Сергей Савелов - Я в моей голове 4

— Не знаю. Почему же ко мне проявляют интерес? — пояснил я свое беспокойство.

— Кто проявляет? Откуда знаешь? — проявил эмоции и оживился комитетчик.

Я задумался. Иван, судя по — всему, вернулся в штат КГБ. Зачем ему помогать мне? Бывший начальник Ксенофонтов мертв и сейчас у него другое начальство. Человеческих симпатий между нами никогда не было, да и недопустимы они для профессионалов. Зачем я его позвал? Явно, что не получу от него сведений, интересующих меня, но может попробую как — то разговорить и по косвенным признакам определю, что интересует комитет, кем я для них являюсь — свидетелем, подозреваемым или посторонним. Надо не раскрываться в разговоре, помнить о своей подписке и не выдать своих информаторов.

— Еще весной комитет, похоже, проявлял ко мне интерес. Намекали некоторые учителя и ученики. Почему ко мне прямо не подошли, не спросили конкретно, что интересует? Петр Петрович в свое время предупреждал, что я могу заинтересовать КГБ в качестве потенциального кандидата в органы. Может в этом причина?

— Не знаю, — помотал головой собеседник. — Мне кажется, что ты не договариваешь или чего — то скрываешь, а сам просишь помощи. Как я тебе могу помочь, если ты не откровенен? — повернул голову.

— Ничего я не знаю. Экзамены в школе, потом подготовка в институт, снова экзамены. Не до того было, а сейчас поступил и задумался — почему погибли Романов, Ксенофонтов и другие люди, почему знакомые намекали про интерес КГБ ко мне?

— Кто намекал? — повторил Иван.

— Не помню я, — ответил с раздражением. — Экзамены шли, не до того было, а потом выпуск.

— Ты попробуй, все — таки вспомни, — в его голосе я уловил иронию. — Расследование авиакатастрофы еще не закончено, да и в таких случаях выводы сделают те, какие выгодны и вряд ли сообщат о злом умысле, скорее обвинят погоду, летчиков или техническую неисправность. Для тебя это имеет какое — то значение?

— Слухи всякие ходят, что специально угробили Романова, единственного нормального кандидата на первый пост в стране. Ленинград отстроил, область накормил, промышленность и сельское хозяйство поднял, — задумчиво сообщил я, решив спровоцировать кагэбешника.

— Ну — ка поподробнее, — заинтересованно шевельнулся Иван, глядя мне в лицо не отворачиваясь. — Кто говорил? Какие у тебя отношения были с Романовым?

— От многих слышал всякие сплетни, — пожал плечами. — У себя в городе от мужиков, от ребят здесь и там …, — перечислил, — а ты не слышал такого? — возмутился. — Рот народу не заткнешь. Что еще думать мне? Ведь вместе с членом Политбюро погиб мой родственник.

Я перевел дух.

— С Романовым у меня никаких отношений не было. Я рассчитывал на него в официальной регистрации моих песен в ВААПе и прохождении художественных советов, но он не помог. Сам, наверное, знаешь, как он относился к эстраде. Виделся с ним единственный раз на рыбалке. Его охрана может подтвердить.

— Понятно, — собеседник отвернулся и задумался.

— У нас тоже ходят всякие слухи. Говорят, что Романов в последний год начал проявлять необычную активность на верху, чего раньше не было. Какие — то сведения получал, необычные даже для его уровня…, — сообщил он, немного открывшись. — Ты от Ксенофонтова ничего такого не слышал? — опять уперся взглядом в мое лицо.

— А то ты не знал Петра Петровича?! — искренне я возмутился. — Он никогда не рассказывал о работе.

— Зачем же он обеспечил твое оперативное прикрытие? Меня…, и других…?

— Не знаю, — задумался я, не зная, как отвечать на каверзный вопрос. — Может он хотел таким образом лучше изучить кандидата в КГБ? Он же предупреждал, что вероятно меня отберут, как перспективного для комитета кандидата?

— Подобных мероприятий для кандидатов не проводят, — отрицательно мотнул головой Иван.

— У меня других вариантов нет, — пожал я плечами.

— А сам ты хочешь служить в КГБ?

— Нет и Петру Петровичу об этом говорил. Меня интересуют компьютеры и все, что с ними связано, причем не просто работа на них, а развитие, придумывание нового…. Для этого и поступил на факультет технической кибернетики в ЛПИ.

— Ладно, — поднялся Иван с лавочки и протянул руку для прощания. — У меня еще дела. Сообщай по тому же номеру, если чего — то случиться или тебя, твоих знакомых вновь начнут расспрашивать. Если я чего — нибудь нового узнаю, то сообщу, — предупредил и пообещал.

Ага! Верить тебе? — скептически смотрел я в спину, удаляющегося кагэбешника.

Дворовый концерт.

Вечером сидел с ребятами в беседке с гитарой. Рядом сидела Гулька. Сегодня собралось во дворе неожиданно много молодежи. Некоторых и не видел прежде.

— Кому осенью под ружье? — весело спросил я окружающих и запел песню группы с дурацким названием Сектор Газа:

…Лучше молодым любить, не воевать, не убивать,

Не цевье, а руки девичьи в руках держать.

Пуля просвистит пронзительно,

АКМ строчит презрительно,

Плевать, плевать, на всё плевать…

Неожиданно толпу ребят и девчат, столпившихся полукругом перед нами, как ледокол раздвинул и протиснулся сосед Виктор, не обращая внимание на поднявшееся возмущение.

— Здорово Серега! — пробасил и протянул лопатообразную ладонь. — Ну — ка девонька! — захотел отодвинуть он Гульку, сидящую рядом со мной.

— Здорово сосед, — я попытался полноценно охватить его кисть. — Не трогай, это моя девушка.

— Да? — озадаченно почесал макушку мой возрастной поклонник. — Тогда дико извиняюсь, мадам, — расшаркался.

— Мадемуазель, — поправила его подружка и мы весело рассмеялись.

— Да? — сконфузился он в очередной раз. — Ладно. Спой, Серега для души, — попросил. — Давно хороших песен не слышал.

Посмотрел на него задумчиво, кивнул, вспомнив песню группы «Блатной удар» и ударил по струнам:

…Тишину разрывает вой,

Трепет сердца и холод сна,

Кто — то плачет во тьме ночной,

И дрожит земля,

И охоты привычный гон,

Начинаешь ты вновь и вновь,

Клык у горла, добычи стон,

Ночь луна и кровь.

Ты уходишь от людей,

Ты в погоне знаешь толк,

Ты живешь в мечте своей,

Одинокий волк…

— Здорово! — похвалил сосед и не обращая внимания на ропот окружающих попросил:

— Спой про наколки.

Вероятно, он хотел услышать «Кольщика» Круга, — догадался. Начал перебором и запел:

Кольщик, наколи мне купола,

Рядом чудотворный крест с иконами,

Чтоб играли там колокола

С переливами и перезвонами.

Наколи мне домик у ручья,

Пусть течет по воле струйкой тонкою.

Чтобы от него портной судья

Не отгородил меня решеткою…