебным.

Солдату из арьергарда почудилось движение в брошенной автомашине, он послал туда очередь. Стали стрелять остальные.

Я подозревал, что появилось много желающих подстрелить и меня заодно.

— Прекратить огонь! — крикнул Ерзаков.

С нашего места весь склон оказался как на ладони. Он густо порос ясенем, грабами и кленами — настоящий лес, в гущи которого проступали фрагменты зданий и улиц. Вершина горы просматривалась отлично. В последний раз вертолет исчез за ней.

Неожиданно вершина «потекла». Нечто, стремительное и неуловимое словно ртуть, накатывало по склону прямо на нас.

Вальжан, видевший все в бинокль с палубы, потом признался, что нечто подобное наблюдал в Африке. Тогда в заброшенной мертвой деревне отряд Русского легиона обнаружил тутовое дерево, полностью окутанное толстой паутиной. Стоило его пошевелить, как внутри метнулось нечто черное и скользкое размером с собаку.

Пышные кроны деревьев и кустарников не позволяли рассматривать, что творится под ними, но пространство под ними полнилось неясного чрезвычайно быстрого движения.

Возможно это было одно, очень длинное тело, но чутье говорило мне, что на нас движется куча мелких подвижных тел. Что — то сродни живому обвалу.

— Заберите меня отсюда! — я и не понял, как это у меня вырвалось.

— Бойцы, взяли следователя с двух сторон! — приказал прапорщик.

Ноги мои оторвались от земли. Мне не было стыдно. Вот если бы я сыграл в гордость и из — за меня погибли люди — тогда да.

Мы уже были в прибрежном лесу. Ерзаков связался с охраной у лодок, велел спускать их на воду и заводить моторы.

Первая высадка в Англию закончилась паническим бегством.

В изоляторе находились 31 солдат после испытаний, 3 дежурных врача, 5 медсестёр, Эдвин Кулебакин и доктор Джослин Фланнаган.

Первый заболевший сержант Гастман умер 18 ноября. Спустя всего 6 часов после появления симптомов заболевания. Парень истек кровью на операционном столе. Кровь не смогли остановить. Инфекция, характер которой до сих пор оставался неясен, вызвала дефицит факторов свёртывания крови, нарушив нормальный процесс гомеостаза.

Фланнаган находилась в самоизоляции в своем скромном тамбуре, зажатом между двумя стальными дверями с пуленепробиваемыми стеклами. За одной из которых была свобода и усиленный пост с пулеметом, за другой — инфекционные боксы и смерть. Так что рекомендации доктору Фаррелу, производившему вскрытие, давала по внутренней трансляции.

Вскрытие выявило многочисленные кровоизлияния в кожных покровах, слизистых оболочках, конъюнктиве, кишечные и почечные кровотечения. Труп напоминал испорченную куклу.

Не успели каталку с несчастным отвезти в морг, как симптомы заболевания проявились у обоих соседей Гастмана по палате. Высокая температура, рвота, диарея, кровотечения. Оба заболевших умерли всего через 2 часа после появления симптомов.