Юрий Москаленко - Тайна Одинокого Бастиона

Непонятный шум, возникший снаружи шторки моего закутка, отвлёк нас с Ефимом от разговора.

Я красноречиво взглянул на своего денщика, отражая в выражении и интерес, и, как-бы, вопрошая у бывалого солдата, мол — а чего там такое случилось, что так резко поменяло атмосферу всеобщего покоя на откровенный бедлам?

Спали же, вроде, все члены нашего дружного вагона! Или я не учёл чего-то, например, какого-то важного фактора?

— Вот оне и проснулись, голубушки, — расплылся в улыбке Ефим, явно подразумевая благородных девиц. — Ну… Сейчас уж и куролесить продолжать будут, — добавил он расплывчатое замечание, чем окончательно озадачил меня.

А точнее, он смутил меня своим пояснением, и лишь сильнее распалил интерес к происходящему действу с личным составом в нашей уютной теплушке.

— И часто теперь там такое? — я указал подбородком на шкуры.

— Дык, как только вы по делам с Родионом убыли, значится… Э-ээ… М-да! — кивнул Ефим сам себе. — И почитай, что токмо усилилось эдакое, с вашим-то возвращеньецем. Да, особливо после прибытия госпожи Виолетты, что молодой княгиней-то стала! — новоиспечённый денщик разъяснил мне некоторые детали.

— А! Это меняет дело, — я представил себе реакцию девушек на сам факт обручения Кутузова в полевых условиях, точнее в самоволке. — Немудрено!

А ещё я не учёл, вернее не придал значения ещё одной новости, уже наверняка дошедшей до всех не только в нашем вагоне, но и во всём эшелоне. Это касается моей помолвки с Полиной Потёмкиной.

Я закончил процедуру побудки с одеванием, полностью доведя свой внешний облик до подобающего, и сел перед шторкой из шкур, спустив ноги с лежанки на пол. Обулся. А когда поднял взгляд на Ефима, то обнаружил на его лице выражение недовольства.

— Что-то не так, а? Дед Ефим? — подтвердил я словесно своё недоумение. — Мину сварганил такую, что я в догадках теперь потерялся! — проговаривая это, я заодно и осматривал себя на предмет изъянов или несоответствия какого-то.

Осмотр не принёс мне желаемых результатов. Вроде всё у меня так же, как и всегда…

— Барин, господин Феликс, — произнёс Ефим, как-бы сетуя. — Время почти к полудню близится, — он достал из жилетки, которой ранее у него не наблюдалось, золотые часики. — Парадное что-то надобно приодеть! — завершил он пояснение и спешно вышел из моего закутка.

Интересно мне стало, а это преображение его что означает? Но додумать я не успел, так как мой денщик вернулся с парадной формой боевого Рунного Мага-вольника.

— Вот, новёхонькое пошили, — Ефим протянул мне немаленький свёрток с вещами, который я принял, развернул и разложил вещи на лежанке. — Скидывайте своё походное, барин, и одевайте это!

Я рассмотрел парадку. Ничего в ней особенного, разве что она цвета чёрного и когтистые погоны продублированы.

Ну, в смысле, теперь лапы Демона-Гарпия и Злыдней, вышедших из преисподней и убиенных мною, украшают и накидку, и пиджак, и куртку, пошитую по типу утеплённого кителя, или ещё чего-то такого.

Мне пришлось спешно переодеваться, в присутствии внимательного Ефима. Как вдруг, моя рука наткнулась на позабытый чехол из бархата, скрывающий статусное оружие, полученное от Кутузова при известных обстоятельствах.

Я задумался, вынув и рассматривая рунную шпагу в красивых и, одновременно, строгих ножнах. Вычурности никакой нет в отделке как гарды, так и в гравировке на лезвии клинка, да и в витиеватых рисунках на ножнах.

Положив статусное оружие, я задумался над его дальнейшей судьбой, начав и процедуру переодевания. А конкретно, думать я начал над тем, что я могу делать с этой шпагой, а на что прав не имею.

Стефан Измайлов утратил права на неё окончательно, или же нет? Ведь по факту фамильное это оружие, насколько я помню из пояснений Родиона в момент передачи мне шпаги. Тут нужен совет кого-нибудь знающего.

Я задумчиво посмотрел на внимательного денщика, и мы встретились с ним взглядами. Он тоже обратил внимание на мой интерес к этой шпаге, и некое замешательство усмотрел.

И Ефим моментально отреагировал на это немым вопросом в выражении, и приподнял бровь.

— Что за дума тебя посетила, глядючи на шпажку, а, Феликс Игоревич, барин? — не удержался старый солдат от прямого вопроса.

— Понимаешь, Ефим, вот ну никак я в толк не возьму, что вправе с этим делать, — прояснил я ему причину своих размышлений. — Может подскажешь? — я бросил на старого солдата взгляд надежды.

Ефим подкрутил ус и немного отстранился от меня, стараясь полностью охватить меня взглядом, а я прочёл в его мыслях непонимание вопроса. Денщик точно ответ знает, причём, он удивлён моим незнанием его. И для всех — вполне очевидного ответа.

— Ефим, вот что ты мне нерв делаешь? Я что-то неуместное спросил, исходя из твоей реакции, — не выдержал я.

Денщик подал мне мои рунные револьверы, обязательные к ношению на официальных мероприятиях вместе с остальным статусным вооружением. Я принял один, предпочтя иметь второй револьвер из числа обыкновенных, в тактической кобуре и на бедре.

Не забыл и про свой короткоствол, что на правой лодыжке замаскирован под штаниной.

Всё перепроверил, дополнил экипировку патронташем, кортиком и рунной шпагой, подаренной мне Артуром, Князем Шереметьевым.

— К-хм, барин, — кашлянул Ефим, закончив контролировать весь процесс моего облачения в парадное обмундирование. — Делать вы вправе всё что заблагорассудится вашей душеньке, — пояснил он права по отношению к трофейной шпаге. — Да хоть-бы напополам сломайте, — добавил он, махнув рукой в красноречивом жесте, не допускающем двоякое толкование. — Абсолютно всё вправе делать с трофеем!

Я кивнул и вновь спрятал в бархатный чехол шпагу, некогда принадлежащую роду Измайлова.

— А вот скажи мне, дед Ефим, — не успокоился я и решился на более конкретное уточнение, так как уже почти придумал, куда можно сплавить статусную вещицу.

— Да, барин, спрашивай, коли потребность есть? — поддержал меня денщик готовностью к ответам. — Что твою душеньку тревожит с оружием этим?

— Я могу подарить эту вещицу? — я уточнил причину своего замешательства с решением.

— Запросто, но с махоньким условием, — серьёзно проговорил Ефим.

— Ну, и что за условие? — я нетерпеливо подогнал старого вояку с ответом.

Мой денщик потеребил макушку, готовясь к развёрнутому пояснению.

— Ты можешь её в дар преподнести, но человеку с благородной кровью, — заявил Ефим именно то, что я готовился услышать.

— Есть у меня претендент, — я кивнул, соглашаясь с его аргументом. — Да ты его знаешь, это Барри, — я не стал затягивать и назвал человека, удостоенного моим вниманием. — Он тоже из бояр, но низкой сословной принадлежности, — продолжил я. — Из тех, что к торговцам приравнивается, и имеющим ряд вольностей, почти, как и у урождённых дворян.