Елизар Лазовский - Прошлая настоящая жизнь [litres]

…Сон был темным, тяжелым. Он навалился на грудь и не давал дышать. Лидия судорожно всхлипнула, закричала и, проснувшись, вскочила на кровати.

– Ты что, милая? – Откуда-то из кухни послышался такой родной голос мужа.

Господи, так это что, был сон? Вот это все было просто ночным кошмаром? И синий туман, и переброска во времени, и 1977 год? А теперь она проснулась?

– О боже мой, ты знаешь, что мне сейчас приснилось! – Лида выскочила из комнаты, заплакав, как маленькая, и… уткнулась в маму.

– Тише, тише, деточка, – зашептала мама, гладя Лиду по голове. – Это сон, это дурной сон, все прошло, все хорошо.

За маминой спиной маячил папа, тоже подхватившийся с кровати. Убедившись, что никто не пострадал, он вернулся в свою комнату, а мама уложила Лиду, присела рядом с ней. Девочка, горько зарыдав, положила голову маме на колени. Мама спрашивала Лиду, что случилось, что же ей приснилось, но разве маме такое объяснишь! Потом она еще долго всхлипывала, успокаиваясь, и, наконец, уснула крепко, без сновидений, прямо у мамы на коленях и не слышала, как мама переложила ее на подушку, укрыла одеялом и тихонько вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Вляпался! Сам виноват, нужно было предвидеть. Когда не все еще отлажено, любое вмешательство может привести к непредсказуемым последствиям. Хорошо, что хоть жив остался. Ну и занесло меня! Очнуться в туалете, нарочно не придумаешь! Это значит, что я 15 октября 1977 года, слиняв с комсомольского собрания, курил в туалете. Кому рассказать, обхохочется – я чуть не задохнулся от затяжки в первый момент, как пришел в себя. В прошлой жизни я давно бросил курить, здесь это тоже была последняя затяжка, клянусь мамой. Ну что ж, прощай, будущее. Здравствуй, прошлое!

…Утро воскресенья. Родители еще не вставали. Лида не стала их будить, пусть поспят в единственный выходной, тем более что она ночью устроила им побудку. Нет, чудес не бывает, она, похоже, застряла в 1977 году. Хотя как не бывает? Еще как бывает – ее попадание сюда тоже настоящее чудо.

Лида задумалась, чем бы пока заняться, чтобы не разбудить родителей. В углу за креслом увидела два больших бумажных свертка. Развязала бечевку. Да тут целый клад! Точнее, склад мануфактурной фабрики – отрезы тканей. Тонкая шерсть, трикотаж, хлопок, лен. А какие расцветки! Отрезов много, десятка полтора. Откуда? Тоже результат трансформации при переброске? И тут до Лиды дошло, что тогда при ней было два ашановских пакета. Почему они оказались с ней, она не помнила. Но зато точно помнила, что там лежали старые шарфы, платки и палантины, может быть, она хотела их в церковь отнести? Вот это превращение, вот это подарок! Просто королевский. Шить Лида всегда любила и умела. А основы этой любви заложила в нее учительница труда, Мария Арсеновна. «Ох и нашью я из этих тканей! – радостно подумала Лида. – Вот только как легализовать их перед мамой, папе до этих дамских глупостей, слава богу, дела нет». И в этот момент в комнату вошла мама и застукала Лиду «на месте преступления». Взгляд девочки заметался, но прятать было поздно.

– Ты до сих пор не убрала ткани? Сколько они будут у тебя на полу валяться, я же тебя просила!

Вот это новость! Оказывается, ничего легализовать не надо, мама уверена, что эти ткани у них уже давно. И видимо, мама даже знает, откуда они – или купили по случаю, или, что вернее, думает, что это тетя Лера, крестная Лидочки, отдала. Она работала закройщицей в ателье, а с работы в те годы не нес только безрукий.

