Петр Иванов - Тонкая линия

Наступил долгожданный день, ранее на неделе отряд Бутакова в составе пароходофрегатов "Владимир", "Бессарабии", "Крым", "Херсонес", "Одесса" и "Громоносец" совершил несколько дерзких налетов на Балаклаву и сегодня были все основания полагать, что союзники попытаются с ним рассчитаться. Так и получилось, в погоню были брошены крупные силы, целая небольшая эскадра. В условленном месте, немного отстав, "Бессарабия" имитировала потерю хода и пожар с помощью пиротехнических средств, остальные суда отряда кинулись ее защищать. Расчет оправдался, британцы не удержались от соблазна, и разделили свои силы, часть бросили на добивание, а другая группа должна была отрезать наглого противника от спасительной севастопольской бухты, отогнать в море и затем уничтожить. Вот этот британский отряд влетевший прямо на мины поставленные полчаса назад "Аргонавтом" и порадовал необычным зрелищем уставший от долгой осады гарнизон Севастополя. Первым подорвался винтовой корабль "Агамемнон", но затонул не сразу, за ним винтовой фрегат "ХайФлай" и последней жертвой стал пароходофрегат "Фуриос", попытавшийся прийти на помощь гибнущему линкору. Меньше всего повезло "Высокому полету" – он точно оправдал свое название, взлетев на воздух вместе со всем экипажем. Спасенных не было, не иначе одна из двух мин, на которые наткнулся фрегат, достала до крюйткамеры. К сожалению у нас тоже без потерь не обошлось, на "Бессарабии" были раненые и убитые среди матросов, но тем не менее весь отряд Бутакова сумел вернутся после акции в Севастополь.

К великому сожалению адмирал Нахимов никак не мог воспользоваться неожиданным успехом, даже если бы захотел. Основная ударная сила черноморского флота – парусные линкоры к тому времени была уже частично разоружена, а экипажи давно воевали на суше. Но все равно радость была большая, утерли нос гордым бриттам, пусть не в эскадренном сражении, как велит морская наука, но утерли… приятно, что и говорить. К сожалению в Петербурге не разделяли радость севастопольцев, европейская пресса подняла вой, обвинив адмирала Нахимова в варварском нарушении законов и обычаев морской войны, никаких правил в отношении минного оружия еще не существовало, поэтому происшествие трактовали кто как хотел. В Питере не без основания опасались ответных акций коалиции на Балтике, грозная с виду система обороны побережья на самом деле имела массу существенных изъянов. Полковник Тотлебен еще до войны при инспекционной проверке обнаружил, что пушки некоторых фортов могли поражать только соседние форты, а не вражеские корабли, очередная причуда отечественной фортификации и коррупции. Боеспособность балтийского флота тоже вызывала сильные сомнения, плавали там мало, стреляли еще меньше и суда строились из плохого дерева. Морские мины системы Якоби прикрывавшие доступ к Кронштадту оказались "сырыми" в прямом смысле, корпуса протекали и порох отсырел. У Нобеля мины были получше, но со смехотворным зарядом, хитрый шведско-подданный выторговал себе в контракте имущество с потопленных кораблей и видимо не хотел его серьезно разрушать. Жаль не догадались чиновники морского ведомства штраф прописать в договоре за неустойку, или это опять был очередной гешефт, какими богата история правления Николая Первого – пусть историки последующих поколений разбираются.

Всю оставшуюся осаду адмирал Нахимов был вынужден оправдываться перед Петербургом: "Не виноватая я, он сам пришел" – комедия одно слово, если бы это не было так печально. Главного виновника – мичмана Лихачева побыстрее отправили с глаз долой в Николаев для оказания технической помощи тамошним водолазам. Позднее про него все-таки вспомнили – потребовалось найти и перерезать подводный кабель проложенный силами коалиции до Варны. Минный заградитель "Аргонавт" на совести которого три вражеских корабля, рекорд для того времени, больше в море не выходил и при сдаче города был затоплен вместе с остальными судами в севастопольской бухте. Планы минных постановок у Балаклавы и в других интересных местах остались на бумаге, а жаль была реальная возможность если не сорвать совсем, то хотя бы создать проблемы со снабжением для англо-французов.

Британцы в таких случаях говорят: "У короля или у королевы много" и действительно вскоре прибыли новые суда взамен утраченных, на ход войны "черный день Royal Navy" не оказал существенного влияния. Поговорили, пошумели и забыли. Российской публике эти события известны только по публикациям в прессе, да по эпическому полотну Айвазовского "гибель Агамемнона" в Третьяковской галерее. Картина и в самом деле великолепная: на фоне прекрасно прорисованного моря гибнет терзаемый гигантскими столбами подводных взрывов красавец линейный корабль, летят за борт сброшенные ударной волной люди и далее и далее… локальный апокалипсис одним словом. На самом деле туфта полнейшая, до сих пор неизвестно даже сколько мин собрал этот древнегреческий царь, внимание наблюдателей было приковано к "Бессарабии", которую небезуспешно пытались добить британцы. Опрос спасенных моряков ясности не принес, слишком противоречивые получились показания. Забавный факт, один из подчиненных штабс-капитана Романова носил прозвище Парис, помните начальник у него увлекался античной историей. Не исключено, что британский Агамемнон погиб от руки российского Париса, снарядившего мину, совсем как в Иллиаде. Но это так лирика…

– Чего ты мне втираешь? Я турку повидал поболее твого!

– Дедушка француз это, а не турок… Эвон Сашка-телеграфист, идет пусть он нас рассудит. Возле господ крутится, чай все знает.

Александр вынужден выступить в качестве арбитра в затянувшемся споре, седой ветеран однако не сразу признает очевидное, что взять с нижнего чина, если офицеры нередко путают.

– Турок это токо бешеный, он должон "уру" услыхав в штаны накласть, и бежать зайцем. А тут смотри-ка сам на штык лезет, совсем сдурел? – упрямо твердит старый солдат, он этих басурман бил уже не раз и два, не может понять почему тут, в Севастополе не получается.

Не первый раз уже путают наши французских зуавов или "тюркосов", элитные войска Наполеона III и турков, очень уж обмундирование похоже. Вот только к сожалению ветеран прав, дерутся они отменно, оправдывая свою репутацию "отмороженных" – чем не гвардия. Противник к несчасть достался нам хороший, басни про слабосильных и трусливых французиков и алкоголиков англичан – удел для московских и питерских "квасных патриотов". Для тех, кто сам на войну не пошел, не барское видать дело, и крестьян своих крепостных в ополчение не пустил, рассуждать про "великую Россию" в тишине салонов намного приятнее, чем сидеть в грязных окопах. Пока разговаривали, Сашка разглядел, чем вооружены вновь прибывшие на подкрепление солдаты, недавно пришло пополнение. Все те же разбитые в хлам ружейными приемами и зачищенные до дыр гладкостволки, винтовок почти нет, одно спасает – в осадной войне в основном работает артиллерия, ружейный огонь на вторых ролях. Но все равно обидно, на днях в штабе такой вот анекдот услышал: