Александр Башибузук - Князь Двинский

В общем, город сдавался на милость только с одним условием: обеспечить безопасность ханской семьи с самим ханом Ильхамом.

Я в переговорах практически не участвовал, но после того как все утряслось, выдвинул Ивану несколько своих требований, которые он и удовлетворил. А требования простые, назначить городским воеводой на сутки и дать в подчинение полк ратников.

К полудню отворили ворота, защитники сложили оружие и были заперты в казармах. Русское войско вступило в город.

Я сразу направился к темнице в которой сидел. Она каким-то чудом уцелела во время взрыва. Туда же притащили Юсуфа, оказавшегося главой какой-то ханской службы дознания. Его безоговорочная выдача была условлена во время переговоров.

Спустился и первым делом прошел к камере, где остался Лука. Но никого там не обнаружил. Калека нашелся в пытошной. Его труп висел на крюке, подвешенный за ребро. Там же валялись истерзанные мертвые тела остальных узников, в живых не осталось никого.

— Эх, Лука, Лука, прогадал ты парень… — тихо вздохнул я, смотря на изувеченное тело калеки, а потом обернулся к стоявшим на коленях охранникам зиндана. — Помните, что я обещал вам?

Татары молчали, не осмеливаясь поднять на меня взгляд.

— Значит помните, — сделал я вывод и после паузы приказал: — На кол немедля.

Тюремщиков потащили на выход, они истошно выли, суча ногами и руками, но я уже забыл о них и шагнул к Юсуфу.

— Прочитал мое послание, Юсуф?

— Прочитал… — тихо, но спокойно ответил татарин.

— Готов?

— Готов… — эхом отозвался казанец.

— Повесить его за шею на стене… — коротко приказал я. — Все честно Юсуф, не обессудь…

— Твоя воля… — татарин гордо поднял голову. — Но выполни последнюю просьбу, скажи мне, ты князь Двинский?

— Нет, не князь, граф божьей милостью Жан VI Арманьяк… — после секундной паузы ответил я. — А князем Двинским… когда-то был…

И не оглядываясь пошел на выход. Вскочил в седло и направился к рыночной площади.

В городе к этому времени началась кровавая резня. Я приказывал убивать только тех, у кого найдут рабов, но ратники вошли в раж и уже особо не разбирали, кто попадает под меч. Обычное дело, кровь делает из людей зверей.

А останавливать их у меня не было никакого желания.

Неожиданно, совсем рядом раздались крики на русском языке.

— Не дам, не дам… — надрывно кричала какая-то женщина. — Что ж вы творите, ироды, не замай, говорю…

Я свернул в распахнутые ворота. В небольшом дворике при богатом доме, худая пожилая женщина в драном восточном платье, раскрыв руки, закрывала собой прижавшихся в стене нескольких татарок с детьми. Мужчины уже лежали порубленными в лужах крови.

— Ироды, бога на вас нет… — ожесточенно кричала она, коршуном бросаясь на подступающих с гоготом ратников. — Не дам… — увидев меня, баба бросилась под ноги коня и взмолилась. — Боярин, молю тебя, не дай сотворить грех…

Я подал знак ратникам остановиться.

— Как тебя зовут?

Женщина запнулась, словно вспоминая, а потом тихо ответила:

— Агафьей звали, боярин.

— Сколько тебе лет?

— Сколько? — озадачилась баба. — Дык… мабуть до трех десятков еще не дожила…

Я про себя зло чертыхнулся, выглядела она минимум на пятьдесят.

— Сколько в рабах?

— Почитай, с малолетства… — еще тише прошептала Агафья.

— Это у тебя, что? — я показал на вросший в кожу ошейник на ее шее.

— Сам будто не знаешь? — неожиданно зло выкрикнула женщина.

— Почему тогда защищаешь?

— А чем бабы с дитями малыми провинились? Нешто вы бусурмене?

— А им значит можно? — спросил я у нее. — Или не тебя еще малолеткой в рабы взяли? А рубцы на теле от плетей, сами по себе проявились?

— Не дам! Вот мой сказ! — вместо ответа Агафья отпрянула и снова закрыла собой татарок. — Секите вместе!

Русские ратники вопросительно посмотрели на меня.

— Рубите, оставьте только детей… — тихо приказал я. — Чтобы и внукам своим завещали, что будет, ежели удумают рабов брать…

— Креста на тебе нет! — обреченно взвыла Агафья.

— Прости женщина, но так надо… — шепнул я и выехал со двора.

К исходу дня русичи вырезали почти треть населения Казани. Казармы с запертыми разоруженными воинами сожгли дотла. Практически всю знать, разве что за исключением немногих сторонников русской партии, тоже пустили под нож. В живых остался только хан Ильхам с семьей. Иван Молодой ни во что не вмешивался, потому что указание так поступить отдавал сам великий князь. Хотя, честно говоря, во многом побоище вышло из-под контроля, как это почти всегда случается.

В реальной истории почти то же самое сделал с Казанью Иван Грозный, внук нынешнего государя. И разом решил казанский вопрос. Ну что же, будем считать, что и мы решили.

Выбрав момент, я взял под локоть Муххамеда-Эмина, подвел его к окну и показал на город.

— Видишь, царевич, как случилось?

— Вижу… — тихо прошептал парень.

— Накрепко запомни, на что обретешь свой народ, ежели удумаешь хвостом вилять… — встряхнул его и рявкнул. — Отвечать, щенок!

— Понял… — быстро ответил царевич.

— Вот и молодец… — я пригладил на нем кафтан и подтолкнул к трону. — А теперь правь…

А сам спустился во двор, где уже собрали всех городских рабов.

Молодые, старые, увечные и здоровые, женщины, мужчины, старики и дети, все они разом скрестили на мне свои взгляды.

Мне хотелось сказать им многое, но так и не подобрав нужных слов, я выдавил из себя всего пару фраз.

— Все закончилось. Теперь вы свободные люди.

К моему дикому удивлению, никакой радости, по крайней мере внешне, бывшие рабы не высказали, так и продолжая молча на меня смотреть.

— Вы все свободные… — в легком замешательстве, повторил я.

— А кому мы нужны? Куда идти-то? — вдруг прозвучал вопрос откуда-то из глубины толпы.

— Куда? — невольно повторил я, а потом найдя решение вопроса, громко выкрикнул. — А есть куда! Всех, кто хочет, к себе в вотчину заберу, в Двинскую землю. Всем дело найдется. Всем земли хватит.

Ну а как, по-другому? Почитай все они крестниками моими стали, теперь нельзя бросать. Будут потихоньку учиться заново жить.

Закончив с рабами, я погнал Ванятку за флягой с арманьяком, хватил добрый глоток, уселся на скамейке в ханском саду и крепко задумался.

А сам я? Что дальше?

И рявкнул в голос:

— А вот что!

Надоело, хочу домой. В Арманьяк. Хватит режим бога включать, может так аукнуться, что костей не соберешь. Фортуна уже предупредила, что может случится, ежели я не перестану быть в каждой дыре затычкой. А посему — баста.

Итак, в Казани я пробуду еще максимум пару седмиц, после чего вместе с княжичем отправлюсь в Москву. Далее предстоит обговорить кое-какие дела с великим князем Иваном, затем маршрут лежит в Холмогоры.