Арх Максим - Золотая осень 1977

— Сашка экзамены сдал.

— Хорошо. Старик, мне поспать нужно. Всё. Пока.

«Вот же блин. Неудобно получилось… Совсем наверное его на работе замучили…»

— Алло. Кеша, это ты?

— Ну не ты же!.. эээ…

— Привет!

— Привет от старых штиблет… Эээ… Чё…

— Саша экзамены сдал.

— И чё…эаэээ…

— Да просто. Хотел тебе сообщить.

— Да…..а… аээ… э… идите вы все со своим… эээ… Сашей?.. Я в рот всех… эээ… я ***** ****** и вас тоже ***** …эээвэээв…ээывэ…

— Пока.

«Всё ясно. Он вдугаря пьян. Больше дураку, звонить никогда не буду. Я думал он изменился, а на самом деле стал ещё хуже. Надо было, наверное, ему ещё сильнее тогда долбануть..»

— Привет Мефодий.

— «При» и, «ве» и, «т» и, «четыре» и.

«Во молодец. Во как Саша на него повлиял. Даже дома после работы занимается — «ставит» темп.»

— Занимаешься? Извини, что отвлекаю. Я звоню сообщить, что наш Саша сдал экзамены.

— «Хо» и, «ро» и», «шо» и, «четыре» и.

— Всё. Пока. Извини, что отвлёк. До свидания.

— «До» и, «сви» и, «да» и, «ни» и … «раз» и … Эээ… тут же пять тактов… Тьфу ты ё* сбился! Понял короче… Давай, пока… «Раз» и, «два» и, «три» и, «четыре» и… «пять» и… Пять? «И»?.. Да что ж такое — то!! …

Вечер. Дом.

Позвонив Севе, я прошёл на кухню и сел за праздничный стол, который накрыла мама. Кроме «обычных» всевозможных вкусностей, которые присуще основной массе праздных столов: колбаса сервелат, салат оливье, квашеная капуста, солёные огурчики, красная рыба, сыр, варёная картошка, жаренная курица, также присутствовал и торт «Птичье молоко», который к моему удивлению продавался не только в кондитерской при ресторане «Прага», но и в обычном продуктовом магазине. Практически всю эту кулинарную красоту, мама получила в продуктовом «заказе» на прошлые недели, который выдавали на работе.

Я рассказал, как проходили экзамены и о их успешной сдаче. Она была очень рада за меня и даже немного всплакнула, пожурив, что её сынулька слишком быстро повзрослел.

Я сказал, чтобы она не расстраивалась, так как сынулька хотя и немного повзрослел, но уезжать от неё никуда и никогда не собирается и поэтому в меру своих сил, как и прежде, будет ей ещё очень долгое время мотать нервы с той же периодичностью, или даже чаще.

Она мне сказала, что я неблагодарный поросёнок, на что я возразил в том смысле, что я хоть и поросёнок, но очень благодарный и аргументируя это поцеловал мою любимую мамочку в щёчку. Она взъерошила мои волосы, чмокнула меня в ответ и весело смеясь положила мне на блюдечко кусочек вкусного торта.

Когда ложился спать, то подумал: а не сильно ли я застращал семью Щёлоковых? Может быть нужно было как — то помягче. Ведь после прочтения тех писем, в которых фактически описан бесславный конец как их семьи, так и СССР в их сознании может сложиться очень пессимистическая, депрессивная атмосфера, которая вряд ли будет способствовать продуктивному образу мышления.

В той жизни они оба совершили, пусть и ужасный, но всё же поступок, на которой способны не многие, поэтому в том, что они могут сделать нечто подобное и здесь я не капли не сомневался. В связи с этим оставался открытым вопрос: не напугал ли я подопечных вывалив им «на голову» всё сразу.

Конечно, они фронтовики, они прошли огонь и воду, вместе с медными трубами в придачу, тем не менее… уж не слишком — ли резкий переход оказался, от счастья к грядущему несчастью? Смогут ли они правильно переварить и усвоить всю информацию о «трагическом» ближайшем будущем?.. Конечно, шока — терапия может и помочь, но может и навредить, дав совсем не тот результат, на который я рассчитывал.

Во истину: многие знания — многие печали. Как бы такое воздействие не стало бы для них фатальным!

«Саша. А почему нельзя было подумать об этом раньше? Разве это правильно, так над людьми издеваться?» — задал я сам себе вопрос.

«Не знаю. Может и неправильно. Но сделанного не воротишь,» — ответил сам себе я и заснул.

9 сентября. Пятница.

Проснулся в семь часов утра. На душе было неспокойно. Сходил в ванну, оделся, поставил на плиту чайник и прислушался к себе.

«Что со мной? Какое — то чувство тревоги. Что — то не так? Но что? Вроде бы всё в порядке. Мама дома, она сегодня работает в ночную. У меня тоже вроде как всё нормально. Может, что с бабушкой? Да вряд ли. Она в той реальности прожила достаточно долго, поставив меня на ноги, так почему сейчас с ней должно что — то произойти? Да и соседи бы сообщили если бы что — то случилось. Тогда что же меня так гложет?..»

Не придя ни к какому определённому выводу о причине волнения, я решил нарезать себе бутербродов к чаю. Встал с табуретки и прежде чем открыть холодильник включил радиоприёмник.

Он был настроен на «Голос Америки» и сразу же начал «шуршать» забивая голову с утра пораньше ненужным шумам — помехами.

Эти голоса спецслужбы Советского Союза глушили как могли, засоряя эфирную частоту всевозможным хламом, но тем не менее «голоса» пробивались, и большая часть советской «интеллигенции» их постоянно слушала.

Ежедневно впитывая в себя «демократические», «толерантные», «общепринятые» ценности «светлого» «свободного» западного мира, она, как и положено интеллигенции их впитала, а затем показала своё истинное лицо устроив нам гласность и перестройку. В результате такого показа половина страны толерантно исчезло, а сама страна перестроившись чуть не померла в агонии.

Поморщившись от шума, я решил покрутить ручку приёмника и найти радиостанцию «Маяк», где как раз в это время должна была начинаться утренняя гимнастика, но тут приёмник видимо устал шуршать, и радиостанция «голос Америки» вполне себе чисто завещала:

— Внимание! Внимание! Говорит радиостанция «Голос Америки»! Сенсация! Из Советского Союза сбежал вместе с семьёй высокопоставленный чиновник.

«Ни фига себе! В той жизни я что — то не припомню, чтобы что — то подобное происходило,» — обалдел я и стал внимательно слушать радио уставившись на аппарат.

— Внимание! Внимание! Сенсация! В страны свободного мира от кровавого большевистского режима бежал министр внутренних дел СССР Николай Щёлоков, — захлёбывался от радости радиоведущий.

Ноги мои подкосились, и я как стоял, так и сел прямо на пол…

— Внимание! Внимание! Сейчас вы услышите сенсационное интервью, которое дал министр МВД СССР нашему корреспонденту.

Я перестал дышать и уставился на приёмник.

Корреспондент: Как долетели Николай Анисимович?

Министр: Хорошо. Нормально.

Корреспондент: Добро пожаловать на гостеприимную Великобританскую землю.

Министр: Спасибо.