…Как там пишут в романах – и потянулись дни? Нет, дни полетели! Удивительно, но Лидочке все было интересно. Ее взрослое сознание с удовольствием отмечало милые детали жизни в семидесятых, вспоминало забытые подробности. А детская половина ярко и свежо впитывала новые впечатления юной жизни.

В декабре Лиде исполнилось четырнадцать. К этому времени она уже точно знала, что хочет в подарок. Для этого, правда, ее взрослой половине пришлось сделать то, до чего «детская» сама не додумалась бы. Еще в ноябре позвонила крестной и с наивной непосредственностью поинтересовалась, есть ли у нее и у дяди Левы, крестного отца, идеи по поводу подарка. И конечно же, услышала ожидаемое «А что бы ты хотела?». В ответ Лида раскрыла «свой маленький секрет» любимой тетушке: «Ах, милая крестная! Я так давно об этом мечтаю» – ну прям Золушка, – и вот в результате 7 декабря Лидочка нетерпеливо разрывала упаковочную бумагу. Ну надо же, тогда такая бумага, оказывается, уже была, но ужас, что за дизайн: условно-белый фон и сине-красные звезды салюта. Она разрывала бумагу на долгожданной коробке с фотоаппаратом, а потом на коробке с фотоувеличителем и еще на коробке со всякой всячиной, необходимой для фотографирования и фотопечати. И пусть это пока бюджетный «Смена-8М», лиха беда начало! Подарок произвел фурор; папа, который всегда был большим поклонником любой полезной техники, с интересом взглянул на дочку, словно не веря, что она захотела такой подарок, и первым начал изучать инструкцию по пользованию фотиком, а Лида нетерпеливо заглядывала ему через плечо. Ну и что, что в свое время она снимала крутым цифровым «Кэноном», – пользоваться «Сменой»-то придется научиться с нуля.

Фотоаппарат не был спонтанным решением. Адаптируясь к семидесятым, Лида много думала о своем новом будущем. И решила, что умение фотографировать ей должно будет пригодиться для достижения в этом будущем сразу нескольких целей. После не очень долгих раздумий она решила в новой жизни стать журналистом. Лида явно находила у себя познавательную жилку, склонность к словотворчеству. С коммуникативными навыками у нее вроде все в порядке и с активной гражданской, или сейчас она называется социалистической, позицией тоже. Фотография же в журналистике должна быть большим подспорьем.

И еще все это могло Лиде пригодиться для важной цели – поиска способа вернуться обратно. «Если моя взрослая половина и правда застряла в детском теле, то у меня полно времени, чтобы „вооружиться“, тщательно во всем разобраться и найти выход, – решила Лида. – Стану журналистом, проведу журналистское расследование, вот бы только понять, с чего начать…»

Фотографировать Лиде всегда нравилось, но в прошлой жизни в этом деле она была дилетантом. Сейчас же Лида получила возможность заняться этим вполне профессионально. В детстве девочка чем только не занималась для своего удовольствия: и на хор ходила, и на художественную гимнастику, и на бальные танцы. А вот теперь она пойдет на фотокурсы, запишется в кружок юных журналистов, еще бы английский подтянуть…

День рождения удался на славу. Лида испекла к столу мясную пиццу, родственники были в восторге. «Надо повторить успех, когда подружек позову». Лида, конечно, не стала рассказывать никому, что столкнулась не с одной проблемой – отстояла очередь за томатной пастой, хорошо, что вообще нашла – товар-то не по сезону, потом доводила ее до ума сахаром, перцем, лаврушкой, гвоздикой и уксусом; вторая очередь была за сыром и за краковской колбасой, из которой она потом делала «пепперони» с помощью чеснока и перца; третья очередь – в мясной отдел за говядиной, которую пришлось долго-долго варить до мягкости. Хорошо, что у мамы в морозилке лежал запас свежих дрожжей, тесто удалось пышным. Для 1977 года пицца была настоящим прорывом! Обалдевшим гостям Лида наврала про школьную трудовичку и ее факультатив по кулинарии. Рецепт переписала для гостей три раза, поймала на себе внимательный взгляд крестной. Было лестно…