Игорь Кулаков - Программист Сталина [СИ]

Чтобы уменьшить потери от своего зенитного огня, улучшить дело с распознаванием силуэтов самолетов. Своих и других стран. Авиацию не раздёргивать на звенья. Как-то улучшить взаимодействие с сухопутчиками, слова произнёс об офицерах от ВВС на КП дивизий и бригад…

В общем, на этом мой порыв иссяк и я прямо отправил их дальше к книгам.

Расстались под впечатлением. Они – от видосов, а я от вида тех, кто в будущем поведёт РККА на штурм Берлина.

Через день двое сержантов куда-то уехали проходить экспресс-курс по кинотехнике, и вскоре вернулись с кинокамерой. Черно-белой?!

Ах да, вроде цветное видео… киноплёнка только появилась… Хм. У меня же есть цветное видео разрушенного Берлина 1945!!

Может, всё же ИВС покажет эту фигню Адольфу, и вкупе с парадом моего времени, на адскую бесноватую тварь снизойдёт просветление?

Ради того, чтобы 27 миллионов наших остались жить, я, если что, даже вокруг собачкой попрыгаю, Сталину подсоблю, и расскажу про будущее художнику, подонку*10^8 степени, оценивая округлённо всех жертв Второй мировой, что, может, всего лишь не стоит нападать на СССР и он останется в истории Великим Фюрером своего ёб%:ого Третьего рейха!?

Или всё это пустое? Эх… ладно, усатому тирану всё же через Берию, которого постоянно вижу – контролирует самолично, что и как у нас тут, передам насчёт таки тухловатой идейки «фильмики для адика» – «разваленный нах%й Берлин-45» + «милитари-шоу на Красной площади-18»?

— Ещё я узнал, что товарищей военных всех новых, высокопоставленных, заставили, ради секретности, самих печатать запросы на пишущей машинке, – ехидно рассказывал мне Поташник. Очевидно, скрытое… ну пусть будет соперничество (это мягко так…) между армейцами и гэ-бэ в СССР, тянет корни и из этих лет. Вот и язвит.

Я, кстати, сразу не менее ехидно поинтересовался, каково будет товарищу Мерецкову узнать, что в ином будущем, его, ваши, товарищ Поташник, коллеги, основываясь на выбитом пытками из других ложному обвинению, будут истязать и унижать, мочась на голову? После, мол, оправдали, но человек всю жизнь обиду держал… — читал я, читал, эту историю насчёт Мерецкова…

Энкавэдист несколько секунд думал, что ответить. Настолько «гов;%"ый» был вопрос для него, как сотрудника из рядов этих самых «кому положено». Из рода тех – «ты перестал хлестать водку по утрам?» Только хуже.

Кэп совладал с эмоциями, очевидно рвавшимися наружу, и так мягко предполагает:

— Ведь этого, сейчас, наверное, не произойдёт?

Снова выписываю как бы полную заботу, а не претензии.

— Так я и не в упрёк, а чтобы обратить внимание… вышестоящих товарищей на подобные аспекты в сведениях из будущего, могущих внести… некий разлад, в головах у читающих их. Обидки там, непонимание – как так!? Нас хороших, себя позже проявивших, сами же допустили до сведений… а там, с нами так поступили!

Кэп задумывается и минуту спустя созревает до ответа:

— Ладно, я доложу о вашем мнении насчёт подобных обстоятельств в материалах.

И то хлеб. Задумаются, может. Главное, чтобы в правильном направлении, а то займутся глупостью – цензурировать материалы будут, итогом такая х№;ня может выйти… тут я и сам было спохватился, что тут время такое – могут ли понять как надо? Точнее, поймут так, как товарищ Сталин скажет? И все мои предположения – рефлексии века XXI? Забеспокоился. И сразу же снова поднял вопрос, сопроводив словами, что цензура материалов, особенно если ей будут заниматься зашоренные товарищи, приведёт к адовому пи%:?цу и вообще извратит смысл материалов.

Поташник снова внимательно выслушал, взгляд его очевидно потяжелел, хотя, имхо, он задумался покрепче, чем в первый раз над моими словами и снова родил в ответ ту же фразу про «доложу».

Ох, нарываюсь я… а с другой стороны, раз взялся играть образ «прямого, бесхитростного и ультра-радеющего за «общую, советско-эрэфную, широко, как в песнях, раскинувшуюся в веках и измерениях, Родину» потомка, так и надо не отступаться, быстрее привыкнут и примут как должное?

Пустые надежды? Поймаю по голове, рано или поздно?

Все сотрудники в отделе втянулись в рабочий ритм. Новые сержанты несут по очереди охрану вокруг меня, стоит лишь засобираться вечером в то место, что рано или поздно буду называть словом «домой»? Центр столицы, почти сто метров площади двухкомнатной квартиры. Гостиная, большая кухня, спальня с гардеробной, ванная комната аж с окном. Этаж здания последний, ближние квартиры все заняты нашим отделом. Да и дом – для сотрудников НКВД. Сплошные менты/гэбисты вокруг. Вся жизнь так и пройдёт? Как с девушками теперь знакомиться-то? Да и если выйдет, будет ли мне интересно с ними, или так, голая физиология исключительно? Пока остаётся только гадать…

Отвозят-привозят на местном, советском лимузине – ЗИС-110, а мой первый знакомец в этом времени – товарищ Колобов, на «эмке» не влезших в ЗИС забирает. Второй ЗИС – в распоряжении Поташника. Он сам и один из сержантов за рулём. Так и едем «кавалькадой». Утром и вечером, утром и вечером. Только на сон уединиться удаётся.

Диверсанты-фотографы, вернувшиеся с обучения и с кинокамерой, продолжают фотографировать и печатать. Безостановочно, час за часом, день за днём. Я лишь успокаивающе шучу:

— Не то чтобы скоро, но рано или поздно процесс съёмки с книг по военному делу будет завершён. А после, я думаю, внешний вид работы программного обеспечения будем для будущего сохранять. И, заодно книгами по программированию займёмся.

Ответом были два мрачных взгляда. И, наверное, мысли на вроде – «он ещё и издевается…»

Поспешил ретироваться.

Пётр Васильевич мне шепнул – обещают, что через год семью сюда разрешат перевезти, две комнаты в общежитии выделят, пока в одной устроился. Платят нормально, Москва, перспективы… нравится в нашем времени?

— Пока нормально, а там… дожить надо.

Он понимает. Улыбка на его лице гаснет. В 1941 – война! Видимо, между собой обсуждают… все они люди. Думаю, насчёт посторонних их Поташник (а то и сам Берия) застращали, а на неизбежные разговоры «о будущем» между сотрудниками закрывают глаза. Всё равно, из меня каждый день что-то про грядущее сыплется, да и глаза и уши у них у всех где надо…

Я улыбнулся ободряюще ему. А самому немного стало стыдно за свои хоромы.

Но какого чёрта? Что за тонкие психологические игры со мной? Или это я сам себе, в меру своей испорченности надумал подобное? ХЗ…

Уже когда я было подумывал – не поинтересоваться ли у лично появлявшегося в отделе раз в два-три дня наркома – когда нас с Иоффе взаимно осчастливят возможностью поговорить про полупроводники, транзисторы и всякую малоактуальную:-) в преддверии 1941 года «хрень», как ЛПБ и Поташник самолично привели ко мне академика. Усадили его у меня в кабинете и аккуратно так оттерли меня в сторонку.