Игорь Кулаков - Программист Сталина [СИ]

— То есть, под данный боеприпас будет и противотанковое ружьё и зенитный пулемёт? Зенитный пулемёт и он же как мощнейший станковый?

— Да. И, помимо зенитного пулемёта, мы предполагаем сразу, без задержек, разворачивать производство упомянутых мной буксируемых спаренных и счетверенных зенитных установок на основе данной конструкции. Как мы понимаем они могут прекрасно быть использованы и для борьбы против наземных целей. Товарищ, Владимиров Семён Владимирович, создавший этот пулемёт, уже известен и трудится конструктором.

— Хорошо, я ознакомлюсь с материалами. Если у меня не позднее завтрашнего дня не будет каких-либо вопросов, данный вопрос считайте утверждённым.

— И есть ещё два вопроса, товарищ Сталин, требующие вашего решения.

Сталин, проглядывавший по-диагонали машинописные листы, подготовленные Шапошникову временно прикомандированной в «группу Мерецкова» сотрудницей НКВД из 8-го отдела, которую буквально вытребовали «хотя бы на пару дней в неделю» у Берии генералы. Поначалу ставшие «сами-себе машинистки-и-адьютанты» по причине крайней секретности и крайне возмущённые этой своей временной участью. Теперь они могли свободно между собой вести разговоры при принятии своих военных мер и составлении проектов решений для руководителя страны в их закрытом от посторонних помещении Генштаба, являвшемся, по совместительству и местом хранения накапливающихся у них копий книг с прибора потомка. И не так отвлекаться на несвойственные им функции. Вот только сотрудница из спецотдела ГУГБ НКВД была нарасхват у товарищей генералов.

Уловив слегка неуверенный тон Шапошникова, вождь оторвал глаза от текста и выдал ободряющее:

— Слушаю вас.

— Товарищ Сталин, военные из нашей группы занимают посты наркома обороны, начальника Генерального штаба, да и остальные – высокопоставленные лица… но как быть с вооружением и техникой? Объём имеющихся данных не может быть полноценно использован и освоен без конструкторов и специалистов из промышленности. Один товарищ Ванников, отдавая исключительно общие распоряжения, не сможет решить проблему полноценного использования всей имеющейся массы материалов по техническому профилю. И, если вопрос с одним товарищем Владимировым и его крупнокалиберным пулемётом можно было бы решить, просто вручив ему сведения и приказав нигде и никогда не поднимать вопрос – «откуда они?», но когда таких сведений ОЧЕНЬ много…

— Можете не продолжать, Борис Михайлович. Мы с товарищем Берией уже решили положительно данный вопрос. Список готов, Потомок при помощи 8-го отдела тему проработал и составил список. Свяжитесь с наркомом НКВД и согласуйте свои предложения с ним. Возможно, вы сочтёте необходимым кого-то добавить сами в этот список. Всё-таки у Рожкова и товарищей из НКВД своя специфика, они могут кого-то не учесть. Какой у вас второй вопрос?

— В прошлый раз, вы, товарищ Сталин упомянули о корректировке партийной работы. Предполагаемая работа с многими новшествами, дополнительно сопровождаемая соответствующей идеологической работой, повлечёт… точную идентификацию многими командирами, даже среднего звена, будущего противника РККА. По сравнению с датами «той» истории. Не вызовет ли подобное идеологическое обоснование каких-то преждевременных нежелательных действий на… стороне противника?

Хорошо обдумав форму и слова ответа Шапошникову, Сталин пояснил:

— Если рассматривать данный вопрос именно с такой позиции, то… — тут Сталин неожиданно легко для самого себя решился и выдал ответ – …может, и да. Но корректировка курса, совмещённая с предпринимаемыми нами мерами, действительно, необходима. С товарищем Запорожцем, Александром Ивановичем, я лично обсужу данный вопрос. Необходимые указания по партийной линии он получит. Опираясь на всю совокупность данных, было сочтено, что вермахт в любом случае не будет готов к нападению на СССР ранее апреля-мая следующего года.

На большее Шапошников и не рассчитывал. Руководство определилось, а их дело – выполнять.

Сталин подвёл итог встречи.

— Хорошо, насчёт первоочередных тем мы всё вроде обсудили, жду через неделю ваш следующий доклад. На сегодня с работой всё, Борис Михайлович, всего доброго.

Сталин, отправив Шапошникова восвояси, пришёл к выводу, что несмотря на его положительное решение, оформившееся в разрешающую резолюцию на подготовленном «группой Мерецкова» документе, оба вопроса, поднятых собеседником в конце разговора, требовали дополнительного обдумывания.

Затребовав у Поскребышева кипяток, чай, лимон и земляничное варенье, вождь занялся самостоятельной заваркой в привычных пропорциях и нужных температурных кондициях. Нехитрые действия позволили уложить в голове изложенное Шапошниковым и оценить выводы и предложения того.

«Прямодушно-крестьянская хитрость» Мерецкова и Тимошенко, осведомлённых о его крайне уважительном отношении к Борису Михайловичу, свелась к тому, что эти двое убедили того выступать перед Сталиным с фактически неофициальными докладами их явно общей и заранее согласованной линии. Под соусом «стратегического таланта» Шапошникова. Такой метод вызвал у него понимающую усмешку – раз уж он сам, вождь страны и партии не стал требовать официальной подачи соображений и предложений, то… и подчинённые воспользовались сполна возможностью лучше донести свои… некоторые смелые предложения.

Ну раз ради дела, то и можно…

Прихлёбывая чай с вареньем, он принялся изучать принесённые Шапошниковым материалы, после чего стал тезисно записывать себе то, что должна будет любой ценой дать РККА промышленность к 22 июня.

Дела военных – стратегия, тактика и уставы. Он, конечно, будет контролировать происходящее, но всё же, это их епархия, в которой он пока остерегался делать резкие движения, не до конца понимая логику происходящего. Чтение материалов из будущего никак не могло заменить реального опыта и контроля над стратегическими военными решениями, коим, судя по чтению, он всё больше занимался в «ту войну», набравшись горького опыта первых катастрофических неудач и страшных поражений.

Но вот с вооружением, с учётом реализуемых за оставшиеся до войны месяцы корректив, придётся впрягаться ему лично уже сейчас.

Товарищ Шапошников прав – особо крутых поворотов нужно избежать, лишь проверив верность принятых решений, оказавшись от наиболее ошибочных и ускорив выполнение удачных.

Неприятным… нет-нет, уже не общим шоком, а деталями и частностями, была приведенная Шапошниковым, среди прочего материала, статистика из некоего военно-исторического журнала «Фронтовая иллюстрация» за номером 3 из 2000 года. И полная копия самого журнала, которую Сталин с крайним интересом изучил.