Роман Буревой - Северная Пальмира

Центурион ворвался в спальню. С ним пятеро преторианцев, как будто ожидали, что любовники будут защищаться с оружием в руках. В спальне сразу же сделалось тесно. Вместе с гвардейцами вбежали два репортёра «Акты диурны». Вспыхнул свет, и одновременно, соревнуясь друг с другом, всех ослепили фотовспышки. Марк Габиний невольно заслонился ладонью. А женщина даже не испугалась, тряхнула гривой чёрных волос. С любовников сдёрнули простыни. Они оба были нагими. Мужчина изобразил гнев. Очень хорошо изобразил, ведь он – артист.

– В чем дело? – спросила женщина без тени испуга, даже не пытаясь чем-нибудь прикрыться. – Сервилии не нравится, когда в её доме предаются Венериным утехам?

Тут только центурион понял, что перед ним не Валерия, а совершенно другая женщина, как минимум лет на пятнадцать моложе весталки. В следующий миг он узнал её. Она входила в одну из когорт гвардии. Туда принимали женщин – для охраны Дома весталок, Августы (когда та была в Риме) и супруги диктатора.

– Это же Верма, – сказал один из репортёров – и прекратил снимать.

– А где Валерия? – спросил центурион растерянно. Выглядел он сущим идиотом.

– Понятия не имею, – отозвался Марк.

И тут человек в тунике с надписью «Я люблю Бенита» проскользнул мимо преторианцев к кровати и влепил Верме звонкую пощёчину.

– Ах ты, дрянь, дрянь! Сука! – заорал Кумий. – Твоё место в лупанарии… – И залился слезами.

Преторианцы на всякий случай скрутили его.

– Марка Габиния арестовать! – приказал центурион. – И эту красавицу прихватите с собой.

И уже выходя из спальни, пробормотал:

– Как все фекально.

В доме Сервилии был очень маленький перистиль. Пальмы в кадках, мраморная скамья, бассейн, похожий на обычную ванну, вода, изливающаяся изо рта Селена, кажется, вот-вот его переполнит. Но прохладно, и воздух свеж – как и должно быть в перистиле.

– О чем ты хотела со мной поговорить? – спросила Фабия.

Она уже жалела, что явилась сюда. Но все-таки Сервилия её дочь. И она так убедительно говорила по телефону о примирении. Фабия тут же все простила. Зло она не умела помнить. То есть помнила, но отстраненно, как будто случившееся с кем-то другим. А злиться, лелеять мщение – нет, это не для неё. Она шла дальше, обиды оставались в прошлом. А в сердце Фабии – лишь недоумение. Зачем все было нужно? Зачем Руфину было нужно губить Элия? Зачем Сервилии нужно было проклинать Летицию? Все поступки казались не имеющими смысла. Напоминало библион, написанный исключительно ради денег. Когда-то в Риме книги писали только для души. И для славы. А теперь продаётся каждая строчка.

Так зачем её позвала Сервилия? Фабия сразу подумала, что ради какой-то своей интрижки, и, значит, ради тайной цели Бенита. И к тому же здесь Валерия. Ясно, что они затевают что-то против весталки. Если бы Фабия могла предупредить, она бы предупредила. Но о чем? Она ничего не знала. Она могла лишь выкрикнуть: «Бди!» А потом отстраненно наблюдать.

Валерия стиснула руки. Руки почему-то мешали. Все мешало – повязка на голове, платье, сандалии, собственная кожа. Даже губы не желали двигаться так, как надо.

– Что… что ты сейчас пишешь? – спросила Валерия ненатуральным голосом.

– Очередной судебный библион, – Фабия тяжело вздохнула. – Римляне их обожают. Про то, как Тит судится с Авлом, Гай с Марком, потом Авл с Гаем… Комбинаций гораздо больше, чем позволяет комбинаторика, ибо можно ввести такой захватывающий поворот сюжета, как обжалование суда в высшей инстанции.

– Насколько я поняла, жуткая абракадабра, – через силу рассмеялась Валерия. Она бы тоже могла написать библион. Но о чем может писать весталка? О таинствах, которые нельзя разглашать? А более ничего ей не открыто.

– О чем ты на самом деле хотела спросить?

– Мне осталось два года, – Валерия откашлялась – голос почему-то сразу изменил. – Два года, а потом я могу уйти. И уйду.

– Зачем? – Фабия насторожилась.

– Ну… – Пауза была почти бесконечной. – Ведь я могу уйти. Уехать. В конце концов у меня есть деньги. Немного, правда, но… – Она вновь замолчала, потом спросила: – А ты не собираешься замуж?

– Ах вот о чем речь! – Фабия ненатурально рассмеялась. – Марк, значит. Нет, не собираюсь. И знаешь почему? Потому что я стара и не смогу родить ему сына. И хочу… очень хочу, чтобы он женился на молодой ! – Она произнесла это последнее слово так, что Валерия ощутила каждый свой седой волос, каждую морщинку возле глаз. И все своё тело, ещё сильное, но вряд ли уже способное выносить наследника Габиния.

– Я… я понимаю.

Послышался шум. Шаги. Чей-то крик. Но зелень ещё скрывала идущего. Лишь поток воздуха, вызванный сквозняком, заставил листья зашелестеть.

– Она здесь!

Валерия выпрямилась, ожидая. И перед ней возник преторианец. Центурион.

– Валерия Амата, – сказал центурион, хмуро глядя на жрицу Весты. – Ты должна последовать за мной.

– Куда? – Валерия откинула голову и окинула гвардейца высокомерным взглядом. – Бенит приказал бросить меня в тюрьму? Я – Великая Дева. Кажется, диктатор Бенит забыл об этом, как и ты.

– Ты отправишься с нами в Эсквилинскую больницу, и тебя осмотрит гинеколог.

– Ч-ч-что? – прошипела Валерия, изображая праведный гнев, а может, и не изображая вовсе, – краска хлынула ей в лицо, глаза загорелись. Центурион невольно попятился.

– Ты нарушила древний закон. Ты… ты потеряла невинность… – центурион сбился и оглянулся по сторонам, будто искал поддержки. Но его люди старались держаться поближе к двери – так, чтобы Великая Дева их даже не видела. – Изволь следовать за мной! – выкрикнул гвардеец.

– Это ложь! – вскипела Фабия. – Я была все время с ней. Не бойся, милая! – Матрона сжала руку Валерии. – Эта подлость им не удастся. – Казалось, она готова была сразиться с центурионом. И сжала кулаки. Ей бы меч в руки! Наивная Фабия!

– А как же Марк Габиний? – спросил центурион.

– Его здесь нет! Или ты слепой? Или Марк украл шлем у Плутона и явился сюда невидимым?! – кинулась в атаку Фабия. – Что ты мелешь, центурион? Оглядись! Или старой женщине, и к тому же родственнице, нельзя поговорить с весталкой наедине?

– Марк Габиний там, наверху, в спальне. – Центурион и сам понимал, что все обвинения выглядят по-идиотски. Но у него был приказ. Приказ задержать Марка Габиния и весталку Валерию, где бы они ни находились, и отправить Габиния в тюрьму, а весталку – в больницу на обследование. Личный приказ диктатора. И центурион не смел ослушаться.

– А мы здесь! Внизу, в перистиле! – Фабия, кажется, окончательно вышла из себя. – Что тебе надо, в конце концов?!

– Но у него там женщина. Верма. Охранница Дома весталок.