Безбашенный - Античная наркомафия-8

Спешка же с продавливанием вопроса в Большом Совете обусловлена сезоном. Гон у царских и элитных кошаков уже прошёл, кошки уже брюхатые ходят, и надо решать судьбу уже вот этого ближайшего помёта. Это же многие сотни котят, если по всей стране прикидывать, и полтыщи лишних наберётся наверняка. Для почина — вполне достаточно, а вот будет ли столь же массовым и второй гон, осенний, это уже сомнительно, так что вот этот весенний прирост терять очень не хочется. Плодовитость у тартесских кошек ничуть не выше, как правило, чем у диких лесных, от которых они в основном и происходят, и с этим тоже приходится считаться. Не то, чтобы один год что-то уж прямо принципиально решал, когда и весь текущий век по реконструкции Бараша малоурожайный, но и терять этот год тоже как-то не с руки. Быстрее запустим процесс "окошачивания" крестьянских общин — быстрее и результат от него ощутимый получим. Нонсенс же, в самом-то деле, с этих хреновых урожаев ещё и полчища грызунов кормить.

Как и у диких лесных кошек, у тартесской по сравнению с простой домашней и численность котят в помёте меньше — обычно от двух до четырёх, и период беременности дольше, и период молочного кормления тоже, а течки привязаны к сезонам, и всё это как раз и определяет её существенно меньшую плодовитость. Но у диких лесных зашкаливает и смертность. Их и волки не жалуют, а рыси и вовсе прессуют целенаправленно, потому как тоже активно промышляют кроликов, а кого же обрадуют конкуренты? А охотиться надо ежедневно, поскольку запасов лесные кошки не делают, и если настал звиздец самой кошке — звиздец и всему ейному выводку. Но и просто в её отсутствие, пока она охотится, опасность для котят велика, особенно от куниц, так что трудности с размножением у этих лесных кошаков серьёзнейшие. Хвала богам, у тартесских хотя бы этот фактор высокой смертности устранён, а сниженная плодовитость компенсируется эффективностью. Один хороший тартесский кошак по результатам работы стоит двух обычных, если не трёх.

К счастью, закона о запрете бабам бояться мышей Запрещалкин предложить не догадался, как и о запрете мышам забираться в жилые дома, так что заседание из графика не выбилось. Учитывая, что с него сталось бы — огромное ему за это спасибо. Я упоминал уже, как в прошлый раз, когда он вздумал сперва с мильными столбами на дороге, а затем и с наркотой бороться, нам пришлось уроки в школе из-за этого рокировать и переносить? Если я умею импровизировать по ходу дела, и это мне приходится не так уж и редко — это ещё вовсе не значит, что я от таких импровизаций в восторге. Ненавижу внезапно менять давно намеченные и отлаженные планы, особенно из-за какого-нибудь ущербного идиота. Племянницу евонную мы не за одну только мышебоязнь забраковали, просто очень кстати она на ней спалилась. И без того видно было, что обезьяна обезьяной, и избалована сверх всякой разумной меры, а гонору сословного — выше крыши. И Юлька, конечно, один хрен завалила бы её при отборе, нашла бы на чём, но это и обиды были бы серьёзные, и страсти по их поводу шекспировские, как это и бывает с обезьянами сплошь и рядом, а тут повод для отсева железобетонный с таким же железобетонным для него обоснуем. В лагерном быту нашего кадетского корпуса никаких слуг не положено, и некому ограждать пугливое "блистательное" дитятко от нежелательных встреч с мышами, тараканами и им подобной пакостной живности, а посему для юнкерши мышее– и тараканобоязнь ещё неприемлемее, чем для крестьянки. А если не собираешься в кадетский корпус, нахрена тогда мучиться и в нашей школе? Так и отвадили малолетнюю макаку, заодно и минимизировав издержки, связанные с обезьяньей обидчивостью у некоторых родовитых и не в меру апломбистых деятелей текущей античной современности. Понятно же, что замысел был пристроить её замуж за кого-нибудь из нашего молодняка, но если реально это только после кадетского корпуса, которого ей не потянуть однозначно, то и какой тогда смысл?

— Кошачий вопрос решали? — поинтересовалась наша историчка, когда я дошёл до школы как раз к перемене.

— Ага, он самый, — подтвердил я, — Видела бы ты, как Запрещалкин упирался там рогом, лишь бы только запретить и не пущать.

— Я представляю! — хохотнула Юлька, — Кроликам проникать на поля и огороды он не предложил запретить?

— Как ни странно, до этого он не додумался. Полагаешь, надо было ему эту идею подсказать? — и мы с ней рассмеялись.

— И как выкрутились?

— Как и ожидали. Когда Запрещалкин зацепился за тартесские установления, мы в них его и ткнули носом. Прерогатива сугубо царская, так что Миликон может спокойно насрать на мнение "блистательных" и решить вопрос своим личным указом. Пилюлю он им, конечно, подсластил увеличением лимита тем, кто будет помогать, но и саботаж особо упёртых, конечно, не исключён.

— Ну да, их коты с кошками — это же их законная собственность, и раздаривать приплод они не обязаны, и их никак не заставишь, если они сами не хотят.

— Вот именно. И с этим придётся смириться. Прецедентов беспредела тоже ведь допускать нельзя. Но главное препятствие мы преодолели, так что блокировать внедрение кошаков в народ полностью они не смогут, но могут сильно замедлить его, если окажутся в большинстве. Без них маловато поголовье получается…

— Не о том ты беспокоишься, Максим, — заметил сзади наш венценосец, который тоже явился читать школоте свою лекцию по истории Тартесса, — У меня на моей кошатне приплод не меньше полусотни будет, и я его весь раздам на казённые зернохранилища и тем вождям наших лузитан и кельтиков, у которых ещё нет своих кошек. После этого как будут смотреть в глаза остальным те, кто не последует моему примеру? А вот как ты мне теперь предложишь объяснять всё это детям? Я им на каждом занятии толкую о том, что ничем наш народ не хуже остальных, и государство у него было не хуже прочих, а теперь что я им скажу, когда они меня спросят об этих несчастных котах? Что все наши древние цари со всем их высокородным окружением были, как ты это называешь, заносчивыми и тупыми обезьянами? И как МНЕ после этого в глаза им смотреть?

— К сожалению, великий, это правда. Хвала богам, не во всём, но кое в чём — да, обезьяны были ещё те. И разве не лучше будет, если детвора услышит об этом прямо от тебя, пока ещё не думает об этом, чем если догадается об этом сама, когда узнает больше? Мы ведь их учим ставить мысленно себя на место тех, кого они изучают. И что подумает любой из этих детей, поставив себя на место тех тартесских крестьян? Этот народ вывел такую породу котов, до которой куда там тем хвалёным финикийским и египетским! Ну и каково это, принадлежать к такому народу и не только не иметь ни единого из этих котов, но даже и права не иметь обзавестись им в будущем? Хорошо ли ты представляешь себе, великий, сапожника без сапог или кузнеца-оружейника без меча или фалькаты? А тут то же самое получается. Твой кошатник, который дрессирует тебе твоих котов, не имеет ни одного своего, а уж крестьяне, которые кормят и тебя, и его — тем более. Ни Тартессу, ни тартесским царям это безобразие чести не делает. Их потомкам, сделавшим из него целую традицию — тоже. Ну так зато тебе, кладущему ей теперь конец — честь и хвала